Геннадий Гусаченко - Покаяние

• Название: Покаяние
• Автор: Геннадий Гусаченко
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2012

«Под крылом ангела-хранителя» — остросюжетный роман-откровение, трилогия книг «Жизнь-река», «Рыцари морских глубин», «Покаяние», которые с интересом прочтут мечтатели-романтики, страстные поклонники приключений, отважные путешественники — все, кто не боится подставить лицо ветру, встретить штормовую волну, вступить в поединок с преступником. Любители экстрима, романтики, любовных интриг найдут в книгах захватывающие эпизоды службы на подлодке, охоты на китов, работы в уголовном розыске. Воображение читателя пленят красочные картины моря, взволнуют стойкость и мужество подводников, китобоев, сотрудников милиции и других героев этих уникальных произведений. Автор трилогии — Геннадий Григорьевич Гусаченко служил на подводной лодке Тихоокеанского флота, ходил в антарктические рейсы на китобойных судах, работал оперуполномоченным уголовного розыска, переводчиком японского языка на судах загранплавания, корреспондентом газет Приморья и Сибири. В 2007-м году Г.Г.Гусаченко совершил одиночное плавание на плоту-катамаране по Оби от Новосибирска до северо-восточной оконечности полуострова Ямал. Впечатления послевоенного детства, службы на флоте, работы на море и в милиции, экстремального похода по великой сибирской реке легли в основу вышеназванных книг. Г.Г.Гусаченко окончил восточное отделение японского языка и факультет журналистики ДВГУ. Автор книг «Тигровый перевал», «Венок Соломона», «Таёжные сказки». Печатался на страницах литературных, природоведческих, охотничьих и детских журналов «Горизонт», «Человек и закон», «Охотничьи просторы», «Охота и охотничье хозяйство» «Костёр», «Муравейник» и др. Чл. Союза журналистов России. Живёт и трудится в г. Бердске Новосибирской области. Тел: [phone]), (8 383 41 2 31 73).

---

Что заставило меня забыть о прежних мучениях морской болезни? Романтика китобойного промысла, жажда денег или неуёмная страсть, вроде той, что в мерзопакостную погоду гонит охотника на звенящее гнусом болото? Наверно, нельзя сказать, что здесь главное. И первое, и второе, и третье, как меню на обеденном столе, всё вместе взятое, составят то единое чувство, всегда тянущее в море, скрывающееся за далёким манящим горизонтом.

Надо признаться самому себе, что стремление заработать денег тоже подтолкнуло на отчаянный шаг. После китобойных путин на «Робком», набив карманы деньгами, я познал их властную силу. Без них, казалось мне, я не человек, козявка, никто. Это особенно остро ощущает тот, кто стоит голодный под окнами ресторана, откуда слышится веселье сытой публики. Тот, кто бредёт в дождливую ночь, не имея возможности остановить такси. Кто ночует в парке на садовой скамье, кто глотает в жаркий день слюну, глядя как человек с деньгами пьёт холодное пиво.

А имея в кошельке хрустящие бумажки, можно купить бутылку прекрасного коньяка и коробку конфет, букет роз и набор духов в подарок, хороший костюм или даже автомобиль.

За деньги можно снять женщину в ресторане, вкусно отобедать и мягко поспать.

Можно купить виллу на Канарах, экзотический остров или даже целую страну.

Можно запустить на Марс космический корабль, начать войну.

За деньги продают друга, мать, Родину, народ.

Вопрос лишь в количестве денежных знаков, в том, сколько их будет предложено за куплю–продажу.

Иуда, как известно, продал своего учителя Иисуса Христа всего за тридцать сребреников.

Без денег будешь стоять и мёрзнуть на остановке, и ни один таксист даром не повезёт. Умрёшь с голоду под забором раздетый и разутый. Будешь радоваться пятаку, найденному за подкладкой рваного пиджака и решать дилемму, как это было со мной в студенческие годы: купить с голодухи дешёвый пирожок с китовым мясом или, изнывая от жажды, выпить кружку квасу?

