Лоуренс Шуновер - Блеск клинка

• Название: Блеск клинка
• Автор: Лоуренс Шуновер
• Издательство: Алетейя
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2001
• ISBN: 5-89329-352-5

Авантюрно-исторический роман Лоуренса Шуновера «Блеск клинка» (Lawrence Schoonover «The Burnished Blade») издан в 1948 году в Нью-Йорке знаменитым издательством «Макмиллан».

Действие романа происходит в XV веке во Франции, Константинополе и Трапезунде и охватывает период с весны 1431 года в Руане (время и место казни Жанны д’Арк, казнь и ее исторический фон подробно описаны в книге) до осени 1444 года в Константинополе и Трапезунде (за девять лет до падения Византии и за 17 лет до завоевания Трапезундской империи турками-османами).

Главный герой, выросший в доме одного из лучших оружейников Франции, специалиста по рыцарским доспехам (отсюда название книги), получает задание раскрыть источник контрабанды драгоценностей и наркотиков во Францию и с этой целью совершает плавание на Восток.

---

Пьер закрыл глаза; его лицо исказилось, как будто он испытывал боль, поэтому он не видел ее широко открытые глаза и испуг в них. Она боялась не Пьера, так как хорошо знала, что он не причинит ей вреда. Однако человек, обнявший ее своими длинными руками, кажется не собирался отпустить ее, пока не наступит конец света. Клер представилось в небе ужасное видение полудюжины возмущенных родственников, потом она закрыла глаза и видение исчезло. Она была слишком поражена, чтобы сопротивляться; ей и не хотелось сопротивляться. Ее руки легли на его плечи, одна рука нежно скользнула по его шее и волосам и она ответила на поцелуй, по крайней мере, мысленно, потому что его губы все еще прижимались к ее губам, и она почти не могла пошевельнуться.

Пьер не мог оторваться от нее, даже если бы это стоило ему жизни. Когда он почувствовал, что она ответила на его поцелуй, а ее тело ослабло и прижалось к его телу, страдание оставило его душу, и он с удивлением и радостью открыл глаза.

— Я люблю вас, мадемуазель, — прошептал он, отстранившись от ее губ лишь настолько, чтобы произнести эти слова, а потом очень нежно поцеловал ее еще раз.

Что-то очень похожее на образ Пьера проникло в сердце Клер, где слилось с его же бесформенным забытым образом и приобрело ясные, четкие очертания.

— Я тоже люблю тебя, — сказала она. — Мне кажется, я полюбила тебя еще когда была маленькой девочкой, — и она спрятала лицо у него на груди, устыдившись этого чудовищного признания.

Ему казалось, что он обнимает ее очень нежно, но Клер едва могла дышать. Она была настолько счастлива, что несколько мгновений не чувствовала удушья, но скоро ее ребра ощутили резкую боль.

— Твои руки причиняют мне боль, Пьер.

Пьер неохотно разжал руки. Клер сделала глубокий вздох, который настолько походил на вздох облегчения и настолько очевидно не был им, что они оба улыбнулись, и он сказал:

— Я, конечно, не хотел причинить тебе боль, Клер. Я бы скорее умер.

Лошади отошли на лужайку за святыней. Солнце погрузилось в море. Он взял ее за руку и подвел к скамейке, завершая действие, которое началось совсем недавно при солнечном свете. Море сияло мягким светом, солнечная дорожка сменилась рассеянным розовым отражением неба. Взгляд Клер был направлен за море, за замок, город и корабли. Она произнесла:

— Я не стыжусь сказать, что люблю тебя. Я это почувствовала с первого взгляда. Ты помнишь мой платок, Пьер?

— Платок? — переспросил Пьер. Тут он вспомнил.

— О Боже! Так это был твой платок? Конечно, я его помню. Я думал, что он принадлежит твоей матери!

— Именно так сказал наш человек. Он честно вернул его, а я плакала целую неделю. Я думала, что ты не захотел взять его.

— Если бы я только знал!

— Если бы ты знал, дорогой Пьер, ты все равно ничего не смог бы сделать.

— Я, конечно, ни за что не отослал бы его обратно.

— Может быть. Ты добрый. Ты пощадил бы мои чувства. Но я точно знаю, как я тогда выглядела и как мала еще была. А ты был уже взрослым мужчиной.

— Ты помнишь, что попросила меня учить тебя латыни? Все, что я мог тогда сказать, было «Я люблю тебя».

— Отец объяснил мне. Он очень смеялся над этим. Я действительно настояла, чтобы мне наняли учителя, Пьер, и отец согласился. Он такой милый. Но мать сказала, что это чепуха. Я решила изучать латинский язык для того, чтобы при следующей встрече иметь возможность говорить с тобой на латыни. Но когда пришел преподаватель, он тоже начал со слов amo, amas, amat и я поняла, что ты не придавал значения этому слову. Это был лишь урок. Так что мое сердце разбилось, и я отослала преподавателя.

— Теперь я придаю значение этому слову, — сказал Пьер.

— Я тоже, Пьер. Это единственное латинское слово, которое я выучила. Разве я не глупая гусыня?

