Виталий Владимиров - Северный ветер с юга

• Название: Северный ветер с юга
• Автор: Виталий Владимиров
• Жанр: Научная Фантастика

---

- С наступающим, девчата! - шепотом сказал Егор и поставил рядом со свечкой бутылку шампанского. - Как в твоем фильме, - подмигнул он мне.

Девчат было всего двое, Надя и Нина, третьей оказалась полная миловидная женщина Екатерина Павловна, а четвертая - высохшая, старушка тетя Паша. Ее я никогда не видел - она не выходила гулять, да и сейчас лежала у окна в белом платочке, блестела фарфоровыми зубами.

Все улыбались, говорили шепотом.

- Садитесь, пожалуйста.

- Спасибо.

- Лучше не сюда, давайте, я уберу подушку.

- Да ничего, я так.

- Тетя Паша, может, сядешь с нами?

- Не могу, касаточка, вы уж там, а я на вас погляжу.

- Ой, давайте, я стакан сполосну. Егор, распоряжайтесь.

Егор скрутил оплетку, накрыл лапой пробку, Надя зажмурила глаза и заткнула уши, но хлопка не было, только белый дымок появился над горлышком. Разлили вскипевшее пеной шампанское по стаканам, кружкам, поднесли тете Паше. Я сидел между Надей и Екатериной Павловной, Егор с Ниной напротив. - Ну, прекрасные наши дамы, проводим старый год, чтоб ему ни дна, ни покрышки, пусть останутся в нем все наши болячки и пожелаем-ка мы друг другу здоровья, тост банальный, но актуальный, а как говорится, будет здоровье, будет и счастье.

Выпили.

- Вот как верно вы заметили, Егор, про счастье и здоровье, - вздохнула разом раскрасневшаяся Екатерина Павловна. - Чокались сейчас, и подумала я: какой звук-то глухой, не то, что дома у меня, хрусталя целая горка, как поставишь на стол, аж в глазах рябит, так сверкает. Да и дом мой полная чаша, всего хватает, а вот здоровье подорвалось, и к чему мне теперь этот хрусталь?

- Мне отдайте, - рассмеялась Надя.

- Что-то никак не могу представить, - спросил Егор, - как это вы, такая представительная женщина и дом у вас - полная чаша, умудрились чахотку подхватить?

- У меня не туберкулез, у меня эксудативный плеврит называется. Вот позавчера откачали из бока литра два жидкости. Температура все время, света белого не вижу. А началось все просто. Вступили мы с Сергей Иванычем, мужем моим, в садовый кооператив. Участок нам дали. Вот и простыла я на даче-то. Мне бы домой вернуться, да Сергей Иваныч уговорил: потерпи, надо же участок обработать. Вот я и терпела. А теперь Сергей Иваныч и не ходит ко мне в больницу, говорит, зачем ты мне такая нездоровая.

- А дети у вас есть?

- Не дал Господь, не успели завести.

- Понятно. Ну, а ты, газель кавказская, как сюда залетела? - Егор накрыл своей лапой тонкие Нинины пальцы. Нина отвела в сторону свои диковатые глаза.

- У нас в Грузии никто не должен знать, что я нездоровая. Всем родным сказали, что я уехала учиться в институт иностранных языков. Да и не больная я вовсе.

- А ведь никто на свете не болеет туберкулезом - только лошадь, птица и человек, - сказала вдруг из своего угла тетя Паша.

- Бабуля, птичка ты наша райская, давай-ка свою посудинку, время - то уже без пяти двенадцать, - заулыбался Егор.

Разлили и, освещенные снизу свечкой, встали.

- Как подпольщики, - хмыкнул Егор.

Ну, что ж, прощай трехсотшестидесятипятидневный старик, прощай, конец тебе с первым из двенадцати ударов часов, думал я. Ты не бойся смерти, ее придумали люди, потому что они сами смертны. Ты шел равномерной поступью, а я спотыкался, догонял, падал и вновь поднимался...

- Ты чего помрачнел? Или в стакане мало? Давай, добавлю? - по-своему истолковала мою задумчивость Надя.

Мы уже выпили за новый год, по очереди чокнувшись с тетей Пашей, и сова сидели за больничной тумбочкой, сдержанно исполнявшей роль праздничного стола. Ответить Наде я не успел, где-то хлопнула дверь и по коридору застучали женские каблучки. Нина мгновенно дунула на свечу, Надя схватила меня за руку и прижалась ко мне всем телом. В темноте по-церковному запахло воском. Когда каблучки простучали мимо, Надя, рассабившись, но не отстраняясь, тихо расхохоталась:

- Валерка, пойдем, я тебя спрячу к себе под одеяло.

Егор опять зажег свечу.

- Ой, совсем забыла, всю память лекарства отшибли, - вскочила Екатерина Павловна. - Я же хотела вас лимончиком угостить, сейчас нарежу.

- Какой же лимончик без коньячка? - зашевелилась тетя Паша. - Егорушка, сынок, подь суды, мне тут на лечение принесли флакончик, так достань, раскупорь, давай полечимся.

- Бабуля, старая ты моя, как черепаха, и мудрая, как слониха, да чтобы мы без тебя делали? - засопел Егор. - Спасибо, уважила. - Бог спасет, живите, дети мои, в любви и согласии.

И стало весело. Нина величаво и бесшумно плясала лезгинку, Надя изображала ее кавалера, а мы с Егором тихо подпевали и прихлопывали в ладоши.

