Валерий Залотуха - Великий поход за освобождение Индии

• Название: Великий поход за освобождение Индии
• Автор: Валерий Залотуха
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14897-3

Все тайное однажды становится явным. Пришло время узнать самую большую и самую сокровенную тайну великой русской революции. Она настолько невероятна, что у кого-то может вызвать сомнения. Сомневающимся придется напомнить слова вождя революции Владимира Ильича Ленина, сказанные им накануне этих пока еще никому не известных событий: «Путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии». Не знать о великом походе за освобождение Индии значит не знать правды нашей истории.

---

Камбейский залив.

1961 год.

По голубым счастливым водам Камбейского залива летела лодка под большим треугольным парусом. На носу лодки сидел неподвижно и смотрел вперед большой черный пес. На корме стоял на одном колене старый, худой, высушенный солнцем и просоленный морем индиец. Из одежды на нем была лишь набедренная повязка да еще повязка, сделанная из полоски змеиной кожи, прикрывающая пустую левую глазницу, если можно, конечно, назвать это одеждой. Рядом с лодкой, привязанная шелковым шнуром за хвост, плыла рыба-прилипала.

Оглянувшись назад, индиец увидел поднявшуюся к поверхности воды, чтобы глотнуть воздуху, морскую черепаху и, торопливо разворачивая лодку, ругнул себя по-русски:

— Падла кривая!

Почуяв опасность, черепаха пошла вглубь, но рыба-охотница заметила ее и метнулась следом. Иван еле успевал стравливать шнурок в воду. Единственный глаз его возбужденно горел.

— Марш-марш, Аида, марш-марш! — отдавал он рыбе старую кавалерийскую команду.

Пес возбужденно скулил. Иван ждал. Шнур в его руке наконец натянулся.

— Живем, Ильич! — крикнул он собаке и стал плавно вытягивать добычу наверх.

Когда черепаха лениво шевелила плавниками у борта лодки, Иван тихо опустился в воду, осторожно отлепил прилипалу от панциря и, держась одной рукой за борт, другой перебросил добычу в лодку. Пес скакал вокруг черепахи и беспрерывно лаял.

Иван сидел за столом, с жадностью ел из большой миски рис, обильно политый соусом карри, и слушал заодно радионовости на хинди, слабо доносившиеся из старого детекторного приемника. Шестеро разновозрастных ребятишек устроили на земляном полу шумную возню. Дом внутри был мал и скромен, но чист и уютен.

Иван вдруг замер с полным ртом, вытянул шею, оттопырил ладонью ухо, вслушиваясь. Из динамика доносилась русская речь:

— Наша совместная археологическая экспедиция Академии наук СССР и Московского государственного университета прибыла в дружественную Индию по просьбе индийского правительства...

В этом месте дети зашумели так, что не стало слышно голоса членкора Ямина, и Иван грохнул кулаком по столу. Наступила мгновенная тишина. Но русской речи уже не было, шел перевод на хинди.

Дверь дома открылась, и на пороге возникла худая, маленькая женщина-индианка с ведром в руке. Встревоженно она смотрела на мужа.

Дети спали. Иван лежал на спине с открытым глазом. Жена пристроилась у него на плече.

— Я хочу поехать в Мертвый город, — сказал он как о решенном, но ожидая ее реакции.

Она молчала.

— Ты меня слышишь? — спросил он.

— Мертвый город — плохое место. Там живут айсуры.

— Зато, говорят, там в заливе много черепах. Нам что, не нужны деньги?

Жена молчала.

— А заодно поищу там мой второй глаз! — громко и угрожающе добавил Иван.

Она посмотрела на него виновато и погладила по щеке.

— Тише, детей разбудишь.

Мертвый город.

23 октября 1961 года.

Пятясь, Иван вытащил лодку на берег, с трудом вывалил на песок черепаху и, переводя дух и держась за поясницу, посмотрел по сторонам. Вдалеке шли по берегу двое белых мужчин и о чем-то спорили, а может, даже ссорились, но голосов их слышно не было. Один вытащил из кармана что-то и показал второму, а тот вдруг выхватил показанное и, размахнувшись, швырнул далеко в воду. Иван проводил взглядом блеснувший в вечернем солнце предмет и, когда тот исчез в воде, вздохнул, напрягся, ухватил черепаху за плавники и поволок ее, лежащую панцирем на песке, к скалам. Рядом скакал, пытаясь помогать, пес.

От большого, с высокими языками пламени и весело разлетающимися искрами костра, вокруг которого плотно, плечо к плечу сидели люди, сюда, в развалины Мертвого города, доносилась песня, которая, похоже, Ивану очень нравилась. Вытянув располосованную шрамом шею, выставив одно ухо, оттопыренное больше, чем другое, боясь пропустить что-либо и не зная ни единого слова, он пытался подпевать.

Пели девушки голосами высокими и чистыми:

Не слышны в саду даже шорохи...

— Хи, — успевал подпевать Иван и тут же напрягался, боясь опоздать к следующей фразе.

Все здесь замерло до утра.

— Ра...

Если б знали вы...

