Ричард Адамс - Шардик

• Название: Шардик
• Автор: Ричард Адамс
• Издательство: Азбука-Аттикус
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-08023-2

Ричард Адамс покорил мир своей первой книгой «Обитатели холмов». Этот роман, поначалу отвергнутый всеми крупными издательствами, полюбился миллионам читателей во всем мире, был дважды экранизирован и занял достойное место в одном ряду с «Маленьким принцем» А. Сент-Экзюпери, «Чайкой по имени Джонатан Ливингстон» Р. Баха, «Вином из одуванчиков» Р. Брэдбери и «Цветами для Элджернона» Д. Киза.

За «Обитателями холмов» последовал «Шардик» — роман поистине эпического размаха, причем сам Адамс называл эту книгу самой любимой во всем своем творчестве. Изображенный в «Шардике» мир сравнивали со Средиземьем Дж. P. Р. Толкина и Нарнией К. С. Льюиса, и даже с гомеровской «Одиссеей». Действие начинается на острове Ортельга — дальней окраине могущественной Бекланской империи. Ортельгийцы поклоняются богу в медвежьем обличье и верят, что когда-нибудь Шардик Сила Божья вернется вызволить их из многолетнего изгнания. И вот однажды молодой охотник Кельдерек по прозванию Играй-с-Детьми находит исполинского медведя. Уверенный, что зверь этот не кто иной, как Шардик, он решается на, казалось бы, невозможное. Впереди у него — битва за империю, и трон короля-жреца, и неожиданная любовь, и мучительный поиск себя…

Перед нами разворачивается не просто панорама вымышленного мира, продуманного до мельчайших деталей, с живыми и дышащими героями, но история о поиске человеком бога, о диалоге с божественным, о вере и искуплении.

Современная классика — впервые на русском.

Знак информационной продукции 16 +

---

Кельдерек молчал, живо представляя оглушительный рев потока и полумертвых от ужаса, изможденных ребятишек, бредущих к воде.

— Семеро из нас утонули. Среди них Заяц — он выпустил из рук канат и камнем пошел ко дну, так ни разу и не вынырнул. На середине реки я был уверен, что тоже разожму хватку.

— А Шера?

— В том-то и дело. Я накинул ее руки себе на шею и накрепко связал запястья. Скрутил из коры длинную трубку и всунул ей в рот, чтоб могла дышать, если с головой уйдет под воду. Но бедняжка, конечно же, жутко перепугалась, начала биться и едва не погубила нас обоих. Давайте я понесу.

Кельдерек отдал девочку, и Раду покачал ее на руках, тихонько напевая что-то ей на ухо. Чуть погодя он продолжил:

— Теперь я знаю, какой силой обладают злые люди. Геншед силен потому, что он злой. Зло бережет его, чтобы он мог творить свои черные дела. Через несколько дней вы поймете, о чем я говорю. — Немного помолчав, мальчик добавил: — Но в нашем несчастье виноват не только он.

— Но… кто еще?

— Наши враги. Ортельгийцы, возобновившие работорговлю.

— Они же не выдали Геншеду разрешения.

— Нет, но неужели они не предвидели последствий? Вместе с псами в дом впускаешь блох.

Кельдерек не ответил, и довольно долго оба молчали, следуя черепашьим шагом за детьми и поминутно наклоняясь, чтобы выпутать кандальные цепи из цепких стеблей или веток. Наконец Раду спросил:

— А вы уверены, что армия генерала Сантиля сейчас в Кебине?

— Да. Я же оттуда пришел.

— И вы действительно видели там моего отца?

— Да.

Они опустили голову, проходя мимо Живореза, который стоял на полусогнутых ногах, держа хлыст наготове. Только когда горбун обогнал их и ушел вперед на значительное расстояние, Кельдерек снова заговорил:

— Солнце скоро зайдет. Когда он обычно останавливается?

— Вы устали?

