Лоуренс Шуновер - Блеск клинка

• Название: Блеск клинка
• Автор: Лоуренс Шуновер
• Издательство: Алетейя
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2001
• ISBN: 5-89329-352-5

Авантюрно-исторический роман Лоуренса Шуновера «Блеск клинка» (Lawrence Schoonover «The Burnished Blade») издан в 1948 году в Нью-Йорке знаменитым издательством «Макмиллан».

Действие романа происходит в XV веке во Франции, Константинополе и Трапезунде и охватывает период с весны 1431 года в Руане (время и место казни Жанны д’Арк, казнь и ее исторический фон подробно описаны в книге) до осени 1444 года в Константинополе и Трапезунде (за девять лет до падения Византии и за 17 лет до завоевания Трапезундской империи турками-османами).

Главный герой, выросший в доме одного из лучших оружейников Франции, специалиста по рыцарским доспехам (отсюда название книги), получает задание раскрыть источник контрабанды драгоценностей и наркотиков во Францию и с этой целью совершает плавание на Восток.

---

На второй вечер после прибытия сэра Роберта Пьер ехал верхом из гостиницы к «Евлалии», чтобы посмотреть, как идет работа. Министр приказал работать все светлое время суток. Теперь чистка продолжалась выше ватерлинии, почти на уровне палубы. Луна, которая возбудила грезы умиравшего Илдерима, теперь, по прошествии десяти дней, потеряла вид языческого серпа и с каждой ночью становилась больше и круглее, поднимаясь над равнинами Ломбардии за Грайскими Альпами и вызывая высокие приливы, почти поглощавшие овальную лагуну. Корабль должен был завтра вернуться к причалу. Балласт был распределен равномерно, так что мачты приняли вертикальное положение. Очистка и покраска завершались с мостков, подвешенных к поручням.

Пьер уже собирался отправиться обратно в гостиницу, когда услышал позади неторопливое постукивание копыт на улице, шедшей вдоль берега. Обернувшись, он увидел де Кози с сэром Робертом и двумя дамами, которых он принял за Луизу и графиню, ее мать. Когда они приблизились, Пьер со смущением убедился, что солидная дама — это не графиня, а сама Луиза; она была очень хороша, но ее пояс был определенно в два раза длиннее того, который он когда-то снял с нее у ручья в Париже. Сэр Роберт совершенно не изменился.

От вида второй дамы у него перехватило дыхание и несколько мгновений ему казалось, что его грудную клетку в области сердца стянули канатом. Он задыхаясь произнес: «Клер!», так громко, что тут же испугался, как бы она не услышала, и она, вероятно, услышала, потому что с любопытством посмотрела на него.

Группа двигалась в его направлении. Он отпустил поводья, так что его лошадь замедлила ход. Когда они сблизились настолько, что де Кози больше не мог, оставаясь в рамках приличий, игнорировать Пьера, Бернар растянул губы в бесхитростной улыбке и произнес:

— Сэр Роберт, вы узнаете Пьера?

— Конечно, узнаю, — ответил граф. — Рад снова видеть тебя, Пьер. Я слышал, что ты поступил на службу к министру. Лучшего хозяина трудно вообразить. Да благословит тебя Бог, юноша. Ты передал Пьеру привет от меня, де Кози?

— Он столь добр, что передал, сэр Роберт, — отозвался Пьер. — С вашей стороны очень любезно, что вы меня помните.

— Ты хорошо выглядишь, — сказала Луиза холодно и отстраненно. — Ты благополучно добрался до Руана? — как будто это было вчера. — Кажется, худая лошадка Клер стойко переносит твой вес?

— Ты позволил ей ужасно растолстеть, — сказала Клер. — Когда я была маленькая, мать всегда считала, что она слишком велика для меня! По крайней мере, ты хорошо кормил ее, Пьер.

— Надеюсь, графиня здорова? — спросил Пьер, с сожалением переводя взгляд с Клер на сэра Роберта в ожидании ответа.

— Да, здорова, — ответил сэр Роберт, — но еще не оправилась от длительного путешествия.

— Пьер настолько занят, помогая мне, — сказал де Кози, — что у него, наверное, нет времени на тренировки его толстой лошади. А я на своей упражняюсь каждый вечер.

— Хорошее распределение обязанностей, — произнес сэр Роберт и добавил:

— Мы приехали взглянуть на «Святую Евлалию», Пьер. Кер сказал мне, что ты собираешься совершить плаванье на ней.

Пьер бросил быстрый взгляд на де Кози, который сразу же отозвался:

— Это правда, сэр Роберт. Пьер через несколько дней покинет Монпелье. Министр направляет его в Константинополь в связи с возмутительно высокой платой лоцманам в Босфоре. Без сомнения вопрос будет быстро решен, потому что у Пьера большие способности к математическим расчетам, связанным с торговлей.

— Ты делаешь успехи, юноша, — сказал граф, а Луиза добавила:

— Я так рада за тебя, Пьер.

Клер протянула руку, чтобы погладить лошадь, перешедшую от нее к Пьеру, но животное отпрянуло от чужой руки.

— Моя бедная любимица, — сказала Клер. — Ты забыла свою старую хозяйку. Она не только толстая, но и неблагодарная, Пьер.

— Я собирался немного покататься на ней сегодня вечером перед возвращением домой, — пояснил Пьер. — Я виноват, что так мало о ней заботился. Если сэр Роберт не возражает, и если вы хотите возобновить знакомство с лошадью, я сочту за честь прокатиться с вами. Может быть, я успею показать вам некоторые городские достопримечательности до наступления темноты.

Красивое лицо де Кози стало мрачнее грозовой тучи, да и сэр Роберт был поражен почти так же, как в тот вечер, когда Пьер попросил у него коня.

