Ричард Адамс - Шардик

• Название: Шардик
• Автор: Ричард Адамс
• Издательство: Азбука-Аттикус
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-08023-2

Ричард Адамс покорил мир своей первой книгой «Обитатели холмов». Этот роман, поначалу отвергнутый всеми крупными издательствами, полюбился миллионам читателей во всем мире, был дважды экранизирован и занял достойное место в одном ряду с «Маленьким принцем» А. Сент-Экзюпери, «Чайкой по имени Джонатан Ливингстон» Р. Баха, «Вином из одуванчиков» Р. Брэдбери и «Цветами для Элджернона» Д. Киза.

За «Обитателями холмов» последовал «Шардик» — роман поистине эпического размаха, причем сам Адамс называл эту книгу самой любимой во всем своем творчестве. Изображенный в «Шардике» мир сравнивали со Средиземьем Дж. P. Р. Толкина и Нарнией К. С. Льюиса, и даже с гомеровской «Одиссеей». Действие начинается на острове Ортельга — дальней окраине могущественной Бекланской империи. Ортельгийцы поклоняются богу в медвежьем обличье и верят, что когда-нибудь Шардик Сила Божья вернется вызволить их из многолетнего изгнания. И вот однажды молодой охотник Кельдерек по прозванию Играй-с-Детьми находит исполинского медведя. Уверенный, что зверь этот не кто иной, как Шардик, он решается на, казалось бы, невозможное. Впереди у него — битва за империю, и трон короля-жреца, и неожиданная любовь, и мучительный поиск себя…

Перед нами разворачивается не просто панорама вымышленного мира, продуманного до мельчайших деталей, с живыми и дышащими героями, но история о поиске человеком бога, о диалоге с божественным, о вере и искуплении.

Современная классика — впервые на русском.

Знак информационной продукции 16 +

---

Открыв глаза, Кельдерек встретил жалостливый взгляд Шеры.

— Он тебе больно сделал, да? — спросила малышка на каком-то диалекте йельдашейского.

Кельдерек кивнул и тяжело поднялся на ноги.

— Он всем больно делает, — сказала Шера. — Он скоро уйдет — так Раду говорит.

Голод и боль клубились в нем, как взбаламученная грязь в затоне.

— Так Раду говорит, — повторила девочка. — Смотри, вот красный камешек, а еще у меня есть синий, ну не совсем, а как будто бы синий. Тебе кушать хочется? Ты умеешь искать гусениц? Раду умеет.

Подошел Горлан, взял Кельдерека за руку и положил ее на плечо Раду.

Через час они снова вышли на берег Тельтеарны и остановились на ночлег. Какое расстояние они прошли за день, Кельдерек представлял смутно. Три лиги от силы, предположил он. Геншед рассчитывает завтра добраться до прохода Линшо. Будет ли там еда и отдохнут ли они? Безусловно, Геншед понимает, что отдых необходим. Туман голода застилал мысли, как пелена дождя застилает равнину перед глазами. Будет ли в Линшо еда? Ждет ли их хоть короткая передышка, когда не надо будет брести и брести вперед, тяжело волоча ноги и поминутно наклоняясь, чтоб освободить цепь? Если в Линшо Геншед не поранит его еще как-нибудь, боль в пальце немного утихнет и он станет чувствовать себя лучше. Хорошо, если все так и будет… но обольщаться надеждами не следует… нужно обдумать… хорошенько обдумать, как лучше поступить…

— О чем задумались? — спросил Раду.

Кельдерек натужно рассмеялся и постучал себя по лбу:

— На моей родине говорят: «Стучать по дереву — только насекомых полошить».

— А откуда вы родом?

Кельдерек немного поколебался.

— С Ортельги. Но теперь это не имеет значения.

После небольшой паузы Раду начал:

— Если вы когда-нибудь туда вернетесь…

— С головою под землей, — перебил Кельдерек.

