Фердинанд Опль - Фридрих Барбаросса

• Название: Фридрих Барбаросса
• Автор: Фердинанд Опль
• Издательство: Евразия
• Жанр: Научпоп
• Год: 2010
• ISBN: 978-591852014-7

Монография современного австрийского историка Фердинанда Опля посвящена одной из самых известных личностей XII столетия и всего европейского Средневековья — правителю Священной Римской империи Фридриху I Барбароссе. Труд, первое издание которого было приурочено к 800-летней годовщине со дня смерти монарха, сочетает в себе яркое и подробное изложение биографии императора (первая часть книги) с комплексным описанием своеобразия его политической деятельности, взаимодействия с разными сословиями и институтами средневекового общества (второй раздел). Барбаросса представлен как политик мирного времени и военный организатор, в борьбе за власть и на вершине своего могущества, на фоне разнообразных событий в немецких землях и во время шести походов в Италию, во главе III крестового похода, принесшего ему гибель, и как мифологизированный образ многовековой исторической памяти.

---

Барбаросса постоянно искал консенсус с миром князей и в своих политических решениях опирался на их совет, правда, не допуская при этом своей зависимости от их воздействия на имперскую политику. С самого начала он сумел тесно привязать к себе имперский епископат, решающим образом усилив этим свою позицию в отношении папства. Взгляды на отношения двух верховных властей христианства сначала были представлены учением о двух мечах, то есть о равнозначности imperium и sacerdotium — взглядами, занявшими особое место в период борьбы за инвеституру. Это учение могло удерживать свои позиции до тех пор, пока в отношениях между двумя властями господствовало полное согласие. Однако уже при первых контактах Штауфена с папством отчетливо проявилось и столь характерное для Барбароссы представление о том, что Империя вверяется Богом. Выразительную картину мира представлений штауфеновского двора дают жестокие споры по поводу инцидента в Безансоне. Там, в ответ на подчеркивание папой превосходства его положения над императорским, со стороны государя было указано, что его положение определено непосредственно Богом и обосновано избранием князьями. Несколько позже схизма, начавшаяся в сентябре 1159 года, должна была решительным образом поколебать именно теоретические основания отношений двух верховных властей. Правда, еще до этого в имперской канцелярии, а тем самым и в высшей коллегии советников императора и, несомненно, с его непосредственным участием был выдвинут некий новый элемент представлений о господстве. Обращение к позднеантичным традициям «священной империи» (sacrum imperium) и одновременно умелые заимствования из идейного мира процветавшего в Италии римского права создавали новую базу аргументации и для отношений с папством, защищали и усиливали позицию, так сказать, сакрализируемой Империи и ее правителя.

С началом схизмы политика штауфеновского императора в основном определялась факторами внутрицерковной борьбы, конфликта с ломбардскими коммунами, отношений с князьями Империи и — во все возрастающей мере — с иноземными королевствами, причем эти элементы теснейшим образом переплетались друг с другом. Особенную роль играла схизма, в конечном счете являвшая собой почти непреодолимое препятствие для всех мероприятий государя. В Италии Фридрих с самого начала своего правления предпринял попытку восстановить позиции Империи, сильно подорванные и ввиду долгого отсутствия верховной власти, и растущей властью коммун. Контакты с правовой школой Болоньи, процветавшей начиная с позднесалического времени, и — параллельно с ними — умелое заимствование самих принципов римского права были соединены в программе рейхстага в Ронкалье в пакет мероприятий, который должен был служить достижению этой цели. Правда, политическая реализация этой программы, даже при использовании противоречий, существовавших между соперничавшими друг с другом городами, потребовала длительной борьбы. В любом случае, в высшей степени достойным внимания остается сформулированное здесь программное обоснование политики императора и попытка наладить имперское управление, способное функционировать даже во время отсутствия государя в стране. В качестве главных методов выступала посылка имперских легатов в межрегиональных масштабах и должностных лиц Империи — в локальных рамках. Во всем этом проявляются политическая мысль и политическое планирование, которые придают эпохе Фридриха I черты неординарности даже исключительности. Правда, речь здесь идет также и о некоторой попытке ограничить развитие событий в королевстве Италия, несущее на себе сильный коммунальногородской отпечаток, — в той мере, которая кажется совместимой с представлениями императора о власти. Его стремление восстановить honor imperii, суверенное право, едва ли было чем-то революционно новым, во многом оно скорее обнаруживало черты традиционности и зависимости от традиции. Для него речь шла о возвращении Империи ее прежнего высокого статуса, о сохранении прерогатив, вытекающих из его ранга государя. Эта главная консервативная черта образа его правления все-таки противостояла его действиям, прагматичным и гибким в том, что касалось деталей. Это, пожалуй, и составляет сущность его правления, но также и суть очарования, исходящего от его личности сквозь столетия.

