Элизабет Эбботт - История целибата

• Название: История целибата
• Автор: Элизабет Эбботт
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-480-00323-9

Флоренс Найтингейл не вышла замуж. Леонардо да Винчи не женился. Монахи дают обет безбрачия. Заключенные вынуждены соблюдать целибат. История повествует о многих из тех, кто давал обет целомудрия, а в современном обществе интерес к воздержанию от половой жизни возрождается. Но что заставляло – и продолжает заставлять – этих людей отказываться от сексуальных отношений, того аспекта нашего бытия, который влечет, чарует, тревожит и восхищает большинство остальных? В этой эпатажной и яркой монографии о целибате – как в исторической ретроспективе, так и в современном мире – Элизабет Эбботт убедительно опровергает широко бытующий взгляд на целибат как на распространенное преимущественно в среде духовенства явление, имеющее слабое отношение к тем, кто живет в миру. Она пишет, что целибат – это неподвластное времени и повсеместно распространенное явление, красной нитью пронизывающее историю, культуру и религию. Выбранная в силу самых разных причин по собственному желанию или по принуждению практика целибата полна впечатляющих и удивительных озарений и откровений, связанных с сексуальными желаниями и побуждениями.

Элизабет Эбботт – писательница, историк, старший научный сотрудник Тринити-колледжа, Университета Торонто, защитила докторскую диссертацию в университете МакГилл в Монреале по истории XIX века, автор несколько книг, в том числе «История куртизанок», «История целибата», «История брака» и другие. Ее книги переведены на шестнадцать языков мира.

---

Накануне мученической смерти Игнатий Антиохийский так выразил надежды на предстоящие истязания:

О, если бы не лишиться мне приготовленных для меня зверей! Молюсь, чтобы они с жадностию бросились на меня. Я заманю их, чтоб они тотчас же пожрали меня, а не так, как они некоторых побоялись и не тронули. Если же добровольно не захотят, – я их принужу[100].

Некоторые христиане, обезумевшие от приговоров, вынесенных их сподвижникам, избиений и смертей, «добровольно» выражали желание последовать за ними. «Хочу умереть, ибо я христианин» – так, по преданию, воскликнул человек по имени Евплус, когда чиновники на Сицилии вырвали у него признание[101]. Но безропотно властям покорялись далеко не все. Например, когда шестеро солдат попытались принудить мученика Пиония поклоняться языческому жертвоприношению, он стал бить их коленями по ребрам, по ногам и рукам.

Мученичество представляло собой замечательную катапульту, посылавшую прямо в рай. Оно давало искупление всех грехов и возвышало любого до положения ангела. Обреченные на смерть христиане, томившиеся в застенках в ожидании лютой казни, мечтали о блаженном вознаграждении. Некоторые чуть ли не стремились к мукам, которые им предстояло перенести. «Когда нас рвут на куски всеми орудиями жестокости, – писал епископ Киприан о группе заточенных в темницу христиан, – <мы стремимся> не содрогаться от вида собственной растекающейся крови… мы чувствуем, как говорил Господь наш, что нас поджигают “факелами”, разжигающими в нас веру»[102]. Однако другие заключенные стремились провести последние свои часы, пустившись во все тяжкие, грешили как только могли, поскольку вскоре все грехи должны им были быть отпущены; они руководствовались лозунгом: «Ешь, пей и блуди, поскольку завтра ты умрешь». Сначала они исповедовались, а потом ударялись в загул и участвовали в оргиях с посещавшими их женщинами-христианками.

Тем не менее подавляющее большинство христиан переходили в язычество, подкупали чиновников и выкупали узников, покупали или подделывали документы, свидетельствовавшие о том, что они были язычниками, или попросту сбегали. Ведь, как сказано в Евангелии от Матфея, сам Христос побуждал скрываться тех, кто подвергался преследованиям. Этому совету следовали многие епископы, оставляя напуганную паству, «переходившую» в язычество или распадавшуюся на небольшие группы, члены которых думали лишь о том, как спастись. Но вскоре – в 313 г., все завершилось. Император Константин издал Миланский эдикт[103], по которому христианам было даровано право исповедовать их религию, им возвращалась конфискованная у них собственность. Так было покончено с преследованиями христиан.

Тем не менее если не в действительности, то в христианской традиции мученичеству продолжало отводиться большое внимание. Легендарная стойкость под пытками и сила духа утешали и ободряли многих христиан, опасавшихся преследований даже тогда, когда все было спокойно. Из обугленных останков мужчин, женщин и детей, принесенных в жертву разъяренными, нетерпимыми язычниками, которые не могли заставить их отречься или отвернуться от единственного истинного Господа, возникали образы героев и героинь.

Именно они создавали ту историческую традицию, которая лежала в основе деятельности святых отцов. Независимо от внутренних проблем церковного развития, они творили не всегда дозволенную, порой дерзкую, часто конфликтную, заманивавшую неофитов, теологически высокомерную и исключительно быстро достигшую успеха религию. В этом их поддерживала сила веры.

