Кристина Лорен - Темная дикая ночь

• Название: Темная дикая ночь
• Автор: Кристина Лорен
• Жанр: Современные любовные романы

Лола и Оливер поздравляют себя с тем, что их здравый смысл удержал их от логичного завершения пьяной свадьбы в Лас-Вегасе. Допусти они еще и эту ошибку, их «просто дружеские» отношения не были и вполовину такими замечательными, как сейчас… это согласно официальной версии.

На самом же деле Лола хотела Оливера со дня знакомства — и со временем еще больше увлеклась его сексуальным австралийским акцентом и легким характером. Дома, в мастерской и на людях Лола инстинктивно ощущает себя комфортно, когда рядом Оливер, что почти слишком хорошо, чтобы быть правдой. Поэтому зачем портить такие хорошие отношения?

Даже в то время как у него нет отбоя от фанаток комиксов, Оливер не может не думать о не случившемся с Лолой, когда у него был шанс. Он знает, чего хочет от нее сейчас… и это простирается далеко за пределы френд-зоны.

Когда книга Лолы начинает получать национальное признание — а затем дело стремительно идет к съемкам фильма — Оливер старается быть там, где нужен ей больше всего. Ведь она не та девушка, которая любит все это повышенное внимание, но, может быть, она та, кто полюбит его самого.

Иногда, чтобы заметить находящееся прямо перед нами, нужно сильно в это поверить. И иногда темная дикая ночь в Вегасе означает не конец дня, а начало новой яркой жизни…

---

— Но тебе некуда деваться. Моя очередь вскрываться после раздачи.

Она размышляет, и эффект двух бутылок пива дает о себе знать: ее взгляд быстро теплеет.

— Тогда пиши Харлоу. Скажи, пусть выберет наказание для проигравшего. Только не говори ей, кто проигрывает.

Кивнув, я достаю телефон и пишу сообщение Харлоу:

«Нам нужно наказание проигравшему в покер. Один из нас уже практически без одежды».

Не проходит и полминуты, как она отвечает:

«Чертов приватный танец, малыш».

Смеясь, я говорю Лоле:

— Она думает, это я проигрываю, не ты.

— Что она написала?

— Скажу, когда проиграешь.

* * *

Лола роняет руку на стол и со страхом смотрит на меня.

— Погоди. Мне понадобится еще пиво, прежде чем я буду готова это услышать. О боже.

— Тебе еще понадобится музыка.

Ее глаза округляются, и она хватает бутылку и залпом ее осушает, после чего берет мой телефон. Она знает мой пароль, и, не долго думая, вводит его.

Прочитав сообщение Харлоу, она застывает с отвисшей челюстью.

— Я не собираюсь это делать.

— Тогда отдавай мне свое нижнее белье.

— Фиг тебе.

Я с хохотом встаю и подхожу к музыкальному центру.

— Ты что предпочитаешь: рок-н-ролл или клубную?

Она стонет.

— Оливер, я в жизни не исполняла приватный танец!

— Значит, клубная! — кричу я и жму на «play».

Развернувшись, я чуть не спотыкаюсь от вида Лолы в полный рост у стола. Пока мы сидели, от талии и ниже мне ее не было видно, но господи.

Лола в одних только трусиках. В черных шелковых. Просто крошечных. Ее тело такое гладкое; мне хочется вонзиться зубами в мягкую плоть верха ее бедер.

Мою кожу начинает жечь.

Чувствуя биение пульса где-то в горле, я сажусь на стул.

Она шлепает мне по подрагивающей руке, и я прячу обе под внешнюю сторону бедер.

— Ты даже знаешь правила.

— Я смотрю, ты тоже.

Шагнув ближе, Лола впивается в меня взглядом.

— И почему бы тебе не проиграть?

Ее колени задевают мои, и я чувствую, как это прикосновение отзывается по всей длине моих ног.

— Было бы не настолько хорошо, правда?

— Это странно — видеть меня топлес? — спрашивает она, перешагивает через мои колени, после чего придвигается ближе и усаживается верхом.

Мне трудно дышать. Трудно думать.

Я оглядываю ее тело. Узкую талию и идеальные изгибы бедер. По всему боку у нее татуировка, и при таком тусклом свете ее не прочитать, но я надеюсь сделать это позже. А прямо сейчас я в миллиметре от того, чтобы прижаться лицом к ее груди.

— Это гребаное наслаждение, а не странно.

По кухне разливается музыка, медленно увлекая за собой мой пульс и, кажется, делая то же самое с пульсом Лолы, и она нерешительно подает бедрами вперед и назад. Ее руки держатся за мои плечи, словно дают зыбкое обещает, что это не последний раз, когда они там лежат.

— Лола… — шепчу я. — Просто делай все, что тебе удобно.

Она наклоняется и так внимательно смотрит мне в глаза, будто ищет упавшую ресничку, чтобы самой загадать желание. Ее взгляд немного нечеткий, но мне нравится подвыпившая Лола. Она словно выползает из своего убежища и вглядывается в окружающий мир. Прямо сейчас этим миром хочу быть я. И хочу, чтобы она видела только меня.

— Твоя тату, что там написано? — спрашиваю я ее.

Облизнувшись, она не отводит взгляд от моего рта, когда отвечает:

— «Лучше зажечь свечу, чем проклинать тьму».

Я начинаю перебирать в голове, где мог слышать эту цитату, но из-за близости ее обнаженного тела, запаха ее шампуня, кожи и легкого намека на аромат ее похоти… в моей голове пустота.

