Андрей Куза - Рыбный промысел в Древней Руси

• Название: Рыбный промысел в Древней Руси
• Автор: Андрей Куза
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4469-0644-4

Публикуемая диссертация кандидата исторических наук, защищенная Андреем Васильевичем Кузой (1939–1984) в Институте археологии АН СССР в 1970 г., является первым всеобъемлющим исследованием древнерусского рыболовства в российской историографии. Автор проанализировал все доступные источники: письменные, археологические и этнографические, выстроив на основе их сравнительного исследования картину развития рыбного промысла с Х до начала XVI в. давая целостную картину изменений орудий лова (крючки, остроги, грузила). Автор обосновывает вывод, касающийся экономики Древнерусского государства в целом: для VIII–X вв. рыбный промысел носил частный характер, с укреплением княжеской власти рыболовство начало играть серьезную роль в хозяйстве целых регионов. Рыбный промысел приобрел профессиональные черты, рыболовство стало одной из форм феодальных повинностей.

Для специалистов в области археологии, истории, этнологии.

---

В Древней Руси ловили рыбу и на блесну. Металлические приманки – блёсны – найдены во многих пунктах: Новгороде, Пскове, Родне, Волковыске, городищах у с. Зборов и Екимауцы, на селищах в Гомельской, Калужской, Гродненской, Киевской областях и других местах (рис. 8). Существовали блёсны двух типов. 1. Блесна, изготовленная из железной овальной пластины, несколько изогнутой формы (встречаются блёсны листовидные), один конец которой непосредственно переходил в крючок, а на другом пробивалась дырка для лески (рис. 8). Размеры этих блесен – от 6 до 20 см. Одна из новгородских блесен целиком покрыта медью, по краям у нее сделаны дополнительные отверстия, куда привязывались, возможно, разноцветные нити, привлекавшие рыбу (рис. 8). Блесна из Волковыска по внешней стороне украшена кружочками с точками, расположенными в 3 ряда и имитировавшими рыбью чешую (рис. 8). Величина блесен и особенности их конструкции предполагают их употребление в качестве «дорожек». Такая блесна на длинной лесе пускалась вслед за лодкой. При движении она колебалась и блестела в лучах света. Хищная рыба, завидев «играющую» блесну, хватала ее и попадалась на крючок. Таким способом ловят щук, судаков и других рыб и в наши дни. Особенно часто «дорожками» пользуются в северных районах Европейской части СССР, где лодки и сейчас являются важным средством передвижения. Блёсны II типа делались иначе: в свинцовую или оловянную массивную пластину впаивался железный крючок (рис. 8). С уверенностью можно утверждать, что этими снарядами (по аналогии с современными) ловили рыбу зимой через проруби во льду или летом с лодки в глубоких озерах.

Заканчивая обзор применявшихся в древнерусское время крючных снастей, следует подчеркнуть несколько обстоятельств. Во-первых, большинство существовавших тогда рыболовных снарядов и приспособлений возникли в предыдущие эпохи и без особых изменений дожили до наших дней. Иными словами, их возможности были исчерпаны уже в древности. Поэтому данные орудия не играли определяющей роли в развитии рыболовной техники, не составляли базиса рыбного промысла, а занимали в нём вспомогательное, второстепенное место. Во-вторых, значительное разнообразие типов крючков, за исключением 2–3 вариантов, указывает на их кустарное местное производство. Сами рыбаки или деревенские кузнецы выделывали крючки из различных железных обломков и отходов. Лишь крючки наиболее совершенных форм (например, «секирки»), найденные в больших количествах в разных местах, могли изготовляться специалистами-ремесленниками на заказ или даже на рынок.

С другой стороны, рассматривая на примере новгородских находок соотношение между крючками и поплавками для удочек (10 + 30) и прочими крючными снастями (крючки железные крупные – 22, крючки горловые деревянные – 24, рогульки от жерлиц – 20, блесна – 9), а также, учитывая массовые находки промысловых крючков в других местах (Княжая Гора, Ярополч-Залесский, Гродно, Волковыск) нельзя не признать за рыболовством на крючные снасти второго типа некоторого хозяйственного значения. Большинство из этих орудий предназначалось для отлова крупной рыбы. Причем ими, наверное, ловили и громадных щук, сомов и осетров, кости которых обнаружены на многих древнерусских памятниках. Деревянные крючки от жерлиц найдены в Новгороде в комплектах по несколько штук (!). По-видимому, и сами снасти выставлялись группами[178].

Все это дает нам право считать и крючной лов промысловым, т. е. направленным не только на удовлетворение личных потребностей рыбака и его семьи в рыбе, но и на сбыт излишков продукции на сторону. Рыночные связи подразумевать здесь не обязательно. Ловца с потребителем могла связывать прямая договоренность (заказ). Еще в XIX в., да и позднее в некоторых селах существовали специалисты-рыболовы, которые жерлицами, закидушками, а иногда и удочками ловили к столу своих односельчан (по случаю праздника или другого события) разную рыбу. Их услуги оплачивались деньгами или натурой. Думается, что и в древности подобная форма обмена имела место.

Товарный характер с ориентацией на более широкий рынок сбыта такое рыболовство получило не ранее XVI в. с широким внедрением многокрючковых самоловных снастей типа переметов, продольников и подпусков.

Сети

Среди важнейших орудий рыболовства первое место безусловно принадлежит сетям, изобретенным еще в конце эпохи мезолита[179]. Древнейшие сетки плелись из лыка или стеблей волокнистых растений: крапивы, болотной осоки[180]. Однако эти снасти обладали большим весом и малой прочностью, что во много раз снижало эффективность их применения. Роль главных промысловых орудий перешла к сетям после широкого распространения таких технических культур, как лен и конопля. Пряжа из этих растений достаточно прочна и эластична. Поэтому из нее можно было изготовить снасти высокого качества и больших размеров.