Позже пошли курить на лестницу. Надя схватила меня за руку и потащила на лестничную клетку ниже этажом. Она вскочила на низкий подоконник и положила мне руки на плечи. Губы сами нашли друг друга. Надя нетерпеливо задышала, распахнула халат, лифчика на ней не было, и прижала мою голову к своей груди. Она зарывалась пальцами в мой затылок и горячо шептала:

- Милый ты мой, оба мы несчастные, только я могу понять тебя, раз уж мы с тобой такие порченые, я же знаю, твоя жена злая, недобрая, видела ее, да и меня кто замуж возьмет в моем Загорянске, сто первый километр от Москвы, вся рвань собралась, воры да хулиганы, на танцы не сходишь, только и знаешь: фабрика да магазин, поцелуй ты меня покрепче, нет, не больно мне, сладко мне...

Сверху по лестнице слетел Егор:

- И побежали, побежали, побежали, - прошипел он на ходу.

В свете уличного фонаря блеснули его страшные, навыкате, глаза.

В моей палате не спали. Над кроватью Аркадия Комлева горел самодельный ночничок.

- А я говорю вам, что вы не правы, - волновался Гальштейн.

Он, как мог, приглушал свой голос и поэтому не столько тихо говорил, сколько громко шипел.

- Чегой-то я не прав? - мрачно и гулко возражал ему Сажин, прораб, что жаловался главврачу на беспорядки. - Ты хоть сообрази, дурья голова, если бы товарищ Сталин знал, что война начнется, да разве допустил бы он немца до Москвы? Не докладывали ему, обманывали, чуешь?

- То есть как не докладывали? А сколько кадровых военных репрессировали, расстреляли по его указанию?

- И правильно делали, еще жестче надо было, это еще с Ленина началось, когда он Каплан помиловал.

- Почему вы решили, что Ленин помиловал Каплан?

- Потому что я с Каплан лично встречался.

- Не может этого быть!

- Может... Она после помилования свой срок отбыла и работала библиотекаршей в Таганской тюрьме, а мы к ней от месткома ходили с просьбой, чтобы она перед нашими строителями выступила с воспоминаниями...

- ...как она в Ленина стреляла? Я же сам читал, что ее расстреляли, уже с каким-то отчаянным удивлением взмолился Гальштейн.

- Читал он, видите ли! Небось, такие же, как ты, обрезанные, и писали то, что ты читал, - Сажин не на шутку взъярился и уже сел в постели, но его остановил Леха Шатаев.

- Мужики, вы бы хоть в новогоднюю ночь не лаялись! Кончайте парашу разводить.

Сажин посмотрел на Леху, махнул рукой и улегся, отвернувшись от Гальштейна.

Тот миролюбиво прошипел:

- Извините, товарищ, я попрошу жену, она принесет мне книжку и вы сами убедитесь, хорошо?

Сажин не ответил.

Леха, дотянувшись рукой через проход между кроватями, ткнул меня в плечо:

- Ты где шлялся, полуночник?

- Разве это расскажешь, Алеша? - вздохнул я, с новой силой ощутив губами упругие соски Надиных грудей и ее горячие руки на моем затылке.

- Повезло, - по-своему истолковал мой вздох Леха.

- Разврат, - не открывая глаз. буркнул Сажин.

- А вот, мужики, в самом деле вопрос, - сказал Костя Веселовский. Его положили на место Егора Болотникова. У Кости седые волосы, румянец, как нарисованный, и голубые, как джинсы, глаза. - Если бабу свою с мужиком застанешь - кого первого бить?

- Ясно, что хахаля, бабу всегда успеешь, - весело потер руки Леха.

- А ты пошли ее на стройку в три смены пахать, небось, не будет дурь в голову лезть, - откликнулся Сажин.

- И причем тут мужик? Сучка не захочет, кобель не вскочит, - сказал Титов.

- Трудно сказать, - подал голос Аркадий. - Вот я прожил с женой, считай, всю жизнь, троих короедов наштопали. Денег стало не хватать, пятерых одеть, обуть надо - вот я и завербовался на Север по контракту. С женой договорились обо всем - на три года всего. Через год я в отпуск должен был ехать, она мне пишет, не приезжай, я сама к тебе приеду, а потом написала, что с работы не отпустили. Ну, я подумал, что без отпуска как-нибудь обойдусь да и невыгодно это, билет один сколько стоит, да тут еще одно письмо получил. От брата. Я как прочитал, так и сел - завела себе моя ненаглядная.

- Паскуда, - процедил Леха.

- Пошел я к парторгу, письмо показал, контакт хочу разорвать, говорю. Парторг понял, разрешил. Вот я ехал на материк девять суток и все девять дней и ночей думал - кого бить-винить?

Аркадий смолк.

- Ну, и кого? - не выдержал Костя.

- Так и не решил. Поезд рано пришел, в шесть утра, я свалился, как снег на голову. Они спали. Он-то парень еще, моложе ее на семь лет. Я бутылку достал, садись, говорю, выпьем. Потом спросил его, у тебя серьезно с ней? Да, отвечает. Женишься? Да, говорит. Тогда, говорю, совет вам да любовь. И ушел. А жить-то негде. Комнату снимал, выпивать начал, а закуска какая? Сырок плавленный да кусок колбасы. С дурой своей лаялся до хрипоты. Вещи мои не отдавала, штаны, пиджаки детям, говорит, оставь. Озверел я тогда, убил бы ее, но детей пожалел. Правда, раз сердце дрогнуло. Приехали мы с ней на кладбище, помянуть надо было тещу, а тут сорок дней. Могилку поправили, я оградку покрасил, как полагается, потом присели, я ее спросил: может, вернешься? Она заревела: нет, говорит. Сказала бы да, жили бы и сейчас вместе. А так - отрубило. Но переживал я, да и с пьянкой этой допрыгался. Температурка и температурка, а я, дурень, сразу в баню, париться. Вот и напарил себе чахотку.