Так рассуждал я, толкаясь в отделе кадров управления «Дальморепродукт» за направлением на «Вдохновенный». «Вот схожу в путину, куплю машину… Нет, лучше квартиру… Однокомнатную… Красивый шкаф и в нём много книг… На полу ковёр… Секретер… Трюмо… Диван… В углу торшер… На тумбочке телевизор… Или положу все деньги на сберкнижку… Схожу потом ещё раз и куплю домик в Крыму…», — мечтал я, вышагивая к проходной Дальзавода, где в ремонте стоял «Вдохновенный».

Паскудненькое чувство неуверенности в свершение планов, их несостоятельности подтачивало изнутри, но я был непреклонен в намерении.

И вот я даю «смычку» рвоты, мгновенно подхваченную ветром и унесённую в штормовую ночь. И то самое паскудненькое, сидящее внутри меня, говорит мне: «Зря, парень, мучаешься… Ничего не будет и на этот раз… Ни машины, ни квартиры, ни сберкнижки…

Всё останется в мечтах, а денежки быстро и не заметно, как горсть снега в тёплой ладони, растают в ресторанах и гостиницах Владивостока, осядут в сумочках улыбчиво–жуликоватых официанток, в портмоне неприступно–строгих взяточников–администраторов, в карманах хамовато–наглых таксистов.

Обессиленный, я возвратился в электрогребное отделение, упал на поёлы. В лежачем положении легче переносится качка.

На трапе послышались шаги. Это спускается первый электромеханик Абашкин.

Увидел меня, недовольно сказал:

— Ты чего раскис, как медуза? Качку работой вылечивают… Держись, парень! Ты же мужик! Бабы и те в море ходят…

— Ага… Ходят… На плавбазах, которые не шкивает так, как нас… На китобоец бы хоть одну из них… Посмотрел бы я на тех морячек…

— Была одна такая… В послевоенные годы… Плавала капитаном на китобойце… Фамилия её не то Соколова, не то Орлова… Эта бой–баба понимала толк в китобойном деле! По рассказам старых китобоев она и сама становилась к пушке. А команду держала во–как! — Абашкин показал сжатый кулак. — Чуть что не по ней — ка–ак звезданёт промеж глаз! Мужики на судне боялись её. Слабаки на борту не держались… Она была стройна… Ходила в сапогах, в кожанах штанах в обтяжку, в свитере водолазном и всегда в фуражке–мичманке. Красивая была!

— Кто–нибудь из команды ходил у неё в любовниках?

— Об этом история умалчивает… Говорят, неприступная была, как крепость…

— Неприступных крепостей не бывает… Их штурмом берут или длительной осадой. А в путине за девять–десять месяцев неужто ей любви не хотелось?

— Хотелось, наверно, как и всякой женщине… Но, говорят, не находилось смельчаков забраться в постель к бабе–капитану.

— И где сейчас эта Соколова — Орлова?

Абашкин неопределённо пожал плечами.

— Кто её знает? Считай, четверть века минуло с тех пор… А может, выдумка всё… Легенда… Никто толком ничего не скажет… А ты, давай… Хватит валяться. Не можешь? Тогда я Шматко на замену пришлю… Пусть он за тебя повахтит…

Рассказ Абашкина глубоко запал мне в душу на всю жизнь, хотя героическими женщинами никого не удивишь: мифическая Афина — Паллада, богиня охоты с копьём в руке. Жанна д, Арк — предводительница рыцарского войска. Танцовщица–разведчица Мата Хари. Полковник авиации Марина Попович — лётчик–испытатель реактивных самолётов. Валентина Терешкова и Светлана Савицкая — космонавты. Капитан дальнего плавания Анна Щетинина.

Были и есть много других героических женщин, управлявших самолётами, паровозами, автомобилями, тракторами… Но чтобы почти на год уходить в штормовое море на маленьком китобойце, держать в повиновении три десятка отчаянно–бесстрашных моряков…

Даже Волк Ларсен в романе Джека Лондона «Морской волк» не мог справиться с разъярённой толпой матросов. А тут хрупкая на вид женщина