Георгий Захаров - Я - истребитель

• Название: Я - истребитель
• Автор: Георгий Захаров
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Зимой сорок четвертого года летчики 20-го истребительного полка довольно длительный период обеспечивали 32-ю отдельную авиаэскадрилью. Эскадрилья эта специализировалась по воздушной разведке, поэтому на истребителей сопровождения командование возлагало большую ответственность. В конце февраля шестёрка "яков" 20-го истребительного полка прикрывала пару Ил-2. "Илы" вели фотосъемку переднего края противника. Во время их работы истребители, ве-домые капитаном Точковым, не дали "фоккерам" приблизиться к штурмовикам-разведчикам, но при отходе от цели пара Анатолия Машкина была атакована и завязался воз-душный бой. Ведомый Машкина лейтенант Кутняков вел бой с двумя "фокке-вульфами" на виражах. "Як" Машкина с первой же атаки был подбит, летчик тяжело ранен. Его ведомый, оттянув на себя две гитлеровские машины, не позволял им атаковать Машкина вторично - сам зашел одному "фоккеру" в хвост и сбил фашиста. Но второй "фокке-вульф" в это время зашел в хвост Кутнякову. Выручила лейтенанта подоспевшая на помощь другая наша пара.

Анатолий Машкин дотянул до аэродрома и сел на фюзеляж в стороне от полосы. Сразу после приземления отважного летчика отправили в госпиталь.

В конце мая в дивизию вернулся отдохнувший и хорошо подготовленный к новым боям полк "Нормандия".

Незадолго до этого я вылетел в Тулу инспектировать подготовку французских летчиков. В составе полка "Нормандия" теперь было четыре эскадрильи - 61 летчик. Фактически по своему численному составу французский полк равнялся двум полкам.

Перед отправкой полка на фронт в Тулу прибыли представители французской военной миссии во главе с генералом Пети, и смотр полка закончился показательными полетами французских летчиков.

Летная подготовка полка оставляла хорошее впечатление. Еще не зная многих из вновь прибывших летчиков, я уже смог дать определенную характеристику некоторым бойцам, наблюдая их в воздухе. Выделялись Дельфино, Марки, Андре, Кюффо, братья Шалль, Муане, Соваж, Табуре, Перрон, Сан Марсо. Удивительно все же наблюдать, как в летном деле проявляются черты характера человека: на земле иной раз и обмануться можно, но в воздухе все скрытые свойства характера сразу же становятся явными.

Командир эскадрильи Луи Дельфино летал подчеркнуто строго. Все фигуры, все элементы полета выполнял безукоризненно четко, ровно. Никаких импровизаций, никаких, отклонений от заранее заданной программы - ничего, что указывало бы на эмоциональное состояние летчика. Выдержанность, бесстрастность, можно даже сказать, академическая корректность пилотажа. Это как-то не походило на поведение в воздухе многих других французов. Большинство французских летчиков именно в силу особенностей характера создавали какой-то зримый эмоциональный фон полета.

А комэск Дельфино и на земле отличался от своих товарищей в первую очередь сдержанностью и, очевидно, давней привычкой к строгой самодисциплине. Этого он требовал и от своих подчиненных. Не случайно поначалу между ним и ветеранами "Нормандии", прошедшими бои сорок третьего года, возникали натянутые отношения. Но в конце концов его хладнокровие, сдержанность, бесстрашие и смелость в бою завоевали заслуженный авторитет у летчиков. Именно Луи Дельфино сменил в сорок пятом году Пьера Пуйяда на должности командира полка.

Исключительным хладнокровием, отвагой отличался летчик Жак Андре. Он быстро выдвинулся в число лучших летчиков "Нормандии" и стал одним из самых сильных ведущих групп. За год войны - с мая сорок четвертого по май сорок пятого года - Андре сбил шестнадцать самолетов и стал четвертым (после Альбера, де ля Пуапа и Лефевра) французским летчиком, который был удостоен звания Героя Советского Союза.

В составе нового пополнения в полк прибыли братья Шалль. Вдвоем они сбили около двадцати самолетов противника. Братья принадлежали к известной во Франции семье авиаторов. Старший из четырех братьев Шалль был бомбардировщиком и погиб в авиационной катастрофе. Второй брат, генерал, также служил в авиации, во время войны стал активным участником движения Сопротивления, попал в руки гестапо и был сослан в лагерь смерти Бухенвальд. Два младших брата, Рене и Морис, приехали в Советский Союз, чтобы воевать с гитлеровцами в полку "Нормандия".

