Зденек Плугарж - Если покинешь меня

• Название: Если покинешь меня
• Автор: Зденек Плугарж
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1976

В романе чешского писателя З. Плугаржа «Если покинешь меня» (1957) рассказано о трагических судьбах тех, кто не понял нового, что нес с собой демократический строй в Чехословакии, поддался на удочку буржуазной пропаганды и после февраля 1948 года оказался за пределами страны.

---

Ярда идет по окутанной вечерним туманом местности. Веер багряных облаков развернулся, словно растопыренные пальцы гигантской руки. Дым костра так по-домашнему щекочет нос! Иволга промелькнула в сумраке леса, а в бесконечных фиолетовых далях на востоке засияла первая звезда. Какой простор вокруг, а он стоит, как на распутье двух дорог, и обе они ведут в ад!

Из двух зол должно же одно быть меньшим. С какой стороны ни взгляни, меньшее зло — принести повинную, возвратиться домой. Он же не болван, он стреляный воробей, в каких только переплетах не побывал и всегда выходил сухим из воды! И теперь спасение в полном признании, в сообщении ценнейшей информации и, наконец, в выдаче этого матерого волка — Пепека. К тому же искреннее сожаление о содеянном, раскаяние, примерное поведение, тяга к труду. Пусть его черт возьмет, если он не сумеет выиграть эту игру, хотя бы на худой конец с ничейным результатом.

Было уже совсем темно, когда он прошел через заднюю калитку сада. Нетопырь неслышно промелькнул над его головой. Ярде стало не по себе. На половине лестницы его остановила мысль: а не продал ли Пепек его, Ярду? На мгновение все вокруг потонуло в кромешной тьме, и Ярде показалось, что лестница падает набок. Он судорожно вцепился в верхнюю перекладину. Ерунда, во всем виновата эта паршивая Валка. Это из-за нее нервы у него расстроены, и он стал мнительным.

Ярда на ощупь пробрался за перегородку. Пепека не было. Ясно, этот шакал рыскает где-то. Нелегко будет с ним справиться. Однако в слуховом окне, на подставке, ужин только на одного: стало быть, Пепек возвращался и снова ушел.

Ярда еще не доел остывший суп, как заскрипела лестница — Пепек! Он вошел, сел на свою постель и вытянул вперед ноги.

— Где ты пропадал?

Опять этот прокурорский тон. Ярда перестал есть.

— Я ведь должен был, кажется, кое-что сделать?

— Да, после смены, — ответил Пепек. — Смена кончается в четыре. — Пепек стебельком сена стал сосредоточенно чистить под ногтями. — А теперь восемь. Что же ты делал эти четыре часа?

— Не блажи. Я ни с кем не говорил, — резко прозвучал раздраженный выкрик Ярды.

Воцарилось неловкое молчание. Ярда не может оторвать взгляда от неподвижных рыбьих глаз Пепека, уставившихся на него из сумрака. «Опять глупости напорол», — с тоской подумал Ярда.

Пепек повалился навзничь, заложив руки под голову.

— А я думал, ты навестил ту девушку.

— Вот еще! — вспылил Ярда. — По-твоему, я дурак, да? Знаешь, не морочь мне голову, я спать хочу! — Ярда покраснел и не лег, а упал на одеяло, но вскоре приподнялся на колени и лихорадочно нагреб побольше сена под голову.

Тихо. В курятнике время от времени закудахчет спросонья курица, в хлеву приглушенно звякнет цепь. «Ерунда, нужно просто покрепче закрыть глаза, и все будет в порядке!» — говорит себе Ярда, однако что-то недоброе осталось от его безрассудной вспышки.

— Ты так и не доел ужин? Всегда ведь заглатывал втрое больше.

— Не хочу.

Луна плыла по ясному ночному небосводу, через оконце проник холодный луч, полоснул Пепека по ноге и стал медленно двигаться вверх к его колену. Тишина, слышно только ровное дыхание Пепека.

Хоть бы этот мерзавец что-нибудь сказал! А то сам дьявол знает, какие мысли копошатся в его рыжеватой обезьяньей башке.

Где-то в селе дребезжащим жестяным голосом запел старомодный граммофон и вскоре умолк на половине пластинки. Вслед за этим послышался дружный смех девушек и гул мужских голосов, что-то им отвечавших.

Время ползет медленно-медленно, тянется, как густой сироп варенья; по сельской площади с грохотом проехал трактор, прицеп бренчит за ним, подпрыгивая на неровной дороге; тусклый луч отраженного света мелькнул в чердачном окне, и шум мотора стал быстро отдаляться. На чердаке пахло сеном.

— Эх, дружище, и покурил бы я, если б можно было, — внезапно как ни в чем не бывало сказал Пепек.

— И я бы затянулся.

Где-то на другом конце села пес завыл на луну.

Другая собака ответила упорным, настойчивым лаем. Казалось, этому концерту не будет конца.

— Когда я сегодня вечером возвращался, солнце уже заходило и небо было как кровь. — Пепек заворочался на своем сеннике, а Ярда затаил дыхание. — Вспомнил я об Остраве — над Остравой зарево стоит каждый вечер и без солнца…

Порыв ветра донес перестук колес далекого поезда, звук этот так же внезапно смолк, как и возник. Ночную тишину прорезал паровозный гудок.

