Пётр Самотарж - Одиночество зверя

• Название: Одиночество зверя
• Автор: Пётр Самотарж
• Жанр: Современная проза

Президента Российской Федерации Игоря Петровича Саранцева охрана будит ночью в Горках-9 известием, что приехала его дочь Светлана и желает немедленно с ним увидеться. Из личного разговора выясняется, что она только что случайно сбила на своей машине человека и примчалась к отцу в поисках защиты от возможных юридических последствий. Саранцеву ещё предстоит узнать о ближайших планах бывшего президента — действующего премьер-министра Покровского — и встретиться со своим прошлым, но он ничего не знает о существовании дочери погибшего, Наташи Званцевой, и наступивший день они проводят совсем по-разному…

---

— Поиск нужно заканчивать, если найден ответ. А мы всё стоим на распутье и выбираем правильный вариант из нескольких ошибочных.

— Ты слишком драматично оцениваешь положение. Механизм вполне работоспособен, зачем его чинить?

— Возможно, на наш век его хватит, но что дальше?

— Понимаю, хочешь войти в историю.

— Такое желание с моей стороны стало бы грандиозной глупостью. Я же говорил — хочу показать Покровскому способ остаться в истории.

— Да, и в конечном итоге он в неё войдёт, а мы с тобой — влипнем. Историю пишут победители — если план удастся, и тебе найдётся местечко в учебниках рядом с генералом.

— Сергей, я не стану тебя уверять, будто не тщеславен. Всегда приятно представить себя в свете софитов. Но моё предложение в первую очередь прагматично, а приятных последствий мы при жизни вряд ли дождёмся, даже при благоприятном исходе. Собственно, я ведь не о закулисной возне говорю. Долгоиграющий политический проект, способный повлиять на состояние страны и общества, по определению не может полностью контролироваться от начала до конца. Весь этот круговорот правящей элиты, о котором я тебе рассказывал, вертится ведь сам по себе, в силу законов человеческой и общественной природы, а не в результате чьих-то конкретных усилий. Так же, как рынок — люди во все времена хотели зарабатывать много денег, и любые попытки государства им помешать дают уродливые результаты. Точно так же людям не нравится безразличие, хамство и высокомерие властей. Стабильность страны может обеспечить на века только система организации общества, в которой большинство населения зарабатывает себе на достойную жизнь и не боится властей.

— Тебе можно хоть сейчас — на трибуну либеральной оппозиции.

— Да причём здесь оппозиция! Ты, например, со мной не согласен?

— Зачем же! Вполне согласен, возразить нечего. Не знаю уж, кто и возразит-то! Коммунисты тоже согласятся.

— Вот именно. Дело не в трибуне оппозиции, а в методах и в людях. Невозможно выступить по телевизору и объявить с завтрашнего дня беспредельное торжество законности и всеобщее экономическое процветание. Одного желания мало. Нужно построить самовоспроизводящуюся систему, которая через апеллирование к естественным запросам людей обеспечит законность и процветание, и без ротации партий у власти такая система невозможна.

— Я тебе больше скажу — ротация партий тоже невозможна, поскольку партия, однажды проигравшая выборы, больше никогда их не выиграет. Во-первых, все её члены разбегутся по более приятным местам, во-вторых, человек в кабинке для голосования, увидев её в бюллетене, всякий раз будет думать: «Ну, эти уже порулили, и ничего у них не вышло; надо кого-нибудь другого подобрать». И конец истории.

— У нас есть партии, проигравшие выборы не один раз, — возразил Саранцев.

— У нас есть партии, ни разу не побеждавшие на выборах. Точнее, считающие победой получение мест в Думе и даже не мечтающие о большинстве, хотя бы относительном. Они прекрасно понимают: единороссов им не обойти. Во всяком случае, пока Покровский — на вершине или где-то рядом с ней.

— Мы можем сколь угодно долго соревноваться в цинизме, но ты ведь не станешь спорить — статус-кво нужно менять.

— Нельзя же менять негодное на что угодно. Как выйдет. Может ведь оказаться хуже прежнего — готов принять на себя такую ответственность? В своё время и Николай, и Горбачёв уже пытались улучшить прогнившую систему — потом, наверное, сами результатам удивлялись.

— Предлагаешь наблюдать за распадом и бездействовать?

— Предлагаю тихо и мирно бороться с коррупцией, без всяких твоих закидонов.

— С ней можно ещё хоть сто лет бороться, и ничего не изменится, пока сохраняется система.

— Думаю, на сто лет даже тебя не хватит, а пока поборемся. Целее будем. И страна, кстати, тоже. Главное — не уронить власть на дорогу, как в семнадцатом и девяносто первом.

— Завтра нефтегазовые цены рухнут, и власть-таки упадёт именно на дорогу.

— Завтра они не рухнут, не надо меня пугать.