— Вы понимаете, что значит эта присказка?

Шера, отбежавшая далеко вперед, со всех ног бросилась обратно к ним, схватила Раду за руку и, возбужденно тыча пальчиком, затараторила с такой скоростью, что Кельдерек не разобрал ни слова. Поодаль впереди, между лесом и берегом, висела плотная завеса переплетенных лиан, усеянная яркими трубчатыми цветами. Посмотрев, куда показывает девочка, они увидели, что вся масса растений дрожит, мелко сотрясается, словно одушевленная собственной жизненной энергией, загадочной и необъяснимой. Ни птиц, ни животных видно не было, однако по всей поверхности растительного полога — широкого, как стена хижины, — листья и цветы вздрагивали и трепетали, длинные вьющиеся усики легко и упруго колебались. Испуганная, но зачарованная Шера осторожно выглядывала из-за спины Раду. Еще двое-трое ребятишек, собравшихся около них, с любопытством таращили глаза. Сам Раду явно опасался, не появится ли сейчас из-за завесы какой-нибудь диковинный зверь.

Кельдерек взял девочку на руки.

— Ничего страшного, — успокоил он. — Я тебе покажу, если хочешь. Там богомол охотится — не один, скорее всего.

Раду последовал за Кельдереком по краю берега. Трубчатые цветы источали густой аромат, в сумеречном воздухе между лианами порхали огромные бабочки с синими крыльями размером с мужскую ладонь. Высоко над землей, под широко раскрытым цветком, одна из них отчаянно трепыхалась в цепкой хватке богомола. Среди листвы можно было разглядеть длинное тело насекомого и мощные передние ноги, крепко сжимающие бабочку, очевидно пойманную, когда она опустилась на цветок. Богомол, с видом до жути осмысленным, крутил головой туда-сюда, следя за яростными рывками своей жертвы — столь сильными, что и сам он, и стебель, в который вцеплялись его задние лапки, легко сотрясались в том же ритме, в каком бились синие крылья. Чуть только бабочка ослабевала, богомол подтягивал ее ближе к своим челюстям, и борьба возобновлялась. Пока Кельдерек с Шерой смотрели, вторая бабочка попалась в лапы хищнику, сторожившему под цветком чуть в стороне, но через пару секунд вырвалась, сдернув богомола со стебля. Первая бабочка между тем окончательно обессилела, прекрасные крылья перестали биться, и богомол мигом подтащил к себе добычу и принялся пожирать. Оторванные крылья — сначала одно, потом другое — кружась опустились на землю.

— Эй, быстро сюда, мать вашу! — проорал Горлан, широким шагом направляясь к ним. — Какого черта вы там делаете, а?

— Не беспокойся, — сказал Раду, когда они вернулись к остальным детям, уже столпившимся вокруг Горлана в ожидании своих пригоршен еды. — Далеко мы не ушли бы при всем желании.

Скоро стемнело, и перед сном мальчиков снова соединили по трое-четверо цепью, пропущенной сквозь дырки в ушах. Кельдерек, опять разлученный с Раду, оказался в своей группе крайним: с одной стороны от него лежал Горлан, а с другой — ребенок, на которого днем набросился Живорез. В темноте несчастный опять принялся всхлипывать с подвыванием, но Горлан не обращал на него внимания, решив, видимо, что попытка утихомирить страдальца не доставит ему должного удовольствия. Немного погодя Кельдерек протянул к мальчику руку, но тот отпрянул и через несколько мгновений начал всхлипывать громче. Горлан по-прежнему молчал, и Кельдерек, опасавшийся гнева надсмотрщика и слишком усталый, слишком подавленный, чтобы продолжать свои неловкие попытки утешить ребенка, сомкнул веки, давая чувству жалости и разрозненным обрывкам мыслей раствориться в сонном забытьи и не обращая внимания на москитов, облепивших руки и ноги.