Лейтенант Марки, без сомнения, был лучшим мастером пилотажа в полку за весь период его существования. Вот уж кому подходила традиционная фраза: "Родился, чтобы летать". Не было самолета, который бы не подчинился летчику, не было пилотажной фигуры, которую бы он не мог выполнить с безукоризненной четкостью и изяществом. В составе "Нормандии" Марки сбил тринадцать самолетов противника.

Когда в июне сорок пятого года тысячи парижан собрались в Ле Бурже встречать таинственный, овеянный легендами полк, мало кто из встречающих зримо представлял себе и эти самолеты, и летчиков, и сам этот полк. "Hopмандия" появилась, сохраняя четкий строй. Истребители пошли на посадку и тут от общего строя отделился один Як-3 и продемонстрировал пилотаж такого высокого класса, что даже летчики "Нормандии" были удивлены. Марки превзошел самого себя. Там же, на аэродроме, находились представители авиационных военных кругов стран антигитлеровской коалиции. По договоренности был продемонстрирован учебный воздушный бой: Як-3 дрался с американским и английским истребителями. В обоих поединках Марки очень быстро садился сопернику на хвост и заставлял его капитулировать. Все французские летчики любили наш истребитель Як-3, а Марки был патриотом этой машины в полном смысле слова. Много лет спустя ветераны "Нормандии" рассказали мне, что тогда, в Ле Бурже, едва не произошло ЧП. Демонстрируя превосходные данные Як-3, Марки во время показательного учебного боя так разошелся, что чуть не вогнал американца в землю. После войны Марки несколько лет работал летчиком-испытателем. Во время одного из полетов он погиб.

А тогда, весной сорок четвертого года, пилотируя над аэродромом, Марки заслужил самую высокую оценку за мастерство. Было совершенно ясно, что среди сильных летчиков "Нормандии" появился истребитель экстра-класса.

И гости, и наши военные представители, которые сопровождали гостей, и я как командир дивизии - все остались довольны уровнем подготовки полка. Ветераны "Нормандии" - командир полка Пуйяд, Альбер, Лефевр, де ля Пуап и Риссо - старались сохранять невозмутимость, но было видно, что это им удается с трудом. Они много вложили сил за прошедшую зиму, чтобы полк выглядел таким, каким он предстал перед комиссией на этой инспекторской проверке. Пьер Пуйяд, которого я успел полюбить как истинного бойца и незаурядного человека и с которым до самой его смерти в течение долгих лет меня связывала крепкая дружба, глядя мне в глаза, как бы говорил: "Мой генерал, я уверен - эти ребята покажут себя не хуже ветеранов!"

Я и сам видел, что полк подготовлен прекрасно.

Поблагодарив командира полка, попрощавшись с присутствующими, я направился к той части аэродрома, где в стороне, не привлекая к себе внимания, стоял мой "лавочкин".

Надо сказать, что в числе лиц, приехавших в Тулу вместе с генералом Пети, был немолодой уже человек, который с первого же взгляда располагал к себе внешностью и умением держаться. У него было открытое, умное и волевое лицо, держался он скромно, но с достоинством, хотя было видно, что все происходящее интересует его чрезвычайно. С неподдельным интересом следил он за каждым летчиком, находящимся в воздухе, рассматривал наши "яки", проявляя осведомленность специалиста. Внимательно, изучающе взглянул мне в глаза, когда меня представляли гостям, но и я с не меньшим любопытством приглядывался к этому человеку, который в тридцатые годы был министром авиации Франции, а в сороковые - видным деятелем движения Сопротивления.

Передо мной стоял Пьер Кот. Давнее воспоминание шевельнулось во мне. Словно из бездонной глубины времен возникло раздосадованное лицо Павла Рычагова, хмурый взгляд комбрига Астахова, вспомнился маленький полуспортивный моноплан, на котором без труда уходил от нас министр авиации Франции, и собственная растерянность - растерянность командира звена, выделенного для почетного сопровождения высокого гостя...

То было в тридцать четвертом году, а сейчас - сорок четвертый. У меня возникло ощущение, что не десять лет - целая жизнь прошла с тех пор! Я, конечно, не стал напоминать Пьеру, что мы с ним в некотором роде уже знакомы, что я однажды имел честь сопровождать его... Но вдруг почувствовал, что судьбой мне дан шанс отыграться. Гости с восхищением рассматривали наши "яки", но никто из них, исключая ветеранов "Нормандии", еще не видел в полете "лавочкин". Между тем эта машина не только достойно представляла уровень современной по тому времени советской авиационной техники, но и - в сочетании с "яком" - достаточно наглядно могла бы продемонстрировать гостям преимущество наших истребителей над машинами аналогичного класса других воюющих стран.