Ирина Ванка - Секториум

• Название: Секториум
• Автор: Ирина Ванка
• Жанр: Научная Фантастика

История Земли глазами пришельцев.

Бытовые зарисовки о жизни, работе, а также моральном облике людей, сотрудничающих с инопланетянами.

---

— Без стрижей скучно, — говорил Миша. — Не могу избавиться от ощущения, что они вылетят из какой-нибудь дырки.

— Да, — соглашалась я.

— Вот бы узнать, как они устроились.

— Хорошо бы.

— Спроси Птицелова при случае.

— Обязательно спрошу.

— Что это значит?

— А что такое?

— Тебе же ясно сказано, о Хартии можешь забыть. Что за рецидив?

— Какой рецидив? Пошутить нельзя?

— На такие темы нельзя.

— Ладно, Птицелов никогда не узнает, что товарищ Галкин интересовался судьбой дальних родственников. Для него это останется тайной.

— Так-то лучше… А теперь ешь, и не смотри на меня, как моль на таблетку нафталина.

После ужина я опять читала или пыталась настроить телевизор на канал, не реагирующий на Мишину техническую интервенцию. Миша презирал меня за это. Его деятельной натуре было трудно понять, как можно, часами лежа на диване, впитывать в себя всю ту чушь, которую насочиняли алчные до гонораров киношники и тележурналисты. По его убеждению, ни в телевизоре, ни в газетах, ни в журналах ничего нового в принципе быть не может. А книги — это годы, выброшенные впустую. Совсем другое дело красненькая козявка, которую он запустил в поле экрана. Эта штучка вела себя как живая букашка, поворачивала магнитные усики, перебирала лапками по голографической схеме неизвестного мне устройства.

— Что это? — спросила я.

— Магнитофилус ползифилис, — с гордостью сообщил Миша.

— По какому предмету он «ползифилис»?

— Не узнаешь? — он отдалил предмет, который напомнил очертания орбитальной станции. — Это биомеханический радиоадаптер, ползет на импульсы определенной частоты. Если он воткнется в бортовую камеру, я смогу считывать картинку в реальном режиме.

— Это наш «Мир»?

— Не важно. Важно в принципе решить задачу. Следящие устройства меня достали еще на «Вояжерах», но с американским оборудованием работать можно, с советским же… Будь моя воля, я бы запретил русским приближаться к технике! Проще воткнуть адаптер, чем снять информацию с их прибора.

— Не получается?

— Получится, — заверил Миша. — Никуда не денется. Нет, ты посмотри, что он вытворяет! Куда он лезет, объясни мне? Что там может быть?

Алая букашка ползла себе и ползла по светлому корпусу станции. Ничего странного в ее поведении я не увидела, но Миша насторожился:

— Или у тебя в столе работает излучатель на тех же частотах, что пишущие камеры?

— Господи, откуда?

Миша, не церемонясь, стал открывать ящики, но нашел там только бумагу.

— Его постоянно сносит в левый бок, — он перевернул изображение станции, но букашка обползла ее по кругу, и снова устремилась к моим ящикам.

— Что-то у тебя в столе? — настаивал Миша. — Мне же не мерещится.

— Можешь обыскать еще раз, — предложила я и вышла.

Хитрить не имело смысла. Миша сам был хитер, и, если я попала под подозрение, рано или поздно его могучая «интеллектуальная машина» доползала до истины и «втыкалась» в самую ее сердцевину. Тем более что источник излучения был зарыт мною лично в кашпо под фикусом и находился как раз рядом с ящиками стола. Когда-то я решила, что это самый надежный тайник в огромном модуле, но нелепое стечение обстоятельств расставило все по местам.

Как только Миша отлучился, я выкопала предмет и перепрятала в клумбу. «Пускай поищет», — наивно решила я, но поняла свою ошибку слишком поздно.

— А ну-ка, поди сюда, — позвал Миша сразу, как только вернулся за рабочий стол. — Перепрятала?

— Чего?

— Сама знаешь, чего. Давай быстро тащи сюда это…

— Что тащить-то?

— Я что, неясно выразился? Что спрятала, то и тащи.

— Что я спрятала?

— Нет, вы только на нее полюбуйтесь! Ты меня за идиота держишь или не воткнулась в родной язык? Я сказал, тащи, и не вижу, чтобы ты побежала!

Не знаю, как мне удалось отбиться. Наверно, отступать было некуда. За такую контрабанду мне грозила как минимум депортация на орбиту Плутона без шубы и теплых ботинок. Отвоевав себе короткий тайм-аут, я уединилась в ванной, запершись на все замки. Однако участь моя была решена, потому что найти запрятанный предмет, имея мобильный компьютер с «магнитофилусом ползифилисом» было легче, чем поставить точку на плоскости координат, имея значения «икс» и «игрек». В Мишином распоряжении был миллион модификаций переносной компьютерной техники и громадный опыт поиска на поверхности соседних планет запчастей «Марсиона». Поэтому, едва вернувшись из ванной, я сразу увидела свой параллелепипед, выпачканный в черноземе, на столе перед рассерженным Мишей.