— Вот я и подумал, дружище, что все на свете — трын-трава, — продолжал Пепек. — Вот заходит солнце, парни пробираются в лес с девками, а мы с тобой валяемся на сене, и этот рябой кулак, наш благодетель, был бы рад увидеть нас в гробу.

Ярда провел языком по пересохшим губам. Пепек тяжело ронял слова в темноту, словно у него парализовало челюсти.

— Вот я и подумал, глядя на это солнце… что… что с нами не поменялся бы местом даже шелудивый пес… Сейчас нам для пробы дали легкое задание, в следующий раз дадут посерьезнее, а там — велят кого-нибудь пристукнуть… Сегодня в первый раз я проклял покойника отца. Пять лет мне было, когда он спился. — Слышно было, как Пепек зевнул. — Нету справедливости в этом вшивом мире. Родился богатым — девки к тебе льнут, как черные тараканы к пиву. А если отец у тебя сдох под забором — что хочешь делай, все равно сгниешь в каталажке.

Ярда лежал в каком-то оцепенении, он потерял понятие о времени, не знал даже, секунды или минуты протекали в промежутках между фразами Пепека.

Пепек приподнялся на локте.

— А что, если нам не возвращаться?

Словно бомба взорвалась возле Ярды. Он как ужаленный в мгновение ока сел и всем туловищем повернулся к Пепеку. Месяц, проникнув сквозь дыру в крыше, осветил половину лица Пепека, один его глаз светился зловещим зеленым огнем, как у кота, и, не мигая, испытующе глядел на Ярду.

— А… Но… Разве можно? — выкрикнул Ярда и как будто окаменел. Ему показалось, что он не может пошевелить головой. — Это ведь… ерунда!

Слова вдруг застряли у него в горле, его охватил ужас. Почему он сразу же решительно не отказался, почему не возмутился, не стал угрожать, ведь это западня! Во второй раз, и теперь уже окончательно, он попал в капкан Ярда, как кролик перед удавом, не мог оторваться от парализовавшего его круглого, немигающего зеленого глаза. Этот взгляд убил в нем все: способность думать, говорить, действовать. Как ловко заарканил его этот кретин, дьявол в образе человека!..

— Ты спятил, Пепек? — Ярда наконец сумел хоть что-то выдавить из себя, но это были не те слова, к тому же все равно было поздно. Глупо, ужасно глупо!..

Он бормотал что-то не то, и жесты его были тоже не те, он вконец запутался в сети, растянутой во мраке. А этот проклятый, выхваченный лунным светом, немигающий глаз сведет его с ума! Он торчит в темноте, как острие шпаги, направленной ему прямо в сердце.

— Отстранись от света! — истерически закричал Ярда, как ребенок, испугавшийся пугала.

Пепек медленно лег навзничь. В какой-то миг, когда его лицо целиком осветила луна, Ярда заметил в уголках его губ довольную усмешку.

Ярда как будто избавился от оцепенения, он начал быстро плести всякую чушь. «Заткнись, идиот», — подсказывает ему рассудок, но тщетно! Ярда был не в состоянии замолчать. Как смертельно больной начинает иногда говорить о будущем, так и Ярда строил планы вслух: телефонный справочник он срежет с цепочки в будке автомата, проездной билет он уже раздобыл. А Пепек, если он не способен на иные шутки, пусть замолчит и вообще пора закругляться. Пора думать о возвращении. Тут делать больше нечего.

Но Пепек молчал. Только сено пахло медом.

Наконец Ярда перестал говорить.

Он не знал, сколько времени пролежал с открытыми глазами, мучаясь от бессонницы. Голубовато-зеленый свет луны погас, в курятнике пропел петух. Что было потом, Ярда уже не помнил: опустошенный, он уснул под утро свинцовым сном.

Но долго спать ему не пришлось. Он проснулся как от толчка. По крыше как будто бегали голуби: дождь! Ярда отыскал глазами Пепека. Тот стоял и отряхивал попону от сена. Ярда мельком взглянул на часы: половина пятого.

— Ты что, с ума сошел — ведь еще рано!

Пепек аккуратно складывал попону и даже не взглянул на своего напарника.

Ярда встал. Что-то тут не так — это он почувствовал сразу же. Вдруг он схватился за карман и побледнел.

— Где мой револьвер?

Пепек спокойно бросил сложенную попону в ящик.

— Верну, когда перестанешь дурака валять. — Он подошел ближе. Лицо его сморщилось, голос стал хриплым. — Пора тебе понять, что в случае провала мы оба будем висеть на одной осине. И еще кое-что: я отвечаю за успех нашей операции и за тебя лично.

— Не имеешь права… — Ярда осекся: во дворе под чьими-то ногами заскрипел песок. Порывисто нарастал глухой шум насоса, жестяное ведро забренчало под напором хлынувшей воды. Ярда провел рукой по волосам. Проклятый вчерашний разговор, проклятая минута, когда к нему подсунули в качестве партнера эту гориллу. Ярду охватили ярость, бессилие и, наконец, растерянность. Пепек лишил его козырей и добился перевеса.