Второе пришествие

[104]

Все святые отцы сосредоточенно изучали Священное Писание, непрестанно молились о том, чтобы Господь ниспослал им озарение, и поддерживали связи с другими религиозными мыслителями. Вместе с тем каждый из них полагался на собственный опыт. Нередко он включал мучительную борьбу с сексуальным искушением, которая вела к тому, что эти мужчины, почти все из которых не были женаты, становились женоненавистниками, не доверявшими женщинам и боявшимися их. Так, Иероним, например, вспоминал:

<В пустыне>… где у меня не было других спутников, кроме скорпионов и диких зверей, мне часто казалось, что меня окружают девушки. Лицо мое было бледным, тело холодело от поста; а разум мой горел желанием, предо мной полыхало пламя вожделения, но плоть моя была как у трупа[105].

Пытаясь создать сложную систему верований, опирающихся на Священное Писание, Иероним и другие святые отцы трактовали образы и истории Евы и Марии как уроки сексуальности и связанные с нею вопросы человеческой природы. Это отнюдь не способствовало росту расположения теологии к женщинам.

Святые отцы признавали разделение на плотское, или сексуальное, и духовное, но вместе с тем понимали, что люди могут содержать свои тела либо в святости, либо в грязи, как храмы, посвященные Господу, или как вертепы, обители греховной похоти. Напрямую также указывая на Адама и Еву, теологи делали вывод о том, что до грехопадения они были невинны и девственны, их (а потому и всего человечества) первородным грехом стал брак и сексуальность, которую он пробудил. Иероним так сформулировал это в присущей ему прямой и резкой манере: «Нет большего несчастья, связанного с <супружеской> неволей, чем стать жертвой вожделения другого человека»[106]. Тертуллиан, который так ненавидел супружество, особенно собственное, что позже присоединился к секте монтанистов, крайне отрицательно воспринимавших сексуальные отношения, в этой связи заявил: «Различие между браком и блудом определяется законами через противозаконные уловки, а не по природе вещей»[107].

Мир, каким его видели святые отцы, разделен на добро и зло, дух и плоть, и независимо от того, были даны брачные обеты или нет, сексуальные отношения они относили к сфере зла. «Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела, – проповедовал апостол Павел. – Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа… Впрочем это сказано мною как позволение, а не как повеление. Ибо желаю, чтобы все люди были как и я…» – добавил он великодушно[108]. Адам и Ева создали плотскую связь супружества, а до грехопадения их отношения были духовны и невинны – ведь ангелы[109] не имеют пола, – и праведные христиане, стремящиеся попасть в рай, «не должны предаваться сексуальным утехам», как говорил Иероним[110].

Путь к ангельскому бытию пролегал через девственность, а если уже было слишком поздно, то через целибат. «Пока ты непорочен и девственен, ты подобен ангелам Господним», – восторженно писал Киприан, первый африканский епископ, ставший мучеником в 258 г.[111] Его мнение разделял Амвросий: «Целомудрие создало даже ангелов. И потому тот, кто его сохранил, – ангел; а тот, кто его утратил, – дьявол»[112]. До тех пор пока второе пришествие не превратит людей в «бесполых» ангелов, которые в силу этого не будут «вовлечены в половые связи», единственный достойный христианина образ жизни – быть совершенно непорочным.

Такой объединенный фронт воинствующих врагов сексуальности и приверженцев целибата привел к появлению многочисленных сочинений о том, как избежать соблазна, причем женщины в них изображались как дьявольски коварные искусительницы. Даже при обряде приветствия во время церковных служб мужчинам следовало оборачивать руки тканью рясы, чтобы притуплять ощущение, которое могло возникнуть от соблазна, вызванного прикосновением к женщинам. Иероним предостерегал против того, чтобы поддаваться искушению «тошнотворного вкуса» замужних женщин, «говорящих сквозь зубы, широко раскрывающих рот, шепелявящих и намеренно глотающих слова… что я называю прелюбодейством языка»[113].

Вид и запах женщины были в равной степени соблазнительны, но девственность имела совсем иной аромат: «Запах твоей правой руки покажется тебе затхлым, а конечности твои будут благоухать ароматом воскресения; пальцы твои будут источать мирру», – так говорил Амвросий, обращаясь к девственницам[114].

Такое отношение к мужчинам, как людям духовным и праведным, а к женщинам – как к воплощению похоти и зла, было общей чертой, присущей мысли святых отцов. Иероним охарактеризовал это следующим образом: «Речь идет не о блуднице и не о прелюбодейке, но любовь женщины в целом порицается за ее ненасытность; если вызвать ее, она обратится в пламя; дайте ей, сколько она возжелает, ей все будет мало; она лишает мужчину разума и все мысли его направляет на страсть, которую она питает»[115].

Павел, одержимый мыслью о том, что женщины должны скрывать свои лица, вспоминал зловещую историю об ангелах, потерявших над собой контроль и без памяти влюбившихся в смертных женщин. Эти искусительницы забеременели от падших ангелов – в интерпретации Павла ангелы стали жертвами соблазнивших их женщин, – и отпрыски их оказались настолько порочными, что Господь ниспослал им за это наказание, затопив землю во время потопа.