Валерий Залотуха - Великий поход за освобождение Индии

• Название: Великий поход за освобождение Индии
• Автор: Валерий Залотуха
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14897-3

Все тайное однажды становится явным. Пришло время узнать самую большую и самую сокровенную тайну великой русской революции. Она настолько невероятна, что у кого-то может вызвать сомнения. Сомневающимся придется напомнить слова вождя революции Владимира Ильича Ленина, сказанные им накануне этих пока еще никому не известных событий: «Путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии». Не знать о великом походе за освобождение Индии значит не знать правды нашей истории.

---

Глава третья

В ТОЙ, ВТОРОЙ БИТВЕ БЛИЗ КУРУКШЕТРА, КОТОРАЯ В ОТЛИЧИЕ ОТ ПЕРВОЙ ОСТАЛАСЬ ВНЕ ПОЛЯ ЗРЕНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ И ПОТОМКОВ, НОВИКОВ НАГОЛОВУ РАЗБИЛ КОЛОБКОВА. НО ГЛАВНЫМ ИТОГОМ ВТОРОЙ БИТВЫ БЛИЗ КУРУКШЕТРА СТАЛО ТО, ЧТО ПОСЛЕ НЕЕ ПЕРВЫЙ ОСОБЫЙ КАК БОЕВОЕ СОЕДИНЕНИЕ ПЕРЕСТАЛ СУЩЕСТВОВАТЬ. ПРИДЕТ ВРЕМЯ, И СПЕЦИАЛИСТЫ ОТВЕТЯТ НА ВОПРОС, КАК ТРИДЦАТИТЫСЯЧНЫЙ, ХОРОШО ВООРУЖЕННЫЙ КОРПУС, ВЕДОМЫЙ ВЕЛИКОЙ ИДЕЕЙ ОСВОБОЖДЕНИЯ НАРОДА ОТ МНОГОВЕКОВОГО РАБСТВА, МОГ ПРАКТИЧЕСКИ НЕЗАМЕТНО И БЕЗ ПОСЛЕДСТВИЙ РАССОСАТЬСЯ НА СРАВНИТЕЛЬНО НЕБОЛЬШОМ ПРОСТРАНСТВЕ ПОЛУОСТРОВА ИНДОСТАН, ПРИДЕТ ВРЕМЯ... А МЫ ПРОДОЛЖИМ НАШ РАССКАЗ.

Индия. Город Аллахабад.

6 мая 1931 года.

Аллахабадский базар гудел и шевелился. Медленно и бесцельно брел Иван вдоль длинного ряда, где сидели на земле торговцы драгоценными камнями и украшениями. Он совсем не был похож на бывшего комэска Ивана Новикова, это был индиец, обычный нищий индиец, непонятно, правда, к какой касте принадлежащий.

— А вот золото, настоящее русское золото! — прокричал ему на урду продавец, протягивая большой медный крест.

Иван усмехнулся на ходу, не глянув на продавца, но то, что он услышал за своей спиной, заставило его остановиться.

— Чурка индусская, — сказано было в его адрес на чистом русском языке.

“Колобок?” — удивленно спросил себя Иван.

Они сидели в теплой пыли рядом с шумным загоном, где торговали овцами, поэтому приходилось говорить громко, почти кричать.

— Выпить бы за встречу, — поделился Колобков идеей. — Если у тебя деньги есть, так я мигом рисовой водки приволоку!

Иван махнул рукой, и жест этот означал, что пить ему совсем не хочется, да и денег, кстати, ни шиша.

— Ты как живешь, расскажи, — заглядывая Колобку в глаза, попросил Иван.

— Да начинаю жить, Иван Васильич, торговлишка вот... Деньжат подкоплю, поеду в Вадодару, жену куплю, там жены дешевые.

Иван смотрел на бывшего соратника удивленно и непонимающе. Колобок усмехнулся.

— Да я ж в мусульманы записался, Иван... Раньше надо было, сейчас бы уж...