Де Кози сказал:

— Это слишком самонадеянное предложение, Пьер, и ты знаешь это.

— Почему самонадеянное, Бернар? — спросила Луиза. — Ты говоришь, как наша мать. Пьер не похитит девушку.

— Нет, не похитит, — сказал сэр Роберт, слегка улыбнувшись. — Пьер известен тем, что возвращает юных леди, а не пускается с ними в бегство.

— Я имел в виду не это, — возразил Бернар.

— Не знаю, — сказал сэр Роберт. — Конечно, твоя мать, Клер, взорвется как бомба, но я не запрещаю тебе прокатиться с ним, если хочешь.

— Мне действительно хотелось бы возобновить знакомство с лошадью, — произнесла Клер.

Бернар почуял, откуда ветер дует, и сразу же сказал:

— Пьер достаточно надежный сопровождающий, сэр Роберт, — он заложил руки за пояс, — все знают, что он мой лучший помощник.

— Это естественно придает определенный вес моему заурядному занятию в этом торговом городе, сэр Роберт, — сказал Пьер, изящно, по-аристократически поклонившись в седле. В его голосе не было и тени злости, и это восхитило сэра Роберта.

— Конечно, конечно, — отозвался граф. — Ну, хорошо, только не задерживайся, дочка.

— Не забудь, что завтра у нас встреча с министром, Пьер, — предостерег де Кози. — Не останься за стенами города! О, мой Бог, что я говорю? Сейчас ведь ворота вообще не запирают.

Пьер снова поклонился. Удовольствие, которое он чувствовал, не отразилось на его лице, как раньше смущение не отразилось в его голосе. Они повернули коней и направились размеренным шагом в направлении замка.

— Луиза, — произнес сэр Роберт, — тебе необходимо напрячь свой ум, чтобы придумать для меня оправдание перед графиней за это исключительное нарушение этикета. Ты помнишь, как она в прошлом году задирала нос перед сыном барона. Ну да ладно, я сражался при Азенкуре. Я не боюсь твоей матери.

— Я напомню ей, что провела с ним целую ночь, и это не причинило мне вреда, — отважно заявила Луиза. — Кроме того, по-моему, он выглядит на коне очень благородно. Мне всегда казалось, что у Пьера благородный вид.

— Тогда и он, и его лошадь были моложе, — сказал сэр Роберт, покачав головой. — Лошадь действительно слишком толста. Думаю, надо подарить ему другую. Нет, смелый молодой человек, наверное, сам попросит об этом!

Если графиня молилась, чтобы Клер выросла прекрасной, то, должно быть, благословенные святые в небесах все сразу склонили свои чуткие и сострадательные уши и вняли ее мольбам. По крайней мере, для возбужденного и настороженного Пьера, скакавшего рядом с ней по улицам Монпелье, Клер де ла Тур-Клермон была сияющим чудом, призванным к жизни совместными действиями небесных сил. Его одинокое сердце раскрылось как вход в святилище; образ Клер вплыл туда на серебристом облаке, золотой ключик повернулся и запер его там.

Алхимия внезапной всепоглощающей любви вызвала таинственное обострение всех его чувств, так что у него появилась сверхъестественная чуткость ко всем незначительным и несвязным явлениям окружающей действительности. Глядя на Клер и думая только о ней, он одновременно, как вездесущий дух, замечал птенцов дрозда, которые только что вылупились из пятнистых зелено-голубых яиц на дереве высоко над его головой; их мать держала в клюве улитку и била ею о булыжник, чтобы достать корм птенцам. Светлячок влетел в ухо собаки, дремлющей на мостовой; собака дернула ухом, и насекомое улетело прочь, прочертив тонкий пунктир пульсирующего зеленого свечения. Бриз раскачивал цепочку задвижки на дверях магазина, который кто-то забыл запереть, а на колокольне соседней церкви начал поскрипывать колокол, раскачивающийся на цапфе. Пьеру, потерявшему представление о времени, показалось, что минуло столетие, прежде чем старый звонарь сумел достаточно раскачать тяжелый колокол и привести его обод в соприкосновение с языком. В воздухе поплыл священный звон, и все в Монпелье склонили головы, кроме Пьера, и молились. Пьер тоже молился.

Высокая светловолосая девушка, от присутствия которой так смешались мысли ее спутника, не походила на худого подростка, сбежавшего по каменным ступеням благоухающего замка в Париже много лет назад. Клер де ла Тур-Клермон быстро обрела женственность и зрелость. Она отлично сознавала свою красоту и ее волнующее действие на мужчин. Прежде чем ее фигура переросла подростковые формы, от которых к счастью не осталось и следа, она привыкла слышать, как все достойные внимания юноши из соседних имений превозносили ее рыжие волосы, фиалковые глаза, алые губы, щеки, похожие на розы, руки в форме лилий, маленькие ножки, ее грацию, осанку, манеры. Самые пылкие из них говорили о красоте ее тела откровенным языком, что в тот период считалось в рамках приличий. Она понимала и принимала эти восхваления, поскольку всякому было очевидно (и ее мать уверила ее в этом), что они вряд ли преувеличены. Другие молодые люди, более интеллектуального склада, сочиняли изысканные оды ее уму. Клер они мало интересовали. А немногочисленные благочестивые юноши, колебавшиеся между карьерой священника и службой в армии, двумя по-настоящему благородными профессиями, говорили о ее душе. Их разговоры приводили Клер в замешательство. Она никогда не встречалась с купцом, если не считать великого Жака Кера и ее благородного родственника Бернара де Кози, которого графиня, ее мать, по необъяснимой причине считала наиболее подходящим из ее поклонников.