— У меня все еще голова кружится после ушиба и палец дико болит. Геншед загнал острие ножа под ноготь.

— Он часто так делает, — сказал Раду. — Дайте-ка гляну. Да, перевязать нужно. — Он оторвал тонкую полосу от своей драной рубахи и обмотал Кельдереку палец. — Может, позже будет случай промыть рану. Вряд ли нам еще долго топать сегодня.

— Как думаешь, почему Геншед решил взять меня в плен? — спросил Кельдерек. — Ты сказал, что твоего слугу он убил и что он торгует только детьми. Он еще когда-нибудь забирал взрослых мужчин или женщин?

— Ни разу. Но какой бы ни была причина, он явно замыслил что-то коварное и гнусное.

В скором времени они остановились на топком пролеске, тянувшемся вправо до самого берега Тельтеарны. По оценке Кельдерека, с момента его пленения они преодолели около двух лиг. Похоже, Геншед намеревался добраться до Линшо, заплатить за право воспользоваться проходом, а затем повернуть на запад и направиться в сторону Терекенальта, по воде или по суше. Если Кельдереку не удастся сбежать в ближайшие дни, он навеки потеряет Мелатису и, по всей вероятности, никогда уже не узнает, что сталось с ней и тугиндой.

Едва прозвучал приказ остановиться, почти все дети в изнеможении попадали на землю. Некоторые сразу же заснули, двое-трое сидели на корточках, шепотом переговариваясь. Никто, кроме Шеры, не обнаруживал ни малейших признаков живости или веселости. Малышка проснулась и бродила туда-сюда, собирая приглянувшиеся яркие листья и разноцветные камешки. Когда она принесла добычу Раду, тот сплел из листьев гирлянду и повесил ей на шею. Кельдерек сидел рядом, пытаясь подружиться с девочкой (она, похоже, немного его побаивалась), и вдруг заметил приближающегося Геншеда. Работорговец нес какой-то инструмент, завернутый в тряпье, а по пятам за ним следовали Горлан и Живорез. Троица прошла мимо Кельдерека, и он уже было повернулся обратно к Шере, когда внезапно кто-то схватил его за плечи сзади и повалил навзничь. Руки ему развели в стороны, и он вскрикнул от боли, когда Геншед и Живорез встали на них коленями. Склонившись над ним, работорговец прорычал:

— Разинь пасть, не то зубы повыбиваю.

Тяжело дыша, Кельдерек открыл рот и мельком увидел Горлана, державшего его за щиколотки и с ухмылкой смотревшего на Геншеда. Работорговец запихал ему в рот тряпку и сдернул повязку у него с головы.

— Давай приступай, — велел он Живорезу. — Голову ему поверни.

Живорез крутанул его голову влево, и мгновение спустя Кельдерек почувствовал, как что-то крепко ухватило мочку уха, сдавило и пробило насквозь. Острая боль стрельнула в шею и плечо; он судорожно дернулся всем телом, чуть не раскидав в стороны мальчишек, а когда очнулся, троица уже неторопливо удалялась прочь.

Кельдерек вытащил кляп изо рта и осторожно потрогал правое ухо. На пальцах осталась кровь, и кровь капала на плечо. Мочка была продырявлена. Глубоко дыша, Кельдерек наклонил голову; боль постепенно притуплялась. Раду откинул назад свои длинные спутанные волосы и показал продырявленное ухо.

— Я вас не предупредил, — сказал он. — Вы не ребенок, и я думал, может, со взрослыми он так не поступает.

Наконец к Кельдереку возвратилась способность речи.

— Что это — рабская метка?

— Это чтоб… с…с…спать, — пробормотал часто моргающий бледный мальчик, сидевший поблизости. — Да, да, да… чтоб спать. — Он бессмысленно захихикал, закрыл глаза и приложил к щеке сложенные ладони, дурацкой пантомимой изображая сон. — Скоро мы п…п…пойдем домой, — внезапно сказал он, открыв глаза и повернувшись к Раду.

