Владимир Скороденко - Спасатель. Рассказы английских писателей о молодежи

• Название: Спасатель. Рассказы английских писателей о молодежи
• Автор: Владимир Скороденко
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1973

В сборник входят новеллы современных английских писателей, посвященные молодежи: подросткам, молодым людям, вступающим в жизнь, — и тем далеко не простым социальным, нравственным и психологическим проблемам, с которыми им приходится сталкиваться. Противоречие между бескорыстием, чистотой помыслов и отношений и общечеловеческими идеалами, свойственными юности, законами и моралью буржуазного общества, стремящегося «отлить» молодежь по своему образу и подобию — главная тема большинства рассказов.

---

Тем не менее каждое в какой-то степени сложное дело Тим поручал только Гаррелу; так и сегодня левое крыло взвода развернутым строем прочесывающего равнину, было важнее правого, поскольку Холтье скорее всего свернет влево, чтобы вернуться к фермам, в том случае если сбудутся предположения Тима и раненая лошадь не дотащит его до границы.

И впрямь некто иной, как Гаррел, услыхал в кустах странный шум. Он доносился слева — из той части зарослей, которую солдаты не обыскивали. Гаррел взвел курок и, ничего не сказав остальным, подался влево, зигзагами продвигаясь среди кустов. Через десять минут он обнаружил Кобу, вынул свисток, который полагался ему как командиру отделения и три раза резко свистнул. Не дожидаясь Тима, он осторожно обошел умирающую лошадь и при свете карманного фонарика принялся искать в кустах следы всадника. Он вскоре их обнаружил, и, когда взвод собрался, возбужденно галдя, Гаррел смог дать командиру толковый отчет о том, что он увидел и какие выводы из этого делает.

Тим был в восторге.

— Черт возьми, вы молодчина, Гаррел! — сказал он. — Теперь мерзавцу от нас не уйти. Я прослежу, чтобы вас отметили, вы здорово справились с задачей.

— О, право, не стоит беспокоиться, милорд, — отозвался Гаррел, и сержант Ролт и некоторые из солдат загоготали, благо их не было видно. Им нравилось, когда Гаррел «давал прикурить соплячку Тиму». Тим жалко улыбнулся в темноте, досадуя, что был так неумерен в похвалах. Хотя он и привык к насмешкам и неуважению солдат, но каждый раз обижался, как и они, забывая, что ему приходится собственной шкурой платить за высокомерие и спесь предшествующих поколений, современников его отца и деда.

Свою злость и обиду он постарался обратить против Холтье. Тот хоть был враг, и его полагалось ненавидеть. Питать же ненависть к солдатам и даже к смутьяну Гаррелу Тиму строго возбранялось, ведь все они были — по крайней мере, теоретически — доблестными английскими воинами, присягнувшими на верность короне; ненавидеть же беглого бура он мог сколько душе угодно. Внимательно изучив следы, он заметил, что одна нога глубже вдавливалась в землю, а рядом оставался отпечаток какой-то подпорки вроде костыля. Итак, Холтье и в самом деле ранен. Хорошо: Но куда же он направился? Почему следы ведут к востоку, в горы, а не к югу, где проходит граница, и не назад, на север, к фермам? После небольшого раздумья Тим вытащил из кармана карту, попросил у Гаррела фонарик и, опустившись на колени, низко наклонился над плотным, наклеенным на парусину листом. Карта была военная, крупномасштабная. Тим сразу определил местонахождение взвода и почти тотчас же увидел слева изогнутые очертания холма. Рейнова гора… два крохотных скрещенных меча означали, что здесь когда-то была битва. Подняв голову, он всего в миле увидел и саму гору; белые валуны ее вершины тускло светились на темном небе.

Старый бурский редут. Тим почувствовал, что на него снова пахнуло ветром той давно миновавшей войны, весь день тревожившей его призрачными картинами, воспоминаниями о рассказах деда, и радостно хмыкнул. Он был убежден, что Холтье пошел к холму. Он связан с прошлым так же прочно, как и Тим, даже прочней. Где же еще станет искать убежища доведенный до отчаяния раненый бур, сын участника бурской войны, как не в крепости, где сложили головы его предшественники?

Переложив винтовку Маконахи на другое плечо, Тим повернулся к Ролту и Гаррелу и отрывисто, быстро, почти не задумываясь, стал отдавать приказы. Менее чем через десять минут после того, как была найдена лошадь, взвод снова двинулся в путь, но уже не на юг, а на восток, направляясь развернутым строем к Рейновой горе.

