Пётр Самотарж - Одиночество зверя

• Название: Одиночество зверя
• Автор: Пётр Самотарж
• Жанр: Современная проза

Президента Российской Федерации Игоря Петровича Саранцева охрана будит ночью в Горках-9 известием, что приехала его дочь Светлана и желает немедленно с ним увидеться. Из личного разговора выясняется, что она только что случайно сбила на своей машине человека и примчалась к отцу в поисках защиты от возможных юридических последствий. Саранцеву ещё предстоит узнать о ближайших планах бывшего президента — действующего премьер-министра Покровского — и встретиться со своим прошлым, но он ничего не знает о существовании дочери погибшего, Наташи Званцевой, и наступивший день они проводят совсем по-разному…

---

Несколько лет усилий не прошли даром — пару раз Юле шепнули слово-другое, и в результате она раньше прокуратуры нашла одного молчаливого свидетеля по делу Авдонина. В ту пору миллиардер уже ходил под следствием, с разных сторон его топили и защищали одновременно, журналисты делали его своей постоянной темой, но Кореанно вдруг взяла первополосное интервью у человека из далёкого прошлого предпринимателя. Они оба являлись учредителями довольно серьёзного ООО, и результатом делового сотрудничества стало полное разорение найденного Юлей свидетеля после исчезновения Авдонина с внушительной частью общих денег. Правды в судах потерпевший не нашёл и высказал миловидной девушке с диктофоном все свои нелицеприятные мысли о бывшем партнёре.

Юля проверила факты, как её учили, и удостоверилась в справедливости новых обвинений против олигарха. Защитники Авдонина от преследований власти назвали её продажной наёмницей, его противники подняли её на щит как Орлеанскую деву борьбы с беззаконием, прокуратура изучила материалы статьи и предъявила подозреваемому новое обвинение.

— Ощущаешь ответственность за свои поступки? — неожиданно спросил её при очередной случайной встрече в коридоре бывший любовник.

— Ты о чём? Неужели и ты — поклонник Авдонина! — воскликнула она в радостном изумлении. — Я ощущаю ответственность и не солгала ни единым словом.

— Конечно, тебе просто слили компромат в нужный момент, и ты исполнила заказ.

— Мне ничего не заказывали, а на человека я вышла сама.

— Сама? По запаху, что ли?

— Нет. Просто рылась в документах и газетах, не только московских, задавала вопросы разным людям. Разве не так ведут журналистское расследование?

— Ты работаешь на прокуратуру?

— Нет, на газету. Кстати, ты тоже в ней работаешь и занимаешься тем же самым.

— Я задаю вопросы власти, а не подследственным.

— Ты произносишь «подследственный» как синоним слова «невиновный».

— Разумеется, суд ведь ещё не состоялся.

— Вот именно! Так почему же ты считаешь его невиновным? Потому что он давал деньги тем, кого ты хотел бы видеть у власти? Так ведь никакие политические инвестиции не дают инвесторам автоматически иммунитет от уголовного преследования. Закон есть закон.

— А ты решила, что уже воцарилось правосудие? Когда правительство — главный преступник в стране, вряд ли справедливо сажать в тюрьму тех, кто ему не нравится.

— Даже если они тоже совершили преступление? Ты ведь не считаешь Авдонина невинным агнцем?

— Я считаю его козлом отпущения. Просто Покровский убирает людей, которые помнят его простым смертным.

— Ты считаешь Авдонина виновным по предъявленным ему статьям или нет? Вопрос очень простой.

— Вопрос неоднозначный. Когда из толпы виновных выбирают одного для примерного наказания, причиной такого выбора является не его вина.

— Считаешь, следовало разгромить все частные нефтяные корпорации, а не ограничиваться только одной?

— Считаю сделанный Покровским выбор доказательством его желания зачистить политическую поляну от всех чахлых ростков либерализма.

Они поспорили до хрипоты, и Юля вторично рассталась с бывшим избранником, теперь уже бесповоротно. Он счёл её бессовестной карьеристкой и в дальнейшем при встречах отворачивался. Более того, счёл публикацию о старых грехах Авдонина неприличной и ушёл из газеты. На радио он дал обширное интервью о категорической недопустимости совмещения в одном лице позиций собственника и главного редактора издания, поскольку такое сочетание даёт одному человеку объём власти, несовместимый со свободой слова журналистов. Статью Юли он публично никогда не упоминал, но публика сама связала воедино её и фигуру собственника-редактора прославленной газеты, и фамилию Кореанно некоторое время с завидной частотой упоминали в прессе.