— С головою… — откликнулся Раду, словно подхватывая знакомую фразу.

— Под землей, — закончил мальчик. — Ты голодный? — Раду кивнул, и мальчик вновь погрузился в безучастное молчание.

— По ночам они пропускают всем через ухо тонкую крепкую цепь, — объяснил Раду Кельдереку. — Горлан как-то сказал мне, что у всех детей, прошедших через руки Геншеда, правое ухо продырявлено.

Он встал и пошел искать Шеру, которая при приближении работорговца отбежала и спряталась в кустах.

Немного спустя Горлан и Живорез выдали каждому ребенку по горсти сушеного мяса и горсти сушеных фруктов. Несколько мальчиков отошли к реке, чтоб напиться, но все остальные пили из грязных луж и мочажин среди зарослей рогоза. Когда Кельдерек и Раду, взяв с собой Шеру, направились к реке, к ним подошел Горлан, с хлыстом в руке.

— Велено глаз с тебя не спускать, — сказал он Кельдереку со странной смесью злобы и дружелюбия. — Чувствуешь себя как дома? Наслаждаешься жизнью? Это правильно.

Кельдерек уже заметил, что все до единого дети испытывают смертельный страх перед Живорезом, явно тронутым умом и почти маньяком, однако иные из них хоть и боязливо, но общаются с Горланом, который время от времени — из врожденной ли тяги к жестокости или по другой причине — проявляет агрессивную грубость, свойственную самодурам и деспотам.

— Ты можешь объяснить, почему я здесь? — спросил Кельдерек. — Зачем я Геншеду?

— Да продаст он тебя на хрен, приятель, — хохотнул Горлан. — Без яиц, надо полагать.

— Что случилось с надсмотрщиком, которого ты заменил? Ты ведь, наверное, его знал.

— Знал? Да я убил малого.

— О, даже так?

— Он совсем плох был, когда мы вернулись в Терекенальт. Вконец расклеился. Как-то раз девка из Дарая вдрызг разодрала ему рожу, а у него недостало сил отбиться. Тем же вечером Геншед, когда напился, сказал нам: мол, кто его одолеет в драке и убьет, тот станет надсмотрщиком вместо него. Ну, я и убил — придушил прям посреди Геншедова двора, на глазах у пятидесяти мальчишек. Старина Геншед помирал со смеху. Вот так я сберег свои яйца, приятель, понял?

Они достигли берега реки, и Кельдерек, войдя по колено в воду, напился и вымылся. Однако все тело у него по-прежнему ныло от боли. При мысли о своем положении и об опасностях, грозящих Мелатисе с тугиндой, он исполнился безысходного отчаяния и на обратном пути не нашел в себе душевных сил продолжить разговор с Горланом. Сам мальчик тоже, казалось, впал в унылую задумчивость, ибо не произнес больше ни слова, лишь коротко приказал Раду взять Шеру на руки.

Геншед стоял в полумраке, в сгущающемся тумане, и щелчками пальцев подзывал одного ребенка за другим. У каждого из них он проверял глаза, уши, руки, ноги и кандалы, а также осматривал все телесные повреждения, какие находил. Хотя у многих детей были рваные ссадины и царапины, а двое или трое находились на грани обморока, помощи никому не оказали, и Кельдерек заключил, что работорговец просто оценивает способность своего живого товара продолжать путь. Мальчики неподвижно стояли перед ним, опустив голову и вытянув руки по бокам, и явно думали лишь о том, как бы поскорее отойти прочь. Одному ребенку, беспрерывно дрожавшему и вздрагивавшему от каждого его движения, Геншед приказал оставаться на месте и продолжил осматривать других прямо у него за спиной. Еще одному, который безостановочно что-то бормотал и ковырял болячки на лице и плечах, вставили в рот мухоловку, чтоб молчал, пока Геншед не закончит с ним.