Об употреблении в Древней Руси сетей свидетельствуют и археологические материалы, и письменные источники. Как уже отмечалось выше, в эпоху сложения Киевского государства восточные славяне сетями пользовались мало, хотя и были знакомы с ними давно (данные сравнительной лингвистики). Объясняется это, по-видимому, незначительными площадями посевов прядильно-масляничных культур, возделывание которых сопряжено с большими затратами труда. Во всяком случае, находки семян или стеблей льна и конопли на поселениях VII–X вв. единичны[181]. Думается, что производившаяся тогда в хозяйствах пряжа едва удовлетворяла потребности ткачества. Для других целей она, естественно, поступала в ограниченных количествах. Поэтому о массовом изготовлении промысловых многометровых сетей, требовавших по нескольку пудов нитей, не могло быть и речи.

Напротив, число предметов, связанных с рыболовством, и в первую очередь грузил и поплавков от сетей, найденных на собственно древнерусских памятниках, увеличивается в десятки раз. Если еще недавно можно было сослаться на слабую изученность археологических объектов предшествующей поры, то раскопки последних лет существенно сократили разрыв. Следовательно, налицо не пробел в наших знаниях, а значительный прогресс развития рыбного промысла. Его причина, вне всяких сомнений, кроется в общем подъеме сельского хозяйства, в расширении посевов льна и конопли. Таким образом, наблюдения над процессом совершенствования рыбацкой техники косвенным путем подкрепляют важный вывод советских исследователей о серьезных сдвигах в системе земледелия восточных славян накануне образования Древнерусской державы.

Остатки самих сетей в руки археологов попадают редко. Дело приходится иметь, как правило, с маловыразительными деталями снастей: глиняными и каменными грузилами, реже с деревянными или берестяными поплавками. Восстановить по ним достоверно конструкцию сетей бывает трудно, а порой и невозможно. Следует помнить также, что грузилами служили и простые камни, обернутые в бересту или просто перевязанные веревкой. Отличить их в культурном слое от обычных камней нельзя. Тем не менее, четко определимые грузила (рис. 9) рыболовных сетей найдены на многих древнерусских памятниках, а в тех местах, где хорошо сохраняется органика (Новгород, Старая Русса, Белоозеро, Псков, Вологда, Смоленск, Давид-Городок, Друтск и др.), обнаружены также поплавки из дерева и коры. Уже только эти находки позволяют считать лов рыбы сетями в Древней Руси повсеместным.

Способы плетения или вязания сетей хорошо известны по этнографическим данным. Во второй главе отмечены находки на славянских памятниках конца I тысячелетия н. э. целых комплектов костяных острий, с помощью которых плелись сети, наподобие ручной вязки кружев. Такие же орудия неоднократно встречались и при раскопках поселений древнерусского времени вместе с более совершенными костяными и деревянными иглами. Плетение сетей вышеуказанным способом – дело достаточно долгое и трудоемкое. Сейчас мы не располагаем точными данными, когда оно было усовершенствовано. Однако в Новгороде, начиная со слоев середины XIII в., были найдены пять специальных деревянных игл-челноков и шесть деревянных дощечек-шаблонов, ничем не отличающихся от современных, которые позволяли быстро вязать сети практически любого размера со строго фиксированной величиной ячеи (рис. 13). Длина новгородских игл-челноков колеблется от 20 до 25 см. Главной особенностью такой иглы, отличающей ее от более древних, является возможность намотать на нее большой запас нити. Поперечные размеры шаблонов, а, следовательно, и ячей сети варьировались в пределах от 1,5 до 4 см. Сам процесс изготовления сетей напоминал вязание на спицах. Шаблон держали в левой руке, иглу – в правой и, постепенно освобождая ее от нити, вывязывали ячеи ряд за рядом. Помимо игл и шаблонов найдены также мотовила, на которые сматывалась подготовленная к вязанию сетей нить. Конечно, изготовить в один прием многометровую снасть было невозможно. Поэтому сети вязали более или менее стандартными кусками, которые затем сшивались в полотнища требуемой длины и высоты. Об этом прямо говорится в Уставной грамоте митрополита Киприана Владимирскому Царевоконстантиновскому монастырю: «а лен дасть игумен в села, а они прядут сети и дели неводные наряжают»[182]. Здесь также назван лен как материал для сетей. Более пригодной, т. е. лучшей по качеству, для этих целей была пенька. Обрывок пеньковой сети найден в Новгороде на Славне[183]. Лен и конопля возделывались на Руси издревле[184]. Однако вторая высеивалась реже, поскольку вызревала дольше и требовала более тщательного ухода[185]. Возможно, увеличение площадей под посевы конопли было связано с возрастающими потребностями рыболовства, т. к. в XIX в. большинство промысловых сетей делалось из пеньковой пряжи. Необходимой частью снаряжений сетей являлись длинные веревки: подборы или тетивы, на которые крепились полотнища ячеи, а сверху и снизу подвязывались поплавки и грузила. В XVI в. эти веревки уже продавались на торгах и ярмарках. Так, в 1568 г. Кирилло-Белозерский монастырь купил в соборное воскресение на белозерской ярмарке «70 мереж, тетив неводных, 66 груд конопли и 5 кирбей льну, две насадки дегтю»[186]. Все эти покупки, надо думать, имели прямое отношение к монастырским рыбным ловлям. Приобретались и целые снасти-мережи и материалы для их изготовления – конопля, лен, тетивы, деготь (необходим для предохранения сетей от гниения в воде).