Фердинанд Опль - Фридрих Барбаросса

• Название: Фридрих Барбаросса
• Автор: Фердинанд Опль
• Издательство: Евразия
• Жанр: Научпоп
• Год: 2010
• ISBN: 978-591852014-7

Монография современного австрийского историка Фердинанда Опля посвящена одной из самых известных личностей XII столетия и всего европейского Средневековья — правителю Священной Римской империи Фридриху I Барбароссе. Труд, первое издание которого было приурочено к 800-летней годовщине со дня смерти монарха, сочетает в себе яркое и подробное изложение биографии императора (первая часть книги) с комплексным описанием своеобразия его политической деятельности, взаимодействия с разными сословиями и институтами средневекового общества (второй раздел). Барбаросса представлен как политик мирного времени и военный организатор, в борьбе за власть и на вершине своего могущества, на фоне разнообразных событий в немецких землях и во время шести походов в Италию, во главе III крестового похода, принесшего ему гибель, и как мифологизированный образ многовековой исторической памяти.

---

Не только в вельфских странах, но и за пределами этой области император выступал в ту эпоху с мероприятиями из сферы городской политики. Рейнские епископские города Шпайер и Вормс, состоявшие со времен Салиев в тесной связи с высшей имперской властью, получили императорские привилегии. В городе Камбре рядом дипломов были подвергнуты детальной регламентации сеньориальные отношения между епископом и городом. Одна императорская грамота этих лет заслуживает нашего особого внимания, ведь она содержит некий раздел, который при поверхностном рассмотрении мог бы быть воспринят как программное высказывание об отношениях господства в немецких епископских городах. Речь идет об оформленном в феврале 1182 года в Вимпфене дипломе для Триента, самого южного немецкого епископского города. Там значится, что этот город на границе имперской области никого не может иметь консулами, но что он должен с верностью и преданностью состоять под властью своего епископа, «так, как это обычно принято в прочих городах германского королевства». Отсюда, несомненно, можно вывести, что эта образцово изложенная схема структуры управления немецких епископских городов не только была правилом, но в соответствии с этим принципом императором давались также и привилегии. И все-таки в поздний период правления Барбароссы уже имелись исключения из этой нормы: ведь сам государь в отдельных случаях санкционировал даже определенные права совместного принятия решений городскими кругами в условиях епископского господства над городом. Понятным это столь программно воздействующее высказывание становится только с учетом локальных особенностей развития самого Триента. Этот епископский город по причине своего уязвимого положения на границе с королевством Италия давно уже испытывал влияния, вдохновленные примером коммунального движения. Еще в начале 1170-х годов в городе на Этче впервые появились консулы. Барбаросса, таким образом, принимал во внимание местные условия, когда он именно здесь пресек распространение на немецкую землю конституционных отношений итальянского городского мира, столь успешно развивавшихся и многие годы чрезвычайно опасных для его господства[622].

Политическая реальность в каждом отдельном случае всегда играет весьма существенную роль в отношении Барбароссы к немецким городам. Именно здесь проявляет себя необыкновенное мастерство императора, его способность проявлять гибкость, находить компромисс и действовать прагматически. Городской мир по своей социальной структуре был, несомненно, новым элементом внутри имперской целостности. Здесь соединялись в своеобразную общественную структуру купеческие круги, группы служилых людей и людей, прежде находившихся в личной зависимости, стягивавшихся в город, переживавших там свой социальный подъем в качестве податных[623] с освобождающими от этой зависимости финансовыми отягощениями. Особое внимание должно быть уделено при этом весьма важному участию министериалитета в городской социальной структуре[624], ведь речь идет о группе, которая — в общем и целом — была особым образом связана с королевской властью. Тот факт, что Штауфен в основанных им городах, например в Хагенау, предпочитал использовать министериалов для оформления властных отношений на местах, определенным образом корреспондировал с привлечением той же самой группы и в широком контексте имперской политики, в том числе как важных должностных лиц в Италии[625]. И все же было бы, без сомнения, неверным не видеть и в купеческих кругах (mercatores, negotiators) целевую группу городской политики государя. Уже в связи с переговорами, определенно предшествовавшими выдаче специальных дипломов, должно допускаться наличие контактов между имперскими властями и городским сообществом, которого касались принятые ими постановления. При этом купцы в значительной мере особенно выдвигались на первый план также и в городах имперских земель, таких как Дуйсбург или Гельнхаузен. Предоставленные им торговые привилегии недвусмысленно подтверждают экономическую заинтересованность Империи в их поддержке. Одно — правда, единичное — свидетельство показывает нам даже, что император в такого рода мероприятиях определенно опирался на совет купцов, когда в рамках оформления ахенской экономической области (предоставление ярмарочных прав и приведение в порядок монетного двора в Ахене в 1166 году) были призваны на совещание mercatores близлежащих городов[626].