— Ливы...

...как мне дороги

— Роги...

Подмосковные вечера.

— Вечера...

К костру подошел какой-то человек, что-то сказал, и песня оборвалась. Иван нахмурился.

— Подмосковные вечера, — прошептал он, чтобы запомнить.

— Му-ром-цев! — закричали у костра хором.

Прямо на Ивана шел Шурка Муромцев, белобрысый, в очках, клетчатой ковбойке и брюках “техасах”. Он так был занят своими мыслями, что ничего не слышал и ничего не видел. Чуть не наступив на ногу Ивана, Шурка не заметил его.

— Му! Ром! Цев!

— Господи, как вы мне надоели, — проворчал Шурка и скрылся в темноте.

Иван поднялся, растерянно поглядел ему вслед, но был вновь вынужден спрятаться за невысокой каменной кладкой, потому что прямо на него шла девушка, светловолосая, в светлом платье.

— Шурка! Ну что за шутки? Не прячься, бессовестный! Олег Януариевич очень сердится, — укоряюще говорила она, неминуемо приближаясь к Ивану.

Она могла наступить на Ивана и страшно испугаться, поэтому он торопливо поднялся, хотел что-то сказать, но, забыв вдруг русские слова, ткнул себя пальцем в костлявую грудь и помотал отрицательно головой, а потом показал пальцем туда, куда ушел Шурка, и утвердительно кивнул. Потом он попытался улыбнуться, а вот этого, вероятно, нельзя было делать. Онемевшая и окаменевшая Эра вдруг обхватила голову руками и завизжала так, что у костра все повскакали.

Иван кинулся бежать.

Сидя на каменном, укрытом сухими водорослями ложе, Иван осторожно развернул скомканный газетный лист и бережно разгладил его на каменной столешнице. Раздул ноздри, наклонился, понюхал и проговорил со спокойным, даже важным удовлетворением:

— Колбаса.

Это была первая страница “Комсомольской правды”.

— “Ле-нин жил, Ле-нин жив, Ле-нин бу-дет жить!” — по слогам прочитал Иван заголовок-шапку и стал внимательно рассматривать большую фотографию Мавзолея. — “Ле-нин”, — прочитал Иван, усмехнулся, мотнул головой, взял со стола огрызок химического карандаша, послюнил его и исправил надпись, диктуя себе: — “Шиш-кин”.

Потом вырезал ножом фотографию и, любуясь на свою работу, стал шарить свободной рукой в изголовье лежанки. Но того, что искал, там не было. Иван замер, перевернул все водоросли и выскочил из пещеры.

Пес лежал рядом, охраняя трех перевернутых на спину, лениво шевелящих плавниками черепах. Он поднял голову и вопросительно посмотрел на хозяина.

— Ильич, без меня сюда кто приходил? — испуганно спросил Иван. — В пещеру кто приходил, я спрашиваю?

Пес опустил глаза и прижал уши.

— Ах ты сволочь! — закричал Иван. — Ты знаешь, что там Григория Наумыча дневник был? Там же всё! Ты понимаешь, что теперь будет?! — И в ярости Иван схватил одной рукой палку, другой за холку пса и стал охаживать его, визжащего, по хребтине и по бокам.

Штат Сахьядри. Город Колханур.

20 марта 1979 года.

На большой людной площади старый седой индиец кормил слона сдобными лепешками. Он купил их целую корзину и теперь всовывал по одной в улыбающуюся разверстую пасть.

Вокруг собралось много праздного люда, они смеялись и, указывая на старика, крутили пальцем у виска. Но тот не обращал на них внимания, он счастливо улыбался, открыв рот с торчащим впереди единственным зубом, и заговорщицки-негромко говорил слону по-русски:

— Ешь, ешь, товарищ Ленин, кушай... Скоро наши придут!

Город Вадодар.

29 декабря 1979 года.

Внутри закрытого мусульманского дворика под старой шелковицей сидели на корточках вокруг стереошарпа четверо курносых светловолосых парней в мусульманских одеждах и слушали, отдыхая и наслаждаясь, сладкую и тягучую восточную музыку.

Иван торопливо приветствовал их на ходу и побежал мелкой стариковской трусцой в дом. Они проводили его удивленным взглядом.

Колобок сидел посреди комнаты на подвернутых ногах, держа на коленях раскрытый Коран. Он не так постарел, как Иван, но растолстел и заматерел, глаза его сузились и потемнели.

— Ты слыхал, наши в Афганистане? — закричал Иван с порога.

Колобок закрыл Коран, пробормотал что-то и поднял на Ивана неподвижное бесстрастное лицо.

— Слыхал? — Новик аж притоптывал на месте от нетерпеливого восторга. — Кундуз взяли! Кабул взяли! Амина ихнего к ногтю! На Джелалабад идут, слыхал?! А Джелалабад — он же с Пакистаном на самой границе! Уж мы-то знаем, что такое Пакистан, — та же Индия. Слышь, Колобок, наши скоро придут!

Иван все ждал реакции Колобка, но реакции как раз и не было. Он оставался неподвижен и бесстрастен.