Мари-Клер Бле - Современная канадская повесть

• Название: Современная канадская повесть
• Автор: Мари-Клер Бле
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1985

В сборник входят повести современных канадских писателей, создающие живой, достоверный образ страны, показывающие ее специфические проблемы, ее социальную и духовную самобытность. Жизнь среднего канадца со всеми ее проблемами: ломкой семейных отношений, неустроенностью, внутренним одиночеством — в центре внимания Ричарда Райта («В середине жизни»); проблема формирования молодого поколения волнует Мари-Клер Бле («Дневник Полины Аршанж»); о расовом бесправии коренных жителей Канады — индейцев — рассказывает Бетти Уилсон («Андре Том Макгрегор»); провинциальную жизнь Квебека описывает уже известный нашему читателю Андре Ланжевен («Пыль над городом»).

---

— Не работал? Когда я тебя устраивал сюда, что я говорил?

— Помню, что сказали.

Глазки отца Пепэна сузились.

— За эту неделю ты не заслужил на личные расходы.

Старый хрыч. Твои, что ль, деньги… Ну и дьявол! Еще и возмущается.

Дрожа от обиды, Андре смотрел, как отец Пепэн отсчитывал сорок долларов в руку Рейчел — на его, Андре, содержание, — остальные деньги свернул и засунул в допотопный кожаный кошелек с щелкающим замочком.

Для меня копит! А вдруг возьмет да и скажет, что никаких я ему денег не давал? Нет, глупости! Знаю, что не скажет, и все-таки…

Рейчел зажала деньги в кулак, бросила на Андре презрительный взгляд и зашаркала, покачиваясь бесформенным телом, на тонких, как палки, ногах к магазину. Внезапно из-за деревьев в конце улицы выскочил Джои и припустил следом за бабкой.

Священник проводил их неодобрительным взглядом, потом повернулся к Андре.

— Пойдем ко мне. Программы дам…

Опять чертовы программы! Андре замотал головой.

— Как ты не понимаешь! Очень важно, чтоб ты попал…

— Ну как я туда попаду, скажите, как?

Пепэн лукаво улыбнулся, шутливо ткнул Андре локтем в бок.

— У англичан есть поговорка: «Было бы желание, а возможность найдется».

О господи! Чтоб тебя…

— Святой отец, я, пожалуй, пойду. Нездоровится как-то.

— Поговорим завтра, после мессы! — Слова прозвучали как приказ. Священник отошел, сел в автомобиль и исчез, оставив за собой облачко пыли.

Хоть бы раз предложил подвезти до дому!

Охая на каждом шагу от боли, Андре побрел к окраине, где, обращенные к озеру, стояли домишки метисов.

III

Когда Андре приковылял к дому, Доди Роуз в плотно облегающих штанах и прозрачной блузке на голое тело делала вид, что пропалывает в огороде худосочные грядки с овощами. Ступая вдоль изгороди, она выдирала сорную траву и чертополох. Андре молча махнул ей рукой и, не останавливаясь, двинулся было в дом, тогда она окликнула его:

— Эй, Андре!

Он нехотя заковылял к ней.

— Что это у тебя с ногой?

— Порезался о разбитую бутылку, когда ночью прыгал через забор.

Доди громко расхохоталась.

— Надо же! Нет, самое смешное — как ты, тряся голым задом, кинулся к двери, только Альберт захрапел. Вот умора!

Андре усмехнулся:

— Ты бы хоть после вчерашнего корыто опорожнила.

— Слушай, он опять уехал. Явится только во вторник ночью. — Доди покачала бедрами. — Я бы тебе яичницу с салом сделала, а?

Андре сорвал длинную травинку, принялся жевать, отрывая зубами и выплевывая по кусочку от стебля.

— Не сегодня. Устал очень.

Уголком глаза он увидел, как к дому подходит Рейчел с набитой продуктами сумкой. Мать вошла в дом, не глядя на Андре с Доди, и с силой захлопнула дверь.

Андре отошел от забора.

— Приходи, Андре, а?

— Не… Выдохся. А завтра рано вставать, к обедне идти.

— К обедне? Это еще зачем? — С лица Доди сошла улыбка, в глазах сверкнула подозрительность. — Исповедоваться идешь? Растрезвонишь всем, мерзавец, про меня, дойдет до Альберта, уж он…

— Отец Пепэн небось не протреплется, — бросил о усмешкой Андре через плечо, ковыляя к дому.

Поднявшись на полусгнившее крыльцо, он заметил рядом с уборной старенький «форд» Обри Слэддена. Андре скривил лицо и не успел распахнуть дверь, как услышал возмущенный голос Обри:

— Нет, пять долларов тебе, Исаак, и пять Симоне. Да послушай же ты, черт тебя дери…

— Семь старику и семь мне, — не уступала Симона. Она бухнулась Слэддену на колени и пощекотала ему ухо кончиками пальцев. Слэдден спихнул ее, закинул ногу на ногу, смущенно фыркнул.

Симона хихикнула, зажав рот ладошкой.

— Если так баба нужна, накинь пару долларов.

Андре незаметно скользнул в комнату и, усевшись на край кровати, снял ботинок с зудящей болью ноги.

— По рукам, Слэдден? — приставала к гостю Симона.