К концу своего правления Штауфен в обширных частях своего германского королевства обрел городскую политику, совершенно сглаживавшую региональные различия. С самого начала своего господства он уделял внимание бытованию городов. Замирение германской области Империи, достигнутое уже вскоре после его воцарения, дало возможность также и епископские города снова в полной мере сделать целью императорских мероприятий. Одновременно Барбаросса энергично и успешно продолжил развивать контакты с городами-пфальцами и городами имперских земель, начатые его предшественниками, и выступил в качестве основателя новых городов в области собственного господства Штауфенов, но также и в областях, конституировавшихся как имперские округа. Затем падение Генриха Льва дало императору возможность на основе мира с папством и верхнеитальянскими коммунами решительным образом расширить и интенсифицировать свою активность в сфере городской политики, что в конечном счете позволило превратить городскую среду в одну из опор его господства.

Южнее Альп, в королевстве Италия[627], отношения имперских властей с городским миром имели намного более длительную традицию, в соответствии с неизмеримо большим значением этого элемента во властной структуре этой области. Первая половина XII столетия была эпохой, в которую новой конституционной модели городских коммун, заметной с XI века, суждено было утвердиться в обширных районах страны. Господство города над его округой, контадо, и очень далеко заходящие автономные права относительно сюзеренитета Империи были существенными характерными чертами влияния этих сил. Последним, кто вступил на итальянскую землю до начала правления Барбароссы, был Лотарь III. Отсутствие Империи в те годы, когда у власти находился Конрад III, только благоприятствовало дальнейшему подъему коммун[628]. Связи первого государя-Штауфена с итальянскими городами ограничивались выдачей отдельных, впрочем, незначительных, грамот, среди которых должны быть названы прежде всего предоставляющие право чеканить монету Генуе, Пьяченце и Асти. Об активном влиянии короля не могло быть и речи ввиду внутригерманской смуты, столкновений с вельфской оппозицией.

Фридрих I вошел в непосредственный контакт с существовавшими в Италии отношениями уже в первый год своего правления, в связи с началом переговоров с папством. Прекращение конфликта с Вельфами, широкое признание его власти воздействовали также и на южную часть Империи, политические силы которой — и среди них не в последнюю очередь города — отныне снова вынуждены были всемерно считаться с имперскими властями. В марте 1153 года при королевском дворе в Констанце появились два бюргера города Лоди, которые под впечатлением, произведенным на них юным королем, решились подать жалобу на миланцев, издавна притеснявших их родной город, не имея на эту акцию полномочий от отцов города[629]. В результате Штауфен получил свидетельство гегемонистских устремлений «ломбардской метрополии», о чем он, вероятно, был также информирован к этому времени и епископом Комо. Таким образом соотношение политических сил в Ломбардии попало в поле зрения штауфеновской политики. Они были очень близки к тому положению, какое застал еще Лотарь III во время своего первого итальянского похода. К миланской группе городов, состоявшей из самого Милана, Брешиа, Пьяченцы, Тортоны и Кремы, находились в оппозиции Павия и Кремона, Лоди и Комо были подчинены миланцами уже в начале XII столетия (соответственно, в 1111 и 1127 годах).

Эти предзнаменования определили и обстановку коронационного похода Барбароссы, предпринятого осенью 1154 года. На рейхстаге в Ронкалье в начале декабря этого года прозвучали жалобы на экспансионистскую политику Милана и союзных с ним городов. С такими жалобами выступил ряд городских, но также и представлявших знать противников миланцев. Одновременно там появились посланники двух приморских городов — Генуи и Пизы. О военной кампании непосредственно против могущественной «ломбардской метрополии» думать не приходилось ввиду небольшой численности имперских войск. Ограничились тем, что разорили окрестности Милана и захватили некоторые воздвигнутые там опорные пункты. В начале следующего года король по призыву маркграфа Монферратского и епископа Асти развернул наступление на Кьери и Асти и после многонедельной осады овладел союзным миланцам городом Тортона. Тем самым была уже последовательно зафиксирована будущая политическая ориентация Барбароссы — противодействие Милану. Победное торжество после взятия Тортоны, прошедшее в Павии, где он был коронован в апреле 1155 года в церкви старого лангобардского дворца, посвященной святому Михаилу, подчеркнуло его связь с городом на реке Тичино как с традиционным противником миланцев.