Соответствие Барбароссы своей обязанности верховного правителя особенно проявлялось в моменты наибольших успехов, но также и тяжелейших поражений. В качестве таких показательных событий могут быть названы, например, его сдержанное поведение в отношении представителей Зальцбургской епархии, оппозиционной императору в вопросах схизмы, которое он проявил в дни своего триумфа над Миланом (март-апрель 1162 года), или преодоление, вероятно, самой тяжелой катастрофы за все время его правления, постигшей его войско во время эпидемии малярии в районе Рима (август 1167 года). Образ этого человека составляют, впрочем, и чрезвычайно спорные решения — такие, например, как в случае с провалом встречи с Людовиком VII Французским поздним летом 1162 года.

Советники из его ближайшего окружения нередко приобретали определяющее влияние на императора. Самый показательный пример здесь, без сомнения, — канцлер Райнальд фон Дассель, который в 1159 году по императорскому желанию был возвышен до ранга архиепископа Кёльнского, и смертью которого во время упомянутой катастрофической эпидемии под Римом во многих смыслах завершилась целая эпоха. Нередко из отношения двух этих личностей друг к другу выносят впечатление, что Райнальд стоял в качестве движущей силы за многими политическими решениями Штауфена. Однако следует все же предостеречь от того, чтобы делать из этого вывод о, так сказать, безоговорочной зависимости Барбароссы от совета этого мужа. Окончательное решение, без сомнения, в каждом из случаев оставалось за императором, который отнюдь не всегда одобрял образ действий Райнальда, но в то же время осознавал, какой выдающийся политический талант ему служит.

Соответствие Барбароссы своей обязанности государя едва ли смогло бы настолько проявить себя и пройти такую проверку делом в любой другой период, чем в десятилетие между 1167/68 и 1177 годами. После крушения имперского господства в Италии и гибели столь многих имперских князей под Римом Фридриху удалось разрешить значительную часть проблем, создававших наибольшую угрозу для его господства. Территориально-политические успехи уже вскоре после 1167 года составили прочный фундамент для новой фазы широких и интенсивных политических мероприятий, причем император сумел также — и в первую очередь — защитить позиции своего собственного дома.

В 1070–1071 годах Барбаросса осуществил подлинный переворот в своих отношениях с западными державами, в результате которого за союзом с Англией последовало политическое сотрудничество с Францией. В результате на его сторону перешел традиционный союзник Александра III, однако нерешенной проблемой оставался вопрос о ломбардском городском союзе, который с 1167 года весьма успешно концентрировал вокруг себя враждебные Штауфену силы. И Фридрих еще раз вступил на путь военной конфронтации. Потерпевшая впоследствии неудачу осада Алессандрии также должна рассматриваться исключительно как акт возмездия за серьезное оскорбление императорского величия.

Многолетние столкновения в Италии — с самых давних пор — превращали в трудноразрешимую проблему необходимость посылки германскими князьями своих ополчений в земли южнее Альп. Императору не хватало войск — чем дальше, тем больше. Введение в дело наемников, а также привлечение городских и княжеских контингентов из Италии оказывались здесь плохой заменой. Фридрих, думается, должен был ясно осознать сложности этой ситуации, сделав отныне упор на использование политических средств. Он сумел привлечь на свою сторону не только традиционно проштауфеновски настроенные города, но и, еще до завершения военного противоборства, превратил в своих союзников членов Ломбардской лиги, таких как Тортона и Кремона. Здесь с особенной ясностью и выразительностью можно видеть применение исконного принципа господства — «divide et impera», который Штауфен несколько позже широко использовал и в Германском королевстве. Впрочем, решающий поворот в своей политике Фридрих осуществил при подготовке новых переговоров с Александром III. Если уже с шестидесятых годов — особенно в кризисных ситуациях имперского господства — неоднократно налаживались такие контакты, то все-таки лишь теперь сложились предпосылки для успешного достижения договоренности. Мир в Венеции не только завершил схизму, расколовшую христианство в 1159 году, но и позволил одновременно установить более или менее упорядоченные связи с Ломбардской лигой и норманнским королевством Сицилией. Реальные политические нужды привели к примирению между Imperium и sacerdotium, не затронув или не прояснив до конца принципиальных вопросов их взаимного соотношения.