Фердинанд Опль - Фридрих Барбаросса

• Название: Фридрих Барбаросса
• Автор: Фердинанд Опль
• Издательство: Евразия
• Жанр: Научпоп
• Год: 2010
• ISBN: 978-591852014-7

Монография современного австрийского историка Фердинанда Опля посвящена одной из самых известных личностей XII столетия и всего европейского Средневековья — правителю Священной Римской империи Фридриху I Барбароссе. Труд, первое издание которого было приурочено к 800-летней годовщине со дня смерти монарха, сочетает в себе яркое и подробное изложение биографии императора (первая часть книги) с комплексным описанием своеобразия его политической деятельности, взаимодействия с разными сословиями и институтами средневекового общества (второй раздел). Барбаросса представлен как политик мирного времени и военный организатор, в борьбе за власть и на вершине своего могущества, на фоне разнообразных событий в немецких землях и во время шести походов в Италию, во главе III крестового похода, принесшего ему гибель, и как мифологизированный образ многовековой исторической памяти.

---

Заключительные замечания. Фридрих Барбаросса: «посмертная жизнь» и историческое значение

Необычная гибель императора вдали от имперских земель, а также судьба его бренных останков привели — правда, только в позднее Средневековье — к созданию многочисленных легенд, которые в течение веков сгустились в феномен «таинственного исчезновения»[718]. При исторической оценке этого мифического возвышения первого штауфеновского императора следует, впрочем, подчеркнуть, что здесь обращает на себя внимание не только большая дистанция в собственно временном смысле. Сам образ личности монарха при этом отчуждается, преображается и подгоняется к более поздним представлениям о страстно желаемых императорской власти и императорском величии. Хотя и в самом 1190 году смерть Барбароссы произвела глубокое впечатление, поскольку вместе с ней повсеместно оплакивался удар, нанесенный судьбой великому предприятию западного христианства. Ход событий в Империи эта смерть изменить все-таки не смогла: Генрих VI продолжал без помех управлять текущими политическими событиями.

Один фольклорный мотив, впервые фиксируемый тремя стихотворениями XIV века на средневерхненемецком языке, мог быть более тесно связан с мнением современников события. Император, который на чудесном коне возвращается для участия в крестовом походе, в Сирии вешает свой щит на сухое дерево, которое вновь начинает зеленеть, и освобождает Святую землю на вечные времена[719]. Гораздо больше известно о формировании легенд, которые изображают государя, в действительности якобы не умершего, а продолжающего жить в таинственной горе, чтобы, впоследствии вернувшись оттуда, восстановить справедливость и порядок в Империи. Правда, эти легенды первоначально связывались с персоной и смертью внука Барбароссы, императора Фридриха II. В качестве мест, где будто бы продолжал жить этот таинственный император, назывались Киффхойзер в Золотой долине под Тилледой, Унтерсберг близ Зальцбурга или Фельсхёле возле Кайзерслаутерна. В связи с Фридрихом I эти легенды впервые нашли свое литературное отражение в «Народной книжечке об императоре Фридрихе», изданной в 1519 году[720]. В результате горы Киффхойзер, которые уже в первой половине XV века связывались с сидящим здесь легендарным императором Фридрихом, во времена зарождавшегося научного интереса к эпохе Штауфенов, когда немецкие гуманисты впервые издавали знаменитые хроники раннештауфеновского периода, воспринимались более широкой публикой как убежище Штауфена. Там — внутри горы — он сидел за столом, оплетаемом его становящейся все длиннее бородой, ожидая своего возвращения в мир.

Подлинный ренессанс этим легендам суждено было пережить в XIX столетии. Сочиненное в 1817 году под впечатлением освободительной войны против императора Наполеона стихотворение Фридриха Рюккерта «Барбаросса» придало кругу сказаний о Киффхойзере литературную форму: «Имперское величье / Хранит он под скалой / И с ним в своем обличье / Вновь в час вернется свой»[721]. Растущее национальное чувство и патриотизм были определяющими факторами для этого обращения к погруженному в прошлое императорскому величию. В этих духовноисторических феноменах обнаруживаются разносторонние корни дальнейшего развития сюжета в том же столетии.

Многое ведет отсюда и к основанию империи 1871 года. Вильгельминовской Пруссии суждено было к концу XIX века развить государственную идеологию, весьма существенно ориентированную на штауфеновское императорское величие эпохи высокого Средневековья. В 1896 году было завершено сооружение Национального монумента на Киффхойзере, но также и возведенной перед восстановленным Госларским пфальцем конной статуи Вильгельма I, которую Феликс Дан с явным намеком на государя-Штауфена назвал Barbablanca[722] — настолько этот памятник выражал дух Фридриха Барбароссы.

