Пётр Самотарж - Одиночество зверя

• Название: Одиночество зверя
• Автор: Пётр Самотарж
• Жанр: Современная проза

Президента Российской Федерации Игоря Петровича Саранцева охрана будит ночью в Горках-9 известием, что приехала его дочь Светлана и желает немедленно с ним увидеться. Из личного разговора выясняется, что она только что случайно сбила на своей машине человека и примчалась к отцу в поисках защиты от возможных юридических последствий. Саранцеву ещё предстоит узнать о ближайших планах бывшего президента — действующего премьер-министра Покровского — и встретиться со своим прошлым, но он ничего не знает о существовании дочери погибшего, Наташи Званцевой, и наступивший день они проводят совсем по-разному…

---

— И где же золотая середина?

— Внешне не меняется почти ничего, просто экономические законопроекты идут в Думу только из правительства, но ты время от времени демонстрируешь осведомлённость об их содержание и подвергаешь критике отдельные пункты. В целом система выглядит налаженным деловым сотрудничеством в треугольнике президент-правительство-парламент. В этой структуре у тебя будет своё собственное место и уважение прочих игроков. И никакой дестабилизации!

Саранцев снова задумался, стал особенно слышен шум дождя за окном. Потом начали бить напольные часы, бездушно отмеривая вечный ход времени.

— Хочешь сказать, сейчас у меня нет ни собственного места, ни уважения?

— Я думаю, тебе нужна своя партия.

— О партии — потом, сначала ответь на вопрос.

— Это и есть ответ. «Единая Россия» — партия Покровского, это всем известно, обсуждению и оспариванию не подлежит. В его руках — абсолютное большинство в обеих палатах парламента и правительство. Он может обойтись без тебя, а ты без него — нет.

— И партия всё изменит?

— Партия, которая просто организовывает митинги, ничего не изменит. А вот партия, вошедшая в союз с единороссами и обеспечивающая блоку абсолютное большинство, — великая сила. Блокирующий пакет акций. Ты не сможешь действовать автономно от них, но и они не смогут обойтись без тебя. Будешь за вечерним чаем обсуждать свои идеи с Покровским, а тот будет вынужден выговаривать для себя компромиссы.

Саранцев смотрел на своего неожиданного друга долго и с интересом. Прежде он казался ему практичным и потому предсказуемым. Годы ежедневного личного общения дают людям ощущение близости и ответственности друг за друга. Нельзя спокойно наблюдать со стороны за гибелью соратника, тем более отправлять его на смерть, пусть даже только политическую.

— Ты сейчас серьёзно? — спросил он с лёгким оттенком угрозы в интонации, но собеседник его не заметил, оставаясь несколько взволнованным.

— Абсолютно, — холодно подтвердил Антонов, не отводя взгляда. — Ты сам думал об этом, я не сомневаюсь.

— Думал, — подтвердил Игорь Петрович, — но ничего не выдумал. Есть простые и нерешаемые проблемы. Партию нужно слепить в последний момент перед выборами, иначе Покровский успеет принять контрмеры и не допустит её усиления до опасного для него уровня. Согласен?

— Безусловно.

— Каким же образом ты предлагаешь соединить несоединимое? Партию следует зарегистрировать не позднее, чем за год до думских выборов. Значит, в течение месяца нужно сколотить центральный аппарат, региональные подразделения и внушительное членство. Зная твои способности, не сомневаюсь — это возможно.

— Возможно.

— Невозможно другое — скрыть от Покровского мою причастность к этой партии. Следовательно, у него будет год для противодействия. Думаешь, он не сумеет эффективно воспользоваться такой впечатляющей форой?

— Потерпеть поражение в борьбе — лучше, чем сдаться без боя.

— Я не собираюсь сдаваться. Нужна операция прикрытия. Мы не будем скрывать от генерала планы создания новой партии, наоборот — обратимся к нему за содействием.

Антонов смотрел на президента с недоумением и молчал, ожидая продолжения. Прежде его уже изумляли неожиданные извороты мыслей шефа, но сегодняшний почти привёл в состояние ступора.

— Политическая ситуация требует диверсификации парламентского спектра. В нём начисто отсутствует правая консервативная партия, приверженная не только идеям рыночной экономики, но также державному патриотизму и традиционным ценностям. В первых рядах должны оказаться совершенно новые лица, не причастные к прежним правительствам и Думам, не состоявшие ни в одной партии, не боящиеся говорить вслух о Боге. Их речи должны составлять литераторы, а не спичрайтеры, и произносить их они должны с актёрским мастерством. В общем, партия должна резко отличаться от всех существующих. И мы попросим Покровского рекомендовать людей для формирования её ядра.

— Покровского?

— Да, Покровского. Он должен считать эту партию своей, пока она не пройдёт в Думу.