— Откуда это?

— Автор — королева остроумия, та, кто заставила повзрослеть целое поколение женщин: Элеонора Рузвельт, — Лола держится за спинку стула и во время своих движений наклоняет голову.

Тепло ее тела рядом со мной делает мой голос хриплым:

— Сколько тебе было, когда ты ее сделала?

— Семнадцать.

Ее волосы соскальзывают с ее плеча и щекочут мне руку. Когда ее взгляд встречается с моим, мою грудь стискивает при виде ее слегка размазанного макияжа, он делает ее сладко потрепанной, будто я с ней уже делаю, что хочу. Даже мыслей об этом достаточно, чтобы я ощутил отчаянный до дрожи голод.

— Это неловко сейчас? — шепотом спрашивает она.

Мои слова выталкивает резкий от возмущения выдох:

— Ни хрена.

Ее брови приподнимаются.

— Ты имеешь в виду, что привык, когда полуголые друзья танцуют у тебя на коленях?

— Думаю, тебе недостает одного предмета одежды, чтобы называться «полуголой», — поддразниваю ее я. — И, пожалуй, тебя уже нельзя назвать просто другом.

Она пристально смотрит на меня, покусывая свою губу.

— Это не неловко, потому что это — ты, Сладкая Лола. И полуголой ты выглядишь изумительно.

Тишина затягивается, когда она просто не сводит с меня глаз, от чего я не могу пошевелиться.

Но эта пауза не статична. В выражении ее лица есть очевидное изменение от игривости к искренности, и наблюдать это — словно одну за другой разорвать вибрирующие нити, стягивающие мои ребра.

— У тебя стоит? — она опускается ниже и потирается об меня, всего раз.

Ох, блядь.

У меня перехватывает дыхание, когда сердце подпрыгивает в горло. Она знает, что это так; мой твердый член прижался к ней.

— А ты мокрая? — в ответ спрашиваю я.

Я знаю, что она мокрая. Когда она снова наклоняется вперед, я чувствую это легкое скольжение по мне.

Она смеется, и ее внимание переключается с моих глаз обратно на губы. Она так близко, и это сейчас не мимолетный взгляд; он намеренный, длящийся целый век и скользящий по моему носу, щекам, после чего остановившийся на губах. Если она посмотрит чуть ниже, не сомневаюсь, она увидит замерший пульс у меня на шее.

— Ты сейчас думаешь о том, чтобы меня поцеловать? — спрашивает она.

Мой взгляд падает на ее губы. И я облизываюсь.

— А ты сейчас думаешь о том, чтобы я тебя поцеловал?

— Ты ответишь хоть на какой-нибудь мой вопрос?

— Да, но только на этот.

Этот ее смех — мой любимый: легкий теплый выдох. Наверное, она даже не знает, что издает этот звук. А потом время останавливается: наклонившись и после легкого колебания задержав дыхание, Лола прижимается своими пухлыми губами к моим.

Они теплые, мягкие и немного влажные, — это самый сладкий первый поцелуй в моей жизни. Лола дарит мне несколько первых изумительных и еле ощутимых прикосновений, прежде чем приоткрыть рот и осторожно захватить мою нижнюю губу своими.

Когда она посасывает и мягко покусывает, то издает еле слышный низкий звук, от которого я чувствую, что сокрушен.

Когда кончик ее языка задевает мой, мое сердце, похоже, собирается выскочить за пределы грудой клетки.

Блядь, я окончательно и бесповоротно сражен наповал.

Мне с трудом удается держать свои руки под бедрами, когда она отстраняется и облизывает губы.

— Я поцеловала тебя, — шепчет она.

Мой голос срывается, когда я отвечаю:

— Думал, мы не собирались этого делать.

Слегка пожав плечами, она шепотом продолжает:

— А я думаю, что собираюсь сделать это снова.

Сердце колотится так сильно, что я еле умудряюсь выдавить:

— Хорошо.

Когда она снова наклоняется, я со стоном высвобождаю руки и, отчаянно желая почувствовать ее вкус, тянусь к ней и встречаю ее на полпути, обхватывая ее лицо. Это словно взрыв: ощущение нашего соприкосновения в этом месте. Я, как голодный, жадно вбираю в себя каждый поцелуй, и все тело наливается ее сладостью, похотью и несдержанностью. Хочу поглотить Лолу целиком, но эти первые несколько поцелуев удивительно нежные. Ни к чему не ведущие, — поцелуи ради поцелуев. Потому что все сумасшедшее возбуждение спряталось в наших мышцах: в моих напряженных мышцах бедер под ней и в моих руках, еле касающихся ее лица, в ее смявших мою футболку кулаках и подрагивающих ногах. Это словно секс — как она целует меня, скользя своим языком по моему — но при этом медленнее и бесконечно более невинно.

— Не могу поверить, что ты это делаешь, — бормочу я в ее рот. — Я так давно этого хотел.

Мои слова заставляют ее напрячься, и она отстраняется, медленно моргая.

— Теперь все испортится?

Я осторожно убираю руки от ее лица и опускаю их по обе стороны от своих бедер.

— Все может только улучшиться. Ну а мы можем делать все, что ты захочешь, — я тянусь к ней, чтобы поцеловать ее снова, и повторяю: — Все, что захочешь. Мы можем включить фильм и отдохнуть. Можем остаться здесь и целоваться. Или просто еще поиграть в карты.

Тиканье часов в холле раздалось не меньше сотни раз, прежде чем Лола заговорила.