— Что это? — спросил он, вытирая руки полотенцем.

— Не знаю. Это оказалось у меня случайно. Я его заметила только в посадочной капсуле.

— Ты что, не прошла в Хартии карантин?

— Прошла, конечно.

— Тогда, как получилось, что он не распознался?

— Понимаешь, я думала, что эта штука останется у Юстина. Я была в таком состоянии… А когда прошла посадочные порты, смотрю — она в кармане.

— В каком состоянии? — насторожился Миша. — У тебя и в Хартии «чердак» плавал?

— С какой стати? Все началось уже на Земле.

— Ты уверена?

— Можешь допросить Юстина.

— Могу, — согласился он. — И сделаю это. Провалов памяти в Хартии не было?

— Не помню.

— Бесподобно! — воскликнул он, и, завернув в полотенце мой хартианский трофей, устремился к лифту.

— Миша, я бы нашла способ избавиться от него! — но Миша меня не слушал. — Что это, ты можешь объяснить?

В лифте он обернулся и строго посмотрел на меня:

— Сиди здесь, пока не вернусь. Смоешься — найду, задницу надеру, поняла?

Сказать, что я не находила себе места, значило польстить моему самообладанию. В таком состоянии можно было только прыгать с небоскреба или ложиться под поезд. Ужаснее всего была мысль, что пора выбираться на грунт и бежать без остановки по родной планете, пока не заработала депортацию за пределы Галактики. Надо было уносить задницу подальше от конторы, пока цела. Между приступами отчаяния я брала себя в руки и старалась «не упасть раньше выстрела», но, анализируя ситуацию, понимала, что выстрел давно прозвучал, залповый из всех орудий, и я уже в общих чертах покойник, но по инерции еще прикидываюсь живой.

Прежде чем решиться на отчаянный поступок, мне следовало разыскать Мишу и спросить напрямую, друг он мне или кто? С этой целью я стала названивать по телефонам, а потом, не дождавшись ответа, вломилась к нему в модуль. В модуле Миши не было сто лет, я отправилась в офис. Пол шатался, когда я шла пор коридору. Гробовая тишина стояла вокруг, прозрачная, как в аквариуме. Только в кабинете шефа я заметила тихое собрание, состоящее из самого шефа, Миши, Индера и Адама. Все они в едином порыве столпились у компьютерного экрана. Приблизившись, я услышала знакомые вопли, а, приоткрыв дверь, убедилась, что мне не послышалось. Это были мои вопли, издаваемые мною в Хартии в период последней командировки. Кажется, тот самый эпизод, когда я ломала вертолет, садившийся на площадь перед срамным заведением. Короче, все мое бесподобное поведение было предательски записано в маленькой черной коробочке, которая по недоразумению или по подлому умыслу Юстина, увязалась за мной на Землю.

Иллюзий не осталось. Публика так увлеклась просмотром ролика, что не заметила ни моего появления, ни ухода. Вернувшись в модуль, я собрала чемодан, оставила на холодильнике записку, чтобы не искали и не беспокоились. Подумав немного, я переложила записку на сковородку с котлетами, чтобы Миша точно ее нашел. Мои последние «теплые слова» относились к нему. Только стоило ли выяснять отношения? Если разобраться, эта странная контора сделала для меня гораздо больше, чем я для нее. Хотя, никто не сможет упрекнуть меня в том, что я плохо старалась. И тут меня осенило: пилот разломанного вертолета, который швырнул мне этот злосчастный предмет, оказывается, понял, что я прошу пишущее устройство! Понял, хотя и не был хартианином. Он относился к техническим службам, как и Юстин. Значит, мне не показалось! Из меня действительно мог выйти толк, — осенило меня. Но, постояв немного над раскрытым чемоданом, я вспомнила, что теперь это уже не имеет значения.

На вокзале мне пришлось выстоять очередь. Приблизившись к кассе, я все еще не решила, куда бежать. К счастью, касса закрылась перед носом, предоставив мне возможность еще раз подумать. Я решила, что это судьба, что все еще, может быть, утрясется, но на всякий случай заняла очередь в соседнее окно и вышла на улицу. Прощания с Минском не получалось. Что-то мешало. Что-то подсказывало мне: ехать не стоит. Что-то толкало обратно. Измучившись сомненьями, я примчалась в свою хижину, кинула наверху чемодан и спустилась лифтом прямо в офис.