Правда, все эти легенды, но прежде всего их переработки в XIX веке, вдохновленные идеологическими предписаниями, уводят очень далеко от исторической личности Штауфена, мешая непредвзятому взгляду на реальные условия несомненно важной эпохи средневековой истории Европы. Такое восприятие эпохи Штауфенов и подобные воззрения на нее сохранили свою действенность и в эру национал-социализма, что после 1945 года бросило тень на образ этой эпохи, скомпрометировав ее в глазах широкой общественности. Даже позднесредневековые легендарные изображения способны были лишь очень условно отразить подлинные жизнь и деяния штауфеновского императора. Тем не менее, они оказались способны на долгое время задать широкому кругу людей восприятие его образа, а вместе с ним и соответствующую историческую память. Именно поэтому и в биографическом описании нельзя оставить без внимания эту «посмертную жизнь» государя — напротив, необходимо постоянно осознавать, что между исторической реальностью и легендарным преувеличением существуют явные различия.

Если мы напоследок еще раз вернемся к вопросу о месте первого штауфеновского императора во всем контексте развития средневековой Империи, то сначала должны будем осмыслить происхождение и личность этого человека. Штауфен был возведен в ряд первых князей Империи в результате кризиса, потрясшего господство Салической династии и лишь приблизительно описываемого словами «борьба за инвеституру». При этом он не получил немедленно какого-либо первостепенного преимущества из своего нового положения герцога Швабского. Если государю противостоял антикороль, то и деду Барбароссы Фридриху Штауфену также пришлось бороться с мощными силами противодействия в собственном герцогстве. Явное усиление своего могущества изведал его сын, отец Барбароссы герцог Фридрих И, когда его дядя, император Генрих V, на время своего второго итальянского похода назначил его имперским регентом. Ряд достигнутых успехов — не в последнюю очередь территориально-политических — улучшил его позиции, но и способствовал установлению отныне таких отношений с главой Империи, которые уже не были свободны от напряженности.

На эти годы (декабрь 1122 года) и выпало рождение старшего сына швабского герцога, будущего императора Фридриха Барбароссы. Его детство было омрачено тяжкими конфликтами между его отцом и его дядей Конрадом, с одной стороны, и Лотарем III, с другой. Брат его вельфской матери Юдифи, Генрих Гордый, в 1127 году сочетался браком с королевской дочерью Гертрудой. Эта тесная политическая связь Вельфа с Лотарем III положило начало штауфеновско-вельфскому конфликту, которому долго суждено было определять положение в Империи, прежде всего во время регентства Конрада III, начавшегося с 1138 года. В эти проникнутые борьбой годы юный Фридрих получил свое рыцарское воспитание, стал испытанным в боях и хорошо владеющим оружием мужчиной, каким он оставался и впоследствии, уже будучи государем. Но сквозь этот образ закаленного в многочисленных военных кампаниях своего времени и весьма удачливого мужа проступает и иная черта, различимая уже с начала 1140-х годов, — совершенно выдающаяся самостоятельность в политических решениях и действиях. Очевидно, определяющим фактором для Фридриха после ранней смерти его матери (около 1130 или 1131 года) оставалось родство с Вельфами. Во всяком случае, бросается в глаза его тесный контакт со своим дядей Вельфом VI, даже в период конфликта этого дома со штауфеновским королем Конрадом.

Затем, начиная с 1147 года, Барбаросса окончательно выходит на арену великих политических событий своей эпохи. Возведенный после смерти своего отца на трон герцога Швабского, он принимает участие в несчастливом крестовом походе своего дяди-короля. Здесь он впервые соприкоснулся с большими политическими проблемами, с отношениями с Восточной Римской империей, Французским королевством и сицилийской державой норманнов. Спустя несколько лет, с возведением Фридриха на королевский престол, пробил его великий час Нели в его избрании, вне всякого сомнения, весьма значительную роль сыграло родство с Вельфами, дававшее перспективу прекращения разорительных столкновений в германских землях, то его пригодность на роль правителя все же определенно основывалась и на выдающемся политическом таланте. Как человека проницательного, сведущего в совете, честолюбивого, чуждого всякой несправедливости, щедрого и красноречивого — правда, только на своем родном языке, — описывает его Вибальд из Ставло папе Евгению III. С большим искусством проведя предвыборные переговоры, Барбаросса сумел обеспечить избрание своей кандидатуры. Центральная проблема правления его предшественников — противостояние с князьями — была всецело разрешена. Унаследованные от его дяди короля и при этом никогда не прекращавшиеся напряженные отношения внутри Империи Барбаросса сумел смягчить терпением, а порой и подлинным смирением. Без сомнения, Штауфен был человеком, не только в особенности и во многих отношениях пригодным к исполнению обязанностей государя, но еще и преисполненным новых задач и вытекающих из них требований. Отношения с князьями и свою связь с ними он воспринимал как несущий фундамент своего королевства. Ведь и он сам, и его род вышли из их рядов и были наилучшим образом знакомы с их проблемами.