На востоке, над горной грядой уже начинало слегка бледнеть небо, когда Тим со взводом подошел к подножию невысокого, но крутого холма. Следы Холтье не раз терялись в пути, но Тима это не тревожило; уверенность горела в нем ярким мощным пламенем, которое никакие сомнения не могли погасить. Он раздумывал только над тем, как захватить Холтье живым, — ведь беглеца было велено, если удастся, взять живым. В глазах туземцев и их многочисленных друзей и приверженцев как в Англии, так и в прочих странах престиж здешнего правительства целиком сейчас зависел от того, способно ли оно схватить Холтье снова и повесить. Если же его застрелят, да еще возле самой границы, туземные политические деятели, готовые прицепиться к любому поводу, чтобы опорочить своих слабеющих правителей, конечно же, тотчас объявят, что Холтье и не думал умирать, что он просто сбежал, воспользовавшись попустительством патрульных. С другой стороны, Холтье, наверное, вооружен, а Тим отлично понимал, что даже на один-единственный выстрел, сделанный врагом из темноты, солдаты могут отозваться беспорядочной пальбой и сгоряча, чего доброго, перестреляют друг друга. У него мороз пошел по коже от одной этой мысли; нужно любыми средствами избежать этого. Он задержит здесь солдат и не пошлет их наверх до тех пор, пока не рассветет настолько, чтобы они могли видеть друг друга. Тим поделился своими соображениями с Ролтом и Гаррелом, понизив голос, чтобы не услышали остальные солдаты, столпившиеся в безмолвной предрассветной темноте у подножия горы. Унтер-офицерам рассуждения лейтенанта показались не очень убедительными.

— Если у него ружье, — заметил Ролт, — он обстреляет нас, когда мы будем подходить к вершине. И чем светлей, тем легче ему целиться. Разве не так?

— Чем светлее, тем удобнее стрелять будет и нам, а нас больше двадцати. Но дело в том, что стрелять-то не нужно; только в крайнем случае. К тому же неизвестно еще, есть ли у него ружье.

— Конечно, есть, — вмешался Гаррел. — Ружье точно есть. Сами подумайте, неужели на его месте вы бы ружья не взяли?

— Когда он увидит, что его окружил целый отряд, он сдастся. Поймет, что у него нет выхода. И руки вверх.

— На кой это ему?.. Он же знает, что с ним сделают.

— На Кипре все равно сдавались… часто. Опять же мы должны стараться захватить его живым и выполнить приказ. И потом, кто тут командует — вы или я?

Тим с трудом заставлял себя говорить тихо; он неоднократно слышал, что лишь плохие офицеры позволяют подчиненным обсуждать и критиковать свои приказы. Поскольку его приказы почти никогда никто не выполнял беспрекословно, а, наоборот, все сразу начинали торговаться, Тим полагал, что он плохой офицер… Впрочем, в других взводах творилось то же самое, и он знал это.

— Кто командует? — холодно переспросил Гаррел. — Считается, что вы командуете, так, по-моему?

— Гаррел, если вы собираетесь говорить дерзости…

— Вы задали вопрос. Я вам даю ответ. По-вашему это дерзость?

Тим подавил раздражение.

— Ну, слушайте. Мы окружим этот холм со всех сторон. Ролт, вы с отделением Филлитсона зайдете с тыла, вон оттуда. Как только начнет светлеть, я дам свисток, и мы все полезем вверх по склону, ясно? И если кто-нибудь начнет пальбу до того, как Холтье в него выстрелит, я спущу с него шкуру. Холтье нужен мне живым, и, если будет хоть малейшая возможность, я возьму его живьем. Все, отправляйтесь.

Окерт очнулся от резкого звука свистка. Десяти лет как не бывало, и Дани, щуплый десятилетний мальчишка, свистел ему с большого хлопкового дерева на краю усадьбы Бусбосхов. Окерту только что исполнилось тринадцать, ему впервые купили винтовку, и они с Дани шли охотиться в предгорьях Стромбергов. Ни тревог, ни опасностей; старинный уклад жизни бурских ребятишек оставался неизменным, как пятьдесят, сто лет назад. Извечная иерархия: богатый фермер, арендатор-издольщик и — где-то далеко внизу, совершенно в иных сферах бытия — кафр-слуга и кафр-работник — могла поспорить в устойчивости с расположением небесных тел. Но что-то темное, тревожное нависло над Окертом; кошмар, которого тогда еще не было, уже преследовал его; мальчик чувствовал его холодное, как ветерок, дыхание на шее, на сгибах голых ног под коленками, мчась что есть сил к хлопковому дереву, где его ждали спасение, безопасность, покой…

Потом он проснулся и сквозь щели в сложенной из валунов стене увидел, что ночь на исходе, равнину одели свинцовые тени, а небо над Стромбергами побледнело и, когда он вгляделся в него, засветилось, сперва еле-еле, а потом все сильней. Окерт сразу вспомнил, где он и почему, и его сердце чуть не разорвалось от ужаса и горя. Короткий сон, сморивший его не больше чем на пятнадцать минут, как тяжелый хмель, освободил его на время от страха и боли, с новой силой прихлынувших сейчас, пока он еще не настолько пришел в себя, чтобы подавить их усилием воли и мысли. Он отшатнулся от пробивающегося все сильнее света, прижал дрожащую ладонь к губам, его сознание яростно противилось необходимости встретиться с тем, что ожидало его после пробуждения. Почему он не умер во сне?.. Зачем проснулся, чтобы снова умереть?