— Он будет считать своей только ту партию, которую создаст сам. Ты думаешь, можно легко и просто обвести вокруг пальца такого искушённого человека?

— Я, по крайней мере, предлагаю более сложную схему, чем ты. По-твоему, его нельзя обмануть, но можно осилить в открытом бою? Кто из нас двоих более наивен?

— Допустим, я. Но ты не закончил — каким образом можно перехватить эту партию у Покровского?

— Перехватить у генерала ничего нельзя. Всё проще и сложнее — она никогда не будет под его контролем. В основе всей затеи лежит именно новизна свежей политической силы, народ должен увидеть в ней реальную альтернативу, а такое возможно лишь в том случае, если партия будет победоносно разоблачать самых влиятельных коррупционеров, начиная с уровня министров. И Покровский их отдаст.

— Интересно, почему? И что значит «отдаст»? Кажется, после смерти Сталина у нас ещё ни один министр в тюрьму не попадал. Генпрокурору, правда, одному не повезло. Максимальная мера наказания, практикуемая Покровским — перевод на другую работу.

— Теперь сядут, — убеждённо заметил Саранцев мертвенно спокойным голосом, не глядя на собеседника. В каждом его жесте, в любом, самом незначащем, слове сквозила безграничная вера в собственные слова. — Он хочет вернуться в Кремль и готов принести некоторые жертвы.

— Похоже, ты не шутишь…

— Нет, я серьёзно. Вторая партия власти удваивает пресловутую политическую стабильность, а не расшатывает её. Любое правительство надоедает людям через несколько лет, даже если не создаёт поводов для социальной ярости, а наше нынешнее без нескольких ляпов не обошлось. Пока Покровскому удаётся отделить себя от критического положения в жилищно-коммунальном хозяйстве, например, но, в конце концов, плотина рухнет. Двадцать первый век на дворе, всем критикам рта не зажмёшь. Для полномасштабного политического кризиса не хватает только авторитетной оппозиции, вот её мы и создадим.

— И Покровский нам поможет?

— Ты считаешь его дураком, не способным распознать свою прямую выгоду?

— Нет. Но не могу представить его в роли марионетки. Ты очень свободно фантазируешь на темы, где слишком многое зависит от реальной, а не воображаемой реакции генерала. Он военный, и раздвоение власти в его сознании — катастрофа в системе управления.

— Сейчас — да. Но нет ничего постоянного в нашем мире.

— Хватит интриговать, выкладывай карты на стол. Ты хочешь изменить мировоззрение Покровского за пару недель?

— Я предложу ему план широкомасштабной, но незаметной политической реформы. Партии должны меняться у руля, не вызывая государственной катастрофы, иначе в конечном итоге страна погибнет. Ведь рано или поздно любая власть уходит, даже советская, и мы в самом деле не можем себе позволить при каждой такой перемене переживать обрушение государства. Он и без меня понимает необходимость изменить вековую парадигму, просто не видит возможности для решительных действий прямо сейчас, хочет отложить на будущее. Неопределённое.

Антонов смотрел на президента с интересом, как молодой хищник на неизвестное ему маленькое существо. Он видел его часто в течение большого отрезка своей жизни и уверенно распознал его природу. Саранцев определённо был деловым и практичным человеком, лишённым иллюзий, но не эмоций. Теперь он готов к глупой авантюре, основанной на собственных измышлениях и умозрительных политических конструкциях.

— Подожди, — недоверчиво вставил Антонов своё слово в речь шефа. — Ты хочешь убедить Покровского согласиться с созданием новой партии и её победой на думских выборах?

— Хочу и смогу.

— С ума сошёл? Стоит тебе хотя бы намекнуть ему о своём прожекте, и он в одно мгновение переместит тебя в своих предпочтениях глубоко вниз. А вот в приоритетах — наоборот, передвинет на самую вершину. Ты действительно хочешь сделать своим врагом Покровского? Зачем тебе такое удовольствие?

— Я не собираюсь с ним ссориться. Наоборот, хочу расширить и усложнить сотрудничество к общей выгоде.

— Тем хуже для тебя. Если ты решил начать с ним войну не на жизнь, а на смерть, лучшего способа не найти. Я ведь предлагал простое разделение сфер ответственности, а тебя занесло в несуразную степь.

— Я знаю Покровского. У него действительно военно-стратегическое мышление, но оно вовсе не исключает многоходовых комбинаций, наоборот, в его системе ценностей способность ставить противника в тупик неординарными приёмами — положительное качество. Он хочет побеждать, и он не откажется войти в историю из-за боязни проявить недальновидность. Властителей, до последнего цеплявшихся за кресло, в нашей истории достаточно, я предложу ему способ встать в первый ряд исторических деятелей.