Джозеф Стиглиц - Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения?

• Название: Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения?
• Автор: Джозеф Стиглиц
• Жанр: Экономика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-83649-9

В «Великом разделении» Джозеф Стиглиц продолжает тему, начатую им в бестселлере «Цена неравенства»: рассматривает взаимосвязь потребительского спроса и конкурентного предложения. Со свойственной ему смесью страсти и ясности автор оспаривает позицию, что неравенство и превосходство богачей – неизбежная аксиома.

Стиглиц исследует экономику от Рейгана до кризиса 2008 года, разоблачает неолиберальные законы лоббистов, их разрушительное влияние на благосостояние общества.

Стратегия, которую предлагает автор, основана на простейшем законе экономики: успех возможен только при совпадении кривых спроса и предложения.

---

В-третьих, – и это, возможно, важнее всего – современная экономика предполагает «коллективное действие»: государство должно вкладываться в инфраструктуру, образование и технологии. Благодаря государственной поддержке исследований, результатами которых стали появление Интернета, развитие здравоохранения и многие другие блага, выиграли не только сами Соединенные Штаты, но и мир в целом. Однако Америка уже долгое время страдает от недостатка инвестирования в развитие инфраструктуры (достаточно взглянуть на состояние наших трасс и мостов, железнодорожных станций и аэропортов), в фундаментальные исследования и в образование на всех его уровнях. И, кажется, дальше будет только хуже.

Ничто из перечисленного не должно нас удивлять – это все закономерное следствие того, что распределение благосостояния в обществе происходит с явным перевесом в одну сторону. Чем более разделенным с точки зрения благосостояния становится общество, тем с меньшим желанием богатые тратят деньги на общие нужды. Богатые люди не зависят от государства. Парки, образование, медицинское обслуживание или личная безопасность – все это они могут приобрести самостоятельно на свои деньги. В результате они становятся все более оторванными от проблем обычных людей, утрачивая всякое сочувствие, которое у них, может, когда-то и было. Сильное правительство, которое могло бы использовать свое положение, чтобы восстановить баланс в стране, взяв часть их благосостояния и направив его в виде инвестиций в общее благо, не в их интересах. Представители Одного процента могут жаловаться на то правительство, которое у нас есть сейчас, но, по существу, они им вполне довольны: слишком разделенное, чтобы делать что-то помимо снижения налогов, оно слишком плотно зашло в политический тупик, чтобы заняться перераспределением доходов.

Не нужно выбирать что-то одно: капитализм или справедливость. мы можем и должны получить и то, и другое.

Экономисты не в силах дать исчерпывающее объяснение все увеличивающемуся неравенству в Америке. Безусловно, важную роль сыграла сложившаяся динамика предложения и спроса: трудосберегающие технологии снизили спрос на достойные профессии, подразумевающие физический труд и ассоциирующиеся со средним классом. Глобализация породила международный рынок, на котором дорогая неквалифицированная рабочая сила из Америки не может соперничать с дешевой неквалифицированной рабочей силой других государств. Свою роль сыграли и произошедшие социальные изменения, например сокращение численности профсоюзов, в которых раньше состояла примерно треть американских рабочих, а теперь – лишь 12 процентов.

Но основная причина таких масштабов неравенства заключается в том, что этого хочет Один процент. Самый очевидный пример – налоговая политика. Снижение налогов на доход от прироста капитала, который приносит богатым основную часть доходов, фактически позволил самым состоятельным американцам богатеть бесплатно. Монополии и близкие к ним компании всегда захватывали экономическую власть, начиная с Джона Рокфеллера в начале прошлого века и заканчивая Биллом Гейтсом в его конце. Ослабление антитрестового законодательства, особенно в период правления республиканцев, было настоящим подарком для представителей Одного процента. Сегодняшнее вопиющее неравенство возникло преимущественно из-за манипуляций со стороны финансовой системы, которые стали возможными благодаря изменениям в правилах, можно сказать, купленным и проплаченным самой же финансовой системой – пожалуй, ее лучшая инвестиция за всю историю. Государство давало займы финансовым организациям под практически нулевой процент и ко всему прочему осуществляло очень щедрые программы финансовой помощи, когда не оставалось другого выбора. Органы регулирования закрывали глаза на недостаток прозрачности и конфликты интересов.