— Я фигурально выражаюсь. Пускай не завтра, а через год-другой. Или через шесть месяцев. Сколько можно в катастрофической степени зависеть от состояния экономики других стран? Цены на нефть ведь уже демонстрировали способность к снижению в несколько раз за считанные недели. Ещё раз повторится, и выбор будет — вдвое сократить расходы бюджета или по примеру коммунистов конца восьмидесятых разрушить финансовую систему необеспеченной эмиссией. Первое — смертельно по социальным причинам, второе — по экономическим. Собственно, второй вариант через некоторое время также неизбежно приведёт к социальному взрыву.

— Печальный выбор. И твои эксперименты могут его кардинально ухудшить.

— Истинно правая консервативная партия по определению не может ухудшить состояние экономики, поскольку раздача бесплатных пряников всем желающим — для неё есть отступление от основополагающих положений программы.

— Вся страна требует бесплатных пряников, каким же образом твоя истинно правая партия попадёт в Думу? Я уже не говорю о победе.

— Ты преувеличиваешь, не вся. Миллионы молодых здоровых мужиков и женщин хотят работать и зарабатывать, а у них над душой стоят семеро с ложками, дубинками, бейсбольными битами и пистолетами.

— И с какого же удивления эти несчастные поверят твоим истинно правым?

— В общих чертах я уже обрисовал.

Послышался стук в дверь кабинета. Саранцев сразу его узнал — только жена умела стучаться красноречиво. Громкостью и частотой ударов она создавала образ требовательной, но корректной хозяйки дома.

— Сейчас иду, Ира! — крикнул президент с места, словно освободился от тяжёлого и неприятного груза.

Супруга приоткрыла дверь и встала в проёме, одной рукой опершись на косяк, а другой придерживая тяжёлую бронзовую ручку:

— Игорь, куда ты запропастился? Там скоро паника начнётся.

— Я понял, Ира, сейчас мы придём. Извини, вопрос тут один срочно нарисовался.

— Я жду, — бросила спутница жизни и закрыла дверь.

— Ладно, — в свою очередь заторопился Антонов, — я своё мнение высказал.

Затем он замялся в нерешительности, обернулся сначала к выходу из кабинета, потом вновь посмотрел на Игоря Петровича.

— Знаешь… Я ничем не смогу тебе помочь.

— Уйдёшь в отставку? — холодно поинтересовался президент.

— Уйду. Я не могу работать, если не согласен с поставленной задачей.

— Хорошо. Я тебя понял.

Последние слова Саранцев произнёс сухо, схватившись за папку с бумагами на столе и делая вид, будто вспомнил какое-то неотложное дело. Он сразу захотел поскорее завершить сегодняшний приём и остаться в одиночестве. Конфликт с Сергеем виделся крупнейшим за всё время их знакомства, и разочарование неприятной тяжестью легло на душу. Друг его не предал, только честно предупредил о полнейшем неприятии задумки, выношенной и тщательно обдуманной Игорем Петровичем в течение нескольких месяцев. Он имел полное право так поступить, но Саранцев ждал от многолетнего единомышленника иного.

— Пойду маячить перед публикой, — бросил Антонов с искусственной беззаботностью и вышел.

Президент молча проводил его взглядом затравленного медведя и не спешил к гостям. Хотелось обдумать неприятное положение. Платить за претворение своего плана в жизнь потерей Сергея страшно не хотелось. К тому же, осуществление проекта предполагало активное участие Антонова — ему Саранцев мог доверить многое. Любой другой кандидат на место главы администрации заведомо был ему менее знаком, а работать с незнакомцем, да ещё в такой сложной и опасной операции — самоубийственно. Антонов никогда не заискивал перед шефом, поскольку вёл с ним дела слишком давно и воспринимал президента как бывшего главного инженера строительной фирмы в Новосибирске. Возможно, пост тоже не маленький и способный привести кого-то в трепет, но по сравнению с главой исполнительной власти в государстве — сущий пустяк.

Жёны тоже неплохо ладили, обменивались рецептами и тайнами. Одно из давних новосибирских знакомств в московской жизни ценилось дорого — другие старые друзья остались в прошлом. Ирина часто проявляла строгость к людям из опасения показаться мягкотелой. Боялась превратиться в передатчика чужих просьб мужу и оказаться в его глазах такой же посторонней, как и сами ходатаи. Катя Антонова почти никогда не просила подругу об услугах, разве что о личных, не связанных с делами их мужей. Они нередко спорили, иногда ссорились, но супругам друг на друга не жаловались, поскольку обе не верили в способность мужчин найти выход из лабиринта женских взаимоотношений.

Игорь Петрович попытался объяснить себе поведение товарища страхом, но быстро отклонил гипотезу. Он просто не видит смысла. Не верит в возможность успеха, хотя бы гипотетическую. В его представлении любые кардинальные перемены ведут лишь к ухудшению ситуации и к ускорению краха, а не к преодолению опасности. У него нет других предложений, поскольку он считает задачу в принципе неисполнимой. Выходит, он правильно заговорил об отставке.