Она попала на освободившееся место в кремлёвский пул и пару раз досадила неудобными вопросами Владимиру Петровичу Вороненко, пресс-секретарю президента Покровского. Тот её невзлюбил и попытался игнорировать во время пресс-конференций, но газета горой вступилась за Юлю и сумела поднять волну возмущения среди бумажных изданий. Время от времени в ответ на указующий жест Вороненко поднимались коллеги Кореанно из других изданий и первым делом заявляли, что зададут вопрос по её просьбе. Покровский устроил своему пресс-секретарю выволочку и заодно объяснил основной принцип своей работы с прессой: не подставляться без уважительных причин.

Вороненко позвонил главреду с намерением договориться о принципах дальнейшего сотрудничества и с первых слов пустился в объяснение своего поведения.

— Не трать слова понапрасну, Володя, — прервал его юлин работодатель. — Если я отправил эту девицу в Кремль, она мне там нужна. И если бы её методы работы не совпадали с моими представлениями о пределах допустимого, я бы нашёл на её место кого-нибудь другого. Способных людей у меня хватает.

— Нельзя превращать пресс-конференцию президента в бал жёлтой прессы, — возмутился Вороненко. — Нельзя задавать ехидные вопросики на потребу публике.

— Можешь обосновать свою позицию юридически? Она ни единым словом не нарушила закон о печати.

— Существуют понятия о приличиях, не описанные в законах!

— Нет таких понятий. Просто делай свою работу. Ты сам прекрасно знаешь уязвимые позиции вашей администрации, вот и готовь заранее контраргументы. Наше дело спросить, твоё — отбояриться без ущерба для президентского престижа.

— Нельзя опускаться до площадного уровня дискуссии.

— Кореанно никогда не материлась, насколько я помню.

— Оставь свой юмор при себе. Я именно и делаю свою работу.

— Очевидно, ты плохо её делаешь. Насколько мне известно, в этом отношении со мной согласен и сам Покровский. Хочешь, объясню потайной смысл твоих обязанностей?

— Давно хотел узнать, чем же я занимаюсь в действительности.

— Так вот, ты даёшь президенту его собственный голос.

— Я обеспечиваю его информационную политику.

— Нет, ты показываешь народу главу государства, который не сатрап, не кровопийца и не пускает кровавую слюну при виде малейшего признака непокорности своих подданных. Покровский потратил уйму времени, чтобы преподнести себя президентом демократической страны, а ты ему все карты смешиваешь.

— Метишь на моё место?

— Кто знает, кто знает. Устроишь ещё несколько скандалов в том же духе, и кто-нибудь тебя заменит, не обязательно я.

Вороненко в сердцах бросил трубку и задумался на некоторое время о превратностях судьбы человека, оказавшегося поблизости от власти. Одни прежние знакомцы радуются и стремятся тебя использовать в своих интересах, другие начинают искать в тебе признаки высокомерия и фанфаронства (и, разумеется, находят, поскольку подобного рода поиск сам и порождает надлежащие результаты). Третьи начинают тебя презирать и ненавидеть как продавшегося нечистой силе члена возвышенной корпорации поголовно безгрешных людей.

Журналистская братия всегда донимала его готовностью раздевать людей догола в физическом, фигуральном и финансовом смыслах ради денег или ради славы бескомпромиссного обличителя общественных язв. Потребность газетчиков и телевизионщиков непременно показать читателям и зрителям изуродованные трупы жертв очередного теракта была ему непонятна. Он много раз повторял услышанное ещё в восьмидесятых изречение Маргарет Тэтчер о журналистах, действующих в интересах террористов, но не находил отклика.

— Смысл террористического акта — ужаснуть общество и через страх принудить его к тем или иным действиям. Если о таком преступлении никто не узнает, оно окажется абсолютно бессмысленным. Показывая тела и живописуя подробности, вы делаете именно то, чего добивались преступники — запугиваете людей.

— Люди — не стадо, они имеют право знать о вызовах своей стране и ответственно участвовать в принятии решений. Капитулировать или не капитулировать под натиском террористов — в демократической стране решает избиратель, — отвечали Вороненко либеральные журналисты.

— Так вы же — всегда на стороне этих самых террористов, — не унимался тот. — Во всех терактах у вас всегда виноват непрофессионализм спецслужб и бездарность власти в целом, а не организаторы и исполнители взрывов.

— Как здесь определить сторону? Терроризм ведь не распространён по миру равномерно, он процветает локально. А именно — там, где скопилось особенно много разных проблем, которые власть не может эффективно решать, и там, где спецслужбы не имеют достаточно квалификации для предотвращения масштабных преступлений.

— Это не значит, что следует раскачивать лодку на переправе через реку с крокодилами, — настаивал Вороненко. — Когда лодка перевернётся, взывать к спасению будет поздно.