Старуха из Гельта, в испещренных пятнами лунного света лохмотьях, медленно и бесшумно ковыляла к ним по каменистому берегу. При виде ее Кельдерек сначала впал в недоумение, а когда узнал — сообразил, что она порождение сна. Старуха осторожно вытащила цепь у него из уха, и он даже ощущал боль, когда железные звенья одно за другим проходили сквозь воспаленную распухшую мочку. Потом она осталась стоять на коленях над ним, опустив голову и шамкая запавшим ртом.

— Никто не видит… они думают, никто не видит, — прошептала старуха. — Но бог видит все.

— В чем дело, мать? — спросил Кельдерек. — Что случилось?

Как и много лет назад, она держала на руках мертвого ребенка, только на сей раз завернутого, закутанного с головы до ног. Кельдерек видел лишь очертания тела под плащом.

— Я ищу чиновника из Беклы, — ответила старуха. — Я скажу ему… только давно это было…

— Ты можешь сказать мне, — промолвил Кельдерек. — Я чиновник из Беклы, и все ваши несчастья — моих рук дело.

— Ах, благослови вас боже, господин, благослови вас боже! — воскликнула старуха. — В таком разе вот, господин, взгляните… вам будет интересно.

Она положила на землю сверток с телом, обвязанный там, где голова, вытащенной у него из уха цепью. Старуха размотала цепь и раздвинула ткань, показывая лицо.

Сомкнутые глаза, бледные восковые щеки. На камнях перед ним лежал не ребенок, а Мелатиса! Губы девушки были приоткрыты, но листик, поднесенный к ним старухой, не шелохнулся. Обливаясь слезами, Кельдерек поднял взгляд и увидел под рваным капюшоном лицо Ранзеи.

— Она не мертвая, Ранзея! — вскричал он. — Разбуди ее, разбуди сейчас же!

Ранзея не ответила, а когда ее костлявые пальцы вцепились ему в плечо и тряхнули, он с ужасом понял, что она тоже мертвая, и отпрянул, охваченный безысходным отчаянием и горем утраты.

— Эй, просыпайся! Просыпайся давай!

Лицо Горлана, склоненное над ним; настойчивый шепот и смрадное дыхание; нестерпимый зуд от укусов насекомых и острые камни, впивающиеся в спину. Первые проблески зари над Тельтеарной. Хныканье детей во сне и позвякивание цепей.

— Это я, я! Не шуми, идиот чертов! Я вытащил цепь у тебя из уха. Коли не рвешься в Терекенальт — пошевеливайся, бога ради!

Кельдерек встал с земли. На теле, казалось, не было живого места от укусов москитов, и перед глазами все плыло. Все еще в полусне, Кельдерек огляделся, ища труп Мелатисы, но тот исчез. Он шагнул вперед, оступился и упал на камни. Чей-то голос — не Ранзеи и не Горлана — произнес:

— Ты что это сделал, Горлан, а?

— Ничего, — ответил мальчик.

— Вытащил цепь у него из уха, да? Ты куда собрался?

— Он посерить хочет. Мне что, лежать в его дерьме прикажете?

Геншед промолчал, но вытащил нож из-за пояса и принялся легонько тыкать острием в подушечки пальцев. Потом приспустил штаны и помочился на Горлана — тот стоял неподвижно.

— Помнишь Кевенанта, а? — вкрадчиво спросил Геншед.

— Кевенанта? — В голосе Горлана зазвенели истерические нотки. — При чем тут Кевенант? Чего про него говорить-то?

— Помнишь, как он выглядел, когда мы с ним покончили?

Горлан не ответил, но, когда Геншед взял его за мочку уха большим и указательным пальцем, мальчика забила безудержная дрожь.

— Ты просто глупый сопляк, Горлан, — сказал Геншед, медленно выкручивая ухо и заставляя Горлана опуститься на колени на камни. — Просто глупый сопляк, так ведь?