При одном только взгляде на объемы благосостояния, сосредоточенного в руках Одного процента, возникает непреодолимое желание считать усугубляющееся неравенство главным достижением Америки. Поначалу мы сильно отставали от остальных, но зато теперь плодим неравенство на мировом уровне. И, судя по всему, мы продолжим оттачивать это сомнительное достижение еще многие годы, потому как причины, его обусловившие, только крепнут. Богатство порождает власть, а власть порождает богатство. В процессе ссудо-сберегательного скандала 80-х годов, масштабы которого, впрочем, кажутся весьма скромными по сегодняшним меркам, комиссия Конгресса спросила банкира Чарльза Китинга, действительно ли на те $1,5 миллиона, которые он равномерно распределил среди нескольких наиболее важных избранных должностных лиц, возможно купить влияние. «По крайней мере, я на это очень надеюсь», – ответил он. Своим решением по делу Citizens United Верховный суд США закрепил за корпорациями право откровенно подкупать правительство, отменив ограничения на размер финансирования предвыборных кампаний. Личное и политическое сегодня находятся в плотной связке. Практически все сенаторы Америки и большинство членов Палаты представителей приходят к власти, будучи тем самым Одним процентом, оставаясь в своих должностях благодаря деньгам Одного процента и прекрасно осознавая, что, если они будут верой и правдой служить Одному проценту, он их щедро отблагодарит, когда им придет время покинуть свои посты во властных структурах. В большинстве своем главные представители исполнительной власти в сфере торговли и экономике также происходят из Одного процента. Когда на долю фармацевтических компаний выпадает подарок стоимостью в триллион долларов через закон, запрещающий государству – самому крупному покупателю медикаментов – договариваться о скидках, нет причин удивляться. Не стоит удивляться и тому, что от Конгресса не дождешься законопроектов в сфере налогообложения, если только речь не идет о сокращении налогов для самых состоятельных. Учитывая ту власть, которой обладает Один процент, примерно понятно, по какому принципу работает система. Неравенство в Америке деформирует общество в самых разных смыслах. Так, например, оно нашло выражение в эмпирически доказанном изменении поведения и образа жизни – люди за пределами верхнего Одного процента все чаще живут не по средствам. И если экономика просачивания может быть химерой, то поведенческое просачивание вполне реально. Неравенство серьезно подрывает нашу внешнюю политику. Представители верхушки редко служат в вооруженных силах. Реальность такова, что служба в армии на добровольной основе недостаточно высоко оплачиваема для того, чтобы привлечь сынов и дочерей Одного процента – в таком деле один лишь патриотизм оказывается недостаточным стимулом. К тому же самые состоятельные представители нашего общества не особенно страдают от повышения налогов в военное время: заемные деньги им все компенсируют. Внешняя политика по определению направлена на достижение баланса между национальными интересами и национальными ресурсами. С Одним процентом у власти, не платящим при этом по счетам, о балансе и сдерживании речь не идет вовсе. Нет предела авантюрам, в которые мы готовы ввязаться. Ведь корпорации и исполнители все равно останутся в выигрыше. Правила экономической глобализации также придуманы для того, чтобы сыграть богатым на руку: они поощряют конкуренцию в бизнесе между странами, из-за чего снижается налоговое бремя для корпораций, урезаются расходы на здравоохранение и защиту окружающей среды, а также страдают основополагающие трудовые права, в числе которых право на ведение коллективных переговоров. Только представьте, каким бы мог быть мир, если бы правила были придуманы таким образом, чтобы стимулировать конкуренцию между странами за работников. Правительства стран соревновались бы в обеспечении экономической безопасности, снижении налогов для простых, честных сотрудников, совершенствовании образовательной системы и защите окружающей среды – всего того, что живо волнует работников и до чего Одному проценту нет совершенно никакого дела.

Точнее, им только кажется, что это их не касается. Из всех издержек, которые ложатся на общество в связи с проблемой неравенства, возможно, самой серьезной является размывание чувства идентичности, при котором так важны справедливость, равенство возможностей и чувство общности. Америка долгое время кичилась своим якобы справедливым обществом, в котором у каждого есть равные шансы пробиться, но статистика показывает обратное: шансы американского бедняка или даже человека из среднего класса на то, чтобы оказаться среди представителей верхней прослойки, значительно ниже, чем во многих странах Европы. Расклад был против них. Именно осознание несправедливости системы, в которой нет места возможностям, привело к революционным пожарам на Ближнем Востоке, а повышение цен на продукты питания и постоянно растущий уровень безработицы среди молодого населения были лишь причиной возгорания. Учитывая то, что безработица среди молодежи Америки держится примерно на уровне 20 процентов (а в некоторых местах и среди некоторых социодемографических групп это цифра вдвое больше), что каждый шестой американец, который пытается найти постоянную работу, не может этого сделать, а каждый седьмой американец зависит от продовольственных талонов (и примерно такое же число людей страдает от отсутствия продовольственной безопасности), есть веские основания считать, что что-то мешает просачиванию благ от Одного процента ко всем остальным. Все эти факторы в совокупности дают предсказуемый эффект отчуждения – на последних выборах явка избирателей в возрасте от двадцати до тридцати держалась в районе 21 процента, т. е. на том же уровне, что и безработица.