Элизабет Эбботт - История целибата

• Название: История целибата
• Автор: Элизабет Эбботт
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-480-00323-9

Флоренс Найтингейл не вышла замуж. Леонардо да Винчи не женился. Монахи дают обет безбрачия. Заключенные вынуждены соблюдать целибат. История повествует о многих из тех, кто давал обет целомудрия, а в современном обществе интерес к воздержанию от половой жизни возрождается. Но что заставляло – и продолжает заставлять – этих людей отказываться от сексуальных отношений, того аспекта нашего бытия, который влечет, чарует, тревожит и восхищает большинство остальных? В этой эпатажной и яркой монографии о целибате – как в исторической ретроспективе, так и в современном мире – Элизабет Эбботт убедительно опровергает широко бытующий взгляд на целибат как на распространенное преимущественно в среде духовенства явление, имеющее слабое отношение к тем, кто живет в миру. Она пишет, что целибат – это неподвластное времени и повсеместно распространенное явление, красной нитью пронизывающее историю, культуру и религию. Выбранная в силу самых разных причин по собственному желанию или по принуждению практика целибата полна впечатляющих и удивительных озарений и откровений, связанных с сексуальными желаниями и побуждениями.

Элизабет Эбботт – писательница, историк, старший научный сотрудник Тринити-колледжа, Университета Торонто, защитила докторскую диссертацию в университете МакГилл в Монреале по истории XIX века, автор несколько книг, в том числе «История куртизанок», «История целибата», «История брака» и другие. Ее книги переведены на шестнадцать языков мира.

---

По мере изучения святыми отцами Священного Писания безразличие самого Иисуса к семейным связям усиливало их убежденность в том, что бездетность целибата – не трагедия, а скорее признак святости. Однажды, когда Иисус стоял и говорил со своими последователями, кто-то заметил, что его мать Мария и братья Иаков, Иосий, Симон и Иуда хотели поговорить с ним о чем-то наедине. Но Иисус не обращал на них внимания. «Кто матерь Моя и братья Мои? – спросил он. Потом простер руки к ученикам и громко произнес: – Вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь»[88].

С годами все большее внимание уделялось таким вопросам, как целомудрие непорочности или возрожденная невинность безбрачия; приоритет религиозного сообщества верующих над семьями людей в обществе и все в большей степени муссировавшаяся тема развратного, похотливого и обольстительного женского естества. Как и ранние греческие философы, большинство отцов Церкви были холостяками и придерживались аналогичных суровых взглядов на любые сексуальные действия как в браке, так и вне него. Даже Тертуллиан, который был женат, обличал сексуальность как «недозволительный грех» и отзывался о влагалищах женщин как о «вратах, ведущих к дьяволу»[89].

Исписав реками чернил горы страниц, святые отцы нашли виновника, ответственного за обостренную сексуальность человечества, и, преисполнившись коллективной ненависти, возложили всю вину на Еву. Особенно мрачными красками обрисовал ее облик святой Павел, известный непримиримой враждебностью к женскому полу. Постепенно все большее развитие получала теология грехопадения, естественно подразумевавшая Адама и Еву в Эдемском саду в тот момент, когда они вкусили запретный сладкий плод от божественного древа познания добра и зла. Если Марию, мать Иисуса, обожествили и возвысили, то Ева стала средоточием вселенского греха. Так было положено начало развитию христианской притчи о двух женщинах.

В Книге Бытия Адам предстает как первый человек, сотворенный Господом, а Ева – как его подруга, созданная из ребра Адама Богом, который провел эту операцию под наркозом, чтобы тот не чувствовал боли. В Эдемском саду нагие мужчина и его женщина, кость от костей его и плоть от плоти его, могли пробовать все, что захотят, и наслаждаться всем, что пожелают. Но Господь строго-настрого заповедовал им пробовать плод дерева познания добра и зла и предупредил: «…только плодов дерева, которое среди рая… не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть»[90]. Однако дьяволу в облике змея-искусителя удалось переубедить Еву. Как она могла умереть, если, отведав плод дерева и уяснив природу добра и зла, стала бы подобной Богу? Ева была убеждена, и ей без труда удалось уговорить Адама вместе с ней попробовать лакомый кусочек плода. Он откусил его и тем самым спровоцировал первородный грех.

Наказание Господа было незамедлительным, оно камня на камне не оставило от заверений дьявола. Даже змей получил по заслугам – он был проклят и обречен всю жизнь ползать на брюхе. Участью Евы, а вслед за ней и всех женщин, стали боль и печаль, Господь судил ей раболепствовать пред мужем и угождать ему, сказав: «Умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою»[91].

