Черубина де Габриак - Исповедь

• Название: Исповедь
• Автор: Черубина де Габриак
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-7784-0040-3

Книга знакомит читателя с жизнью и творчеством поэтессы Серебряного века Елизаветы Ивановны Дмитриевой (Васильевой) (1887–1928) больше известной, под именем Черубины де Габриак.

Впервые в полном объеме представлено ее поэтическое наследие, а также переводы, пьесы. Задача книги — вернуть в русскую литературу забытую страницу.

---

«Красное облако стелется низко…»

Ю. К. Щ.

Красное облако стелется низко,
душный и дымный огонь…
Сердце отпрянуло, сердце не близко,
душно и стыдно — не тронь.

Нам ли идти этой страшной дорогой,
красным туманом дыша.
Бьется и плачет, кричит у порога
наша душа…

Красное пламя ее ослепило
дьявольской бездны печать…
Только не надо, не надо, мой милый,
так тосковать.

Нашей любви неизменная ласка
выше соблазнов земли…
Видишь, за облаком красным, вдали,
башни Дамаска.

1 ноября 1922

«Он сказал: „Я Альфа и Омега“…»

Ю. К. Щ.

Он сказал: «Я Альфа и Омега».
Он замкнул нас всех в одном кругу,
За окном кружатся хлопья снега,
С этой ночи вся земля в снегу.

С этой ночи в моем сердце пламя
Тоже стало, как кусочек льда,
Ты ушел с печальными глазами,
Слезы в них, как синяя вода…

Если б знать, когда рука Господня
Снимет с душ последнюю печать.
Ты прости, что я пришла сегодня,
Ты прости, что я устала ждать.

2 декабря 1922

«Туман непроглядный и серый…»

Туман непроглядный и серый,
А в сердце — большая звезда,
Ты звал ее раньше Венерой,
Но ты без меня был тогда.

Тогда над путями твоими
Горели чужие огни —
Звезды лучезарное имя
В тебе исказили они…

Но пламя и снежные бури
Не властны над нашей судьбой,
Звезды нашей имя — Меркурий,
С тех пор, как мы вместе с тобой.

1923

«Вошла любовь — вечерний Херувим…»

Вошла любовь — вечерний Херувим
От света крыл весь пламенем объятый,
И вспыхнули янтарные закаты
Молниеносным запевом за Ним…

Я здесь с тобой… Я увидала латы,
Небесный путь в святой Ерусалим,
Ах, кто не шел, надеждою томим,
Шел за рукой ведущей и крылатой.

Единственным и тягостным путем,
Изведав боль, быть может, слишком рано,
Мы в слепоте беспомощно бредем.

У нас в сердцах — зияющая рана,
Как жалкий дар правдивого обмана…
Идем… Куда? Ужели не вдвоем?

Сентябрь 1923

«Скажи, в каких небесных картах…»

Скажи, в каких небесных картах
Для новых звезд указан путь?
Ночное небо, словно бархат, —
Ему открой навстречу грудь!

И только жди в молчаньи ночи,
Не забывая никогда,
Что там, где сердца средоточье,
Должна взойти твоя звезда.

Терпи и жди в полночном мраке, —
В твоей написано судьбе,
Когда все сердце станет факел
Звезды, сияющей в тебе.

И будет путь в нее же вкраплен,
Из сердца перекинут мост
Навстречу падающим каплям
Осенних звезд.

12 декабря 1923

СПАС БЛАГОЕ МОЛЧАНИЕ

Крылатый отрок на иконе,
И строгий перст кустам прижат.
Сложи молитвенно ладони,
Свой взор не обращай назад.

Пусть, как любовь, неотвратимой,
Презрев бесовскую игру,
Отныне путь твой станет схимой,
Незримой для других в миру.

Крылатый Отрок — твой вожатый,
Благослови его приход.
Когда уста молчаньем сжаты,
То слово в сердце зацветет.

27 июля 1924

«Ты сам мне вырезал крестик…»

           Ты сам мне вырезал крестик,
и сам его надень,
чтоб быть нам с тобою вместе
           и ночь, и день…

           У нас Ангел-Хранитель
один теперь, —
пробей же, пробей в граните,
           в темном граните — дверь.

           Если пробьешь ты камень
отточенным резцом —
откроется перед нами
           отчий дом…

           И будет уже не крестик
на сердце моем, а цветок,
и будем с тобою вместе…
           И близок срок.

Июль 1924.

«Ты сказал, что наша любовь — вереск…»

           Ты сказал, что наша любовь — вереск,
мой любимый цветок, —
но крепко заперты двери,
           темен Восток.

           И мы позабыть не можем
красоты раздробленный лик, —
тебя манит смуглая кожа,
           меня — рот цвета гвоздик…

           И слаще, чем сон виноградин
для меня этот алый рот,
а твой взор по-иному жаден,
           тебя смуглая кожа жжет.

           И, значит нет чуда
единой любви…
Каждое сердце — Иуда,
           каждое сердце — в крови…

           Не носи мне лиловый вереск,
неувядающий цвет…
Мы — только жалкие звери,
           а любви — нет.

13 августа 1924

«В эту ночь я была с другими…»

           В эту ночь я была с другими
в ресторане большом…
Под звуки джаз-банда танцевали шимми
           женщины с малиновым ртом…

           А мужчины тут же пили сода-виски,
ели их дамы кофе-гласе…
И я знала, что все они друг другу близки,
           и все во сне.

           Что они корчатся от безумной боли,
что дама в красном уронит бокал,
положит голову на мраморный столик
           и завоет, как шакал.

           Но никто не услышит, никто не обернется,
даже не вздрогнет сигарный дым…
Ведь каждое сердце скоро порвется,
           что вы делаете с сердцем моим.

Осень 1924

«Лесное озеро, поросшее осокой…»

           Лесное озеро, поросшее осокой…
Склонилась ты, и взор
на дно глубоко
проник;
Там твой пленен двойник
в неверном зеркале озер…

Идут года…
И день сегодняшний
похож на день вчерашний, —
цветет зеленой яшмой
стоячая вода…

Идут года,
клубясь в ночном тумане…
И страх ползет,
и сердце ранит…
Ты падаешь, и вот
со дна встает двойник, —
твой искаженный лик, —
и он живет,
и дышит,
и говорит, — и каждый слышит
его застывшие слова…
           А ты — мертва.

Осень 1924

«Чудотворным молилась иконам…»

Чудотворным молилась иконам,
Призывала на помощь любовь,
А на сердце малиновым звоном
Запевала цыганская кровь.

Эх, надеть бы мне четки, как бусы,
Вместо черного — пестрый платок,
Да вот ты такой нежный и русый,
А глаза — василек.

Ты своею душой голубиной
Навсегда затворился в скиту, —
Я же выросла дикой рябиной,
Вся по осени в алом цвету…

Да уж, видно, судьба с тобой рядом
Свечи теплить, акафисты петь,
Класть поклоны с опущенным взглядом,
Да цыганскою кровью гореть.

1924

«Если сказано слово о крови…»

Если сказано слово о крови,
От него уж нельзя убежать, —
Нам, пожалуй, с тобою не внове
           Убивать.

Ты считать не желаешь, не можешь,
Что такое пролитая кровь…
Убивать приходилось мне тоже,
           Только я убивала любовь.

И не даром же черное пламя
Нас скрутило, связало вдвоем.
Нет, не страшно встречаться глазами.
           Что ж, когда мы убьем?

«Ненужные стихи, ненужная тетрадь…»