— Так ты чего, в Аллаха поверил?

— Поверил не поверил, а жить надо. В Индии, Иван, без веры не жизнь. Мои татары да башкиры давно освоились, так теперь и живут. Одни мы, дураки...

Иван ничего не сказал.

— А чего? — продолжал настаивать на своем Колобок. — Делов-то... Чикнули там ножиком, жалко, что ль? Небось в гражданскую с меня побольше мяса посрезали. Ну что ты головой крутишь? Давай к нам, Иван, я посодействую...

— Нет, — Иван помотал головой, улыбаясь. — Я свининки жареной страсть как люблю пожрать.

— Свинину нельзя, это верно, — со вздохом согласился Колобок. — А чего тогда делать собираешься?

Иван внимательно посмотрел на бывшего сослуживца, помолчал, как бы размышляя, говорить или не говорить, и признался:

— Возвращаться.

— Возвращаться? — Колобок засмеялся. — Это мы пробовали.

— Когда?! — Иван жадно подался к Колобку.

— Когда-когда... — Колобок отвернулся и продолжил, глядя в сторону: — Сразу после того как мы с тобой под Курукшетром схлестнулись... Тридцать душ нас тогда осталось. Сели думать да гадать, как дальше жить. Государев-дед говорит: в Турцию пойду к некрасовцам, староверы это ихние, как уж они там оказались, не знаю. Ну хрен с тобой, иди. Жорка Нашев, болгар, помнишь? С Киселем, дружком своим, до Америки решил добираться. Только я слыхал потом, Кисель Жорку кокнул из-за чего-то еще здесь, в Индии, а теперь в ашраме, ёхом заделался...

— Ты мне про... — торопил Иван.

— Ну вот... Десятеро нас, я одиннадцатый, почапали... Дошли вдевятером, двое в дороге окочурились. Ну, дошли. Подошли к заставе нашей. Я говорю: “Давайте одного пошлем, а остальные поглядим, что будет”. Они говорят: “Мы пойдем, а ты смотри, а если что, расскажешь всем нашим что и как”. Я согласился. Залег, гляжу, что будет... Подходят наши к нашим. Челнок говорит: “Из Индии мы, вертаемся”. Они хвать их всех и бить... Боем смертным били всю ночь, а наутро расстреляли, сам видал.

Иван сидел не двигаясь, молчал.

— Нет, Иван, назад нам ходу нет. Верно, чего-то такое мы знаем, чего знать нам не положено. Да разве б мы стали болтать, подписку все-таки давали...

Колобок хотел продолжить, но осекся, почувствовав, а потом увидев неожиданно злой взгляд Новика.

— Ты чего? — спросил он испуганно.

— В бинокль глядел али так, с-под руки, когда ребят расстреливали?

Иван стал медленно и угрожающе подниматься, и Колобок стал подниматься тоже, но явно труся.

— А я чего, я говорил, давай одного пошлем, а сами поглядим, а они все поперлись...

— Пошлем... — цедил сквозь зубы Иван. — Сам бы пошел, комдив... А то они там лежат, а ты здесь ворованной казной торгуешь!

— Только вдарь попробуй, — предупредил Колобок, пятясь, чувствуя, что это вот-вот случится. — За меня наши мусульманы знаешь что тебе сделают? Секир-башка!

Но Иван не хотел бить и не стал бить, а просто плюнул сильно и смачно в рожу бывшего комдива Колобкова, повернулся и пошел прочь.

Город Бенарес (Варанаси).

1 мая 1933 года.

Ночью в один из больших белых шатров, где спали паломники-сикхи, прорвав когтями и непомерно большим, усеянным мелкими зубками ртом противомоскитную сетку, влетела большая летучая мышь, нетопырь. Сделав несколько бесшумных кругов под куполом шатра, выбирая среди лежащих вповалку одинаковых людей в одинаковых белых одеждах единственного, нетопырь резко снизился, опустился спящему на плечо и принялся его изучать. Это был Новик, только узнать его было трудно: длинная борода, длинные, завязанные в пучок на макушке волосы, серьга в одном ухе и железный браслет на запястье руки, все, как положено быть у сикха.