— О, — очень жалобно воскликнул Пьер, — если бы в моих жилах была хоть капля благородной крови, нет, если бы я был богат как министр, если бы я мог на что-то надеяться…

— Я знаю, — сказала Клер. — Не говори так.

— Я бы пошел к сэру Роберту и сегодня же попросил твоей руки!

— А я бы спряталась за портьерой и слушала ответ отца. Но это невозможно, Пьер.

— У Жака Кера смелый девиз, — сказал Пьер.

— Я знаю его девиз. Он написан повсюду на стенах его замка.

— Люди во Франции иногда возвышаются, Клер!

— Бывает. О, Пьер, это было бы чудесно.

Монпелье жужжал от сплетен. На следующее утро графиня сделала такой жестокий выговор сэру Роберту, что у него заболела нога и сам он заболел. Он затосковал по целебному источнику, находившемуся в имении ее кузена, сенешаля.

— Дорогая жена, — произнес он, — у тебя есть причина сердиться. Я признаю, что я дал разрешение, не подумав. Пьер говорил очень пристойно, и я отпустил девочку с ним. Мне нравится чиновник. Я помню услугу, которую он мне оказал. Ты тоже должна это помнить. А теперь предупреждаю тебя, Адель, что отстегаю тебя старым кожаным ремнем, если ты будешь продолжать приставать ко мне по поводу этого незначительного инцидента.

— Сэр Роберт! Вы этого не сделаете! — воскликнула пораженная графиня. Ее муж не выказывал такой энергии многие годы. — Мой дорогой господин, этот мягкий климат рождает в вашей голове странные мысли.

— Признай, что прогулка была короткой. Она вернулась домой задолго до наступления темноты.

— Луна была такой яркой, что тебе показалось, будто день еще не кончился, — сердито сказала графиня, — и Клер выглядела совершенно влюбленной. Чиновник — опасный человек, сэр Роберт.

— Я не настолько стар, чтобы не отличить солнце от луны, Адель. Пьер не представляет опасности. Но больше прогулок не будет. Через день или два он отплывает на Восток.

— Я слышала, — отозвалась графиня. — Это хорошо. Может быть, тогда звезды в ее глазах погаснут. Я чрезвычайно озабочена, дорогой супруг. Для глупых молодых женщин существуют монастыри.

— Неужели все так плохо, Адель? Может быть, я слепой старый глупец, как ты заметила?

— Я так не говорила, мой дорогой господин. Ты бы действительно побил меня старым ремнем?

Граф проворчал что-то неразборчивое.

Глава 17

Пока сэр Роберт угрожал своей жене, в другой части замка Бернар и Пьер ожидали министра в библиотеке.

— Если де Кози еще не предупредил тебя, Пьер, — сказал Кер, — а он, вероятно, сделал это, твое задание для всех связано исключительно с платой лоцманам. Мне иногда приходилось посылать агентов в Константинополь, чтобы добиться снижения этих непомерных ростовщических запросов. Они с каждым годом все больше напоминают узаконенную дань. Тебе в самом деле, возможно, удастся добиться ее снижения.

Пьер, конечно, знал, что местные лоцманы в каждом порту, особенно в узких проливах в окрестности Константинополя, имели право подняться на борт каждого проходящего судна и потребовать королевскую оплату за то, что они знают навигационные маршруты лучше, чем судовые лоцманы. Часто так оно и было.

— Как мой посланник, уполномоченный вести переговоры с местными властями, — продолжал министр, — ты будешь моим главным ревизором, то есть человеком, занимающим определенное положение. — Он слегка улыбнулся.

— Но тебе не следует торговаться слишком настойчиво, — вмешался Бернар. — Если греки сочтут тебя неопытным, тем лучше. Не слишком поддавайся возникающим заботам. Я правильно интерпретирую ваши указания, благородный хозяин?

— В каком-то смысле де Кози прав, Пьер. Не задерживайся и не наживай себе врагов. Твоя сфера действий, или скорее наблюдений, располагается далеко за столицей Восточной империи.

— Я уверен, что не составит труда найти правдоподобный предлог для продолжения плавания до Трапезунда, — сказал Пьер. У него был здоровый румянец, а в голосе звучала уверенность. Жак Кер, пожалуй, единственный человек в Монпелье, не знавший о прогулке Пьера за городские стены лунным вечером, был доволен его серьезным и решительным видом.

— Тебе, разумеется, следует всеми возможными способами укреплять дружбу с Балта Оглы, — сказал он. — Оглы имеет большую власть в Трапезунде.

— Не будет ли разумно, милорд, — спросил Бернар, — сразу же проинформировать Пашу Оглы о случившемся? Пьер может сказать ему или я могу написать ему от вашего имени.

— Поскольку я не хочу показаться глупцом ни здесь, ни в Константинополе, — быстро перебил Пьер, — я должен сказать, что это был бы самый худший способ поведения.

Министр задумался, а лицо де Кози приобрело оттенок прелестного гранатового сока его хозяина.

— Оглы может оказать тебе громадную помощь, Пьер, — произнес Кер. — Конечно, моим делам он посвящает лишь небольшую часть своего времени. Ты приобретешь больший вес в его глазах, если он будет знать, по какой важной причине я прислал тебя. Я бы не хотел, чтобы ты оказался в Трапезунде без друзей.