Рейчел, мрачно насупившись, стояла у печки, скребла кастрюльки в тазу, полном жирной воды. Она повернулась к Симоне, подбородок у матери трясся:

— Скоро Джои придет. Что про мать думать будет? — Рейчел ткнула в сторону Исаака мокрой кастрюлькой: — Сводник! Бесстыжий!

— Заткнись! Я тебе что, миллионер? Работу она бросила? Бросила! Заявила, чтоб пособие дали? Нет! Нету пособия. Мы кормить будем? Я без работы.

— Звал тебя Джонни Эванс с бойни…

— Молчи, зараза! — Исаак замахнулся.

Рейчел попятилась к двери.

— Мерзавец! — Она плюнула в сторону Исаака. — Ты, Симона, стыда нет, с этой падалью идешь. — Она ткнула кастрюлькой в Слэддена.

— Подумаешь! Ты ж ходила с Джейком Рыбий Глаз? И еще с тем, Джимми, пока не разжирела и не состарилась…

Рейчел запустила в Симону кастрюлькой. Симона увернулась, и кастрюлька брякнулась об печку.

— Бесстыжая! — гаркнула Рейчел. Она кинулась вон, с силой хлопнув дверью так, что Андре вздрогнул.

Симона сидела, болтая ногами, на краешке стола, от «кинувшись назад и опершись на руки, выставляя грудь вперед, напоказ.

— Ну как, Слэдден, идет?

Слэдден провел языком по пересохшим губам.

— Шесть тебе, шесть Исааку.

Исаак хитро посмотрел на него.

— Симона сказала — семь.

Симона соскочила со стола и метнулась к старому мутному зеркалу над умывальником. Принялась мазать губы помадой. Обри, вытянув шею, следил за ее движениями.

— Пойдем, малышка, а? У меня бутылка припасена. Прокатимся к Заливу Француза…

Симона хохотнула, схватила грязную, наполовину, беззубую расческу, вонзила ее в заросли жалких, завитых на скорую руку кудряшек.

— Семь долларов, — неумолимо отрезала она. — И сигарету дай.

Слэдден вздохнул, достал из нагрудного кармана пачку сигарет и кинул на стол. Симона вынула одну, прикурила от спички и швырнула распечатанную пачку Исааку. Тот, не спросив, взял сигарету.

Симона подошла к Слэддену, прильнула, потрепала ему волосы на макушке.

— Я такая заводная, — промурлыкала она.

Слэдден шумно засопел, лицо у него побагровело, он встал.

— Ладно, черт с вами, семь тебе и…

— …десять мне, — вставил Исаак.

— Как! Ты же сказал…

— Десять. Кушать надо.

— Слушай, Исаак, старая каналья…

— Десять.

Слэдден запустил в карман руку, при этом его разбухший от пива живот перевалился через ремень, и вытянул пачку денег. Чертыхаясь, он послюнил большой палец, отсчитал деньги и швырнул на стол. Не успел Исаак протянуть руку, как Симона выхватила из пачки семь долларов и засунула себе за пазуху. Затем повернулась к Слэддену, обняла его за шею, выронив сигарету изо рта, и прижалась к нему всем телом.

— Ну что, пойдем?

Слэдден затопал к двери, таща Симону за руку. Через мгновение раздался рев мотора.

Исаак сунул деньги в карман. Опершись ладонями о стол, он поднялся и побрел в угол комнаты. В груде наваленной на полу одежды отыскал свою засаленную куртку, натянул. Прикрывая за собой дверь, он повернулся лицом к Андре, и тому показалось, что отец улыбается.

В пивную небось. Мать следом потащится, будет с ним ругаться, а потом надерется пивом еще похлеще отца. Поесть бы. С утра ничего во рту, кроме пакетика сухой картошки да трех бутылок шипучки.

Андре принялся шарить по полкам.

Банка питьевой соды, полпакета муки, кулинарный жир в миске, чай и сахар в сумке, что мать приволокла из магазина. Можно бы лепешку испечь, только придется печку растапливать.

Дверь отворилась, и из темноты возник Джои. Застыл на пороге — руки в сильно оттопыренных карманах штанов, — молниеносно обшарил черными бусинками глаз комнату. Потом улыбнулся Андре. Из одного кармана извлек пакетик земляных орешков, из другого — пакетик леденцов.

— Хочешь, Андре?

— Мать купила?

— Не-е.

— Ох, смотри, накроет тебя старый Фэрфекс, полицию вызовет.

— А я его не боюсь.

— Ну и зря.

Джои повел плечами.

— Мать сама стянула бутылку кока-колы.

Он взялся зубами за кончик пластикового пакетика, оторвал уголок, сплюнул кусочек пластика на пол, на» сыпал орешков на ладонь, засунул пригоршню в рот и, жуя, проговорил:

— Сам не воровал, что ли, когда как я был?

Появление Синички, шумно ворвавшейся в дом, спасло Андре от ответа. Сестренка тащила три довольно большие, насаженные на проволоку рыбины. Если б не тугие черные косички, отброшенные назад, к плечам, на сразу догадаешься, мальчик Синичка или девочка.

— Гляди какие! — радостно затараторила она. — Щучка и два щуренка. — И шлепнула свой улов прямо на стол. — У-ух! Ну и денек. Мы с Максом подались на ту сторону озера. Он форель поймал. Большущую, килограммов на десять. Он ее битых полчаса вытягивал. Это там — слыхал про Гранатовый берег? Где, говорят, песок розовый. Правда-правда, розовый!