Видно, снился Ивану плохой сон: лицо его было покрыто крупными каплями пота, рот приоткрылся, и мелко-мелко дрожал подбородок, а на шее часто билась вздувшаяся сонная артерия.

Нетопырь зевнул, широко открыв рот с отвратительно розовой пастью, и принялся щипать зубками артерию.

Иван начал чувствовать боль, но никак не мог проснуться. Он мотал как в бреду головой, однако вампир спешно продолжал свою работу. Наконец Иван резко открыл глаза. Нетопырь замер и, склонив голову, смотрел в глаза Ивана своими черными бусинками любопытно и как будто даже приветливо. От ужаса зрачок Ивана расширился так, что вся радужная оболочка глаза стала черной, и он заорал, как не орал ни разу в жизни. Паломники мгновенно проснулись, закричали, вскакивая со своих мест и хватаясь за сабли и кинжалы. По шее Ивана текла струйка крови.

Высоко посвистывая, нетопырь пометался под куполом шатра и вылетел в то же отверстие, в которое влетел.

Очередь паломников в Золотой храм кончалась там, где самого храма, его золотых куполов еще не было видно. Глаза паломников были устремлены вперед. Было очень много больных: прокаженных, слепых, безумцев. Один из них шел сразу за Иваном, что-то вопил беспрерывно в самое ухо и цапал грязной, изъязвленной рукой за плечо.

Хотя Иван внешне и не отличался от других паломников, внутренне, судя по лицу и глазам, он не переживал ни малейшего религиозного чувства, но отбывал тяжкую повинность. Когда терпение кончилось, Иван обернулся, сделав зверское лицо, и пообещал безумцу на незнакомом для того языке:

— Щас дам по кумполу, морда!

Безумства безумца прекратились и возобновились только у входа во двор храма, но вопли были на несколько тонов ниже, а дотрагиваться до Ивана он вообще больше не решался.

Во дворе толпа накапливалась так, что было трудно вздохнуть. Под палящим прямо в темя солнцем можно было потерять сознание, но упасть было нельзя.

Храм впускал паломников неохотно, они вдавливались по одному в его узкие ворота.

Иван на мгновение ослеп от темноты и остановился, но поток чужой веры повлек его в известном ей, этой вере, направлении. По углам полутемных и душных комнат, в которые вливались и выливались под напором человеческие тела, стояли фигуры Шивы, и, обращаясь к ним, паломники молились, иные шепотом, иные криком кричали.

Иван уже не сопротивлялся и не пытался что-либо понять. Его вдруг вынесло на солнечную веранду, и он вновь на мгновение ослеп. Посреди сплошь усыпанной цветами веранды стояли на возвышении три лоснящихся, откормленных белых быка, а с ними трое лоснящихся, в белых шелковых одеждах брахманов. Все падали перед быками ниц, целовали их позлащенные копыта, и Ивану пришлось сделать то же самое. Неожиданно один из быков стал обильно испражняться, и с криками радости паломники стали ловить на лету бычачье дерьмо и в восторге вымазывать им свои руки, головы и лица. Иван дернулся назад, выпрямляясь, но тут же кто-то навалился сверху и со стуком опустил его на колени...

Дальше пришлось идти на коленях, потом ползти на четвереньках, приближаясь к священному алтарю. Он скрывался за занавесями, подсвеченными множеством ритуальных светильников. Занавеси колыхались, и алтарь казался таинственным и зловещим. Подползая к нему, каждый на мгновение заглядывал внутрь, и когда дошла очередь Ивана, он сделал то же самое. Посреди алтаря стоял Шива. В дыму удушающе-благовонных курений, в колеблющемся пламени светильников он казался живым, и на мгновение Иван увидел того, кого родила Наталья...