Приговор Адаму распространялся на всех простых людей: не будет ему больше легкой жизни, как была в Эдемском саду, из которого они с Евой были изгнаны, а ждет его тяжкий труд: «…проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей. Терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою. В поте лица твоего будешь есть хлеб…»[92]. Но гораздо более жестокой карой был конец вечной жизни и возвращение тел Адама и Евы в землю: «…ибо прах ты, и в прах возвратишься»[93]. Поскольку он прислушался к словам Евы и нарушил заповедь Господа, первый человек и все, следующие за ним, обречены на смерть. Обманул змей – дьявол, а не Бог, и возмездием за грех станет смерть[94].

Ужесточение мученичества новой религии

[95]

Было бы неверно полагать, что отцы Церкви составляли некую статичную группу мудрецов, неизменно склоненных над своими библиями. Они были не только теологами – им пришлось руководить созданием Церкви, преодолевая страшные опасности, проповедовать обращенным и обращать язычников и иудеев. На протяжении первых четырех веков христиане неоднократно сталкивались с жесточайшими преследованиями, в ходе которых многие из них погибали. В III в. самым непримиримым гонителем стал император Диоклетиан, который жестоко их мучил и подвергал страшным пыткам. Некоторые обвинения, которые он против них выдвигал, были заведомым абсурдом и оскорбительной клеветой, в частности то, что они убивали младенцев; через таинство евхаристии практиковали каннибализм; поощряли кровосмешение; перед тем, как устраивать оргии с групповым сексом, приглушали освещение церквей; вызывали голод, стихийные бедствия и засухи. «Дождь не идет из-за христиан», – часто повторяли эту избитую фразу римляне[96]. Другие выдвигавшиеся против них претензии были, по крайней мере, справедливы: они отказывались поклоняться римским божествам, приносить жертвы и есть жертвенное мясо, а также почитали целибат.

Целомудренные состоятельные христиане из знатных семейств представляли собой особенно заманчивые цели. Завистливые язычники облыжно обвиняли тех, кто владел значительной собственностью, в надежде получить от этого выгоду. Нередко они ополчались против христианских девушек, которых перед казнью отправляли в публичный дом, где лишали девственности. В прекрасно написанной, глубокой и подробной монографии «Язычники и христиане» Робин Лэйн Фокс писал о том, что преследования христиан были направлены против стариков, женщин, детей и, по крайней мере однажды, против калеки. Поскольку в качестве козлов отпущения выступали такие беззащитные и уязвимые жертвы, властям не составляло большого труда претворять в жизнь законы, направленные против христиан[97].

Преследования христиан порой ослабевали, порой усиливались, достигая апогея при императорах Деции Траяне (249–251 гг.) и особенно при Диоклетиане (284–305 гг.) – их самых известных гонителях. Нередко придирки к христианам бывали мелочными и носили бюрократический характер, когда чиновники-язычники стремились приспособить традиции и обычаи христиан к требованиям римских властей. «Разве он <святой Павел> не обычный малый, говорящий на арамейском языке? – спросил озадаченный египетский правитель упрямого христианина и грустно добавил, чтобы покончить с неприятным вопросом: – Он ведь и близко не стоял рядом с Платоном, правда?»[98]

Жестокости в те времена тоже хватало: тюрьмы были набиты христианами – мужчинами, женщинами и детьми, нередко содержавшимися в страшной тесноте и в ужасающих условиях. К числу других наказаний относились изгнание или принудительный труд на шахтах и в каменоломнях, когда жертвам брили половину головы, а надсмотрщики постоянно избивали их хлыстами.

Римляне выбрали дату одного из языческих праздников – 23 февраля 303 г., для издания первого из четырех эдиктов, придававших этим преследованиям официальный статус. В соответствии с ним предписывалось разрушение всех христианских храмов, сожжение священных книг, богослужения объявлялись вне закона, христиан лишали всех должностей, привилегий и прав, на которые они могли бы претендовать в суде. Уже через несколько часов язычники, с энтузиазмом воспринявшие эдикт, начали разрушать здания, принадлежавшие христианам, тем самым приступив к их повсеместному разорению.

Самой жуткой стороной этих преследований были казни, число которых обычно сильно преувеличивают, что, тем не менее, ничуть не умаляет их чудовищности. Нередко кровавым расправам, творившимся на глазах многочисленных зрителей, предшествовали жестокие пытки и истязания. Кровожадные язычники глумливо напирали друг на друга, глазея на то, как обнаженных девственниц и других христиан, включая стариков, женщин и детей, бросали в ямы, где их рвали на части голодные дикие львы, насаживали на рога быки, пронзали копьями гладиаторы, обезглавливали или сжигали, привязав к позорному столбу.

Христиане переносили эти ужасы по-разному. Наблюдавшие за ними язычники приходили в замешательство; они никак не могли взять в толк, почему многие жертвы не сопротивлялись, а некоторые даже приветствовали смерть, будто это были райские врата. Перед тем как принять мученическую кончину, целомудренная христианка из знатного семейства по имени Перпетуя сообщила своим тюремщикам, что когда они бросят ее на растерзание зверям: «другой будет во мне, который будет страдать за меня, а я буду страдать за него»[99]. На следующий день она была казнена, и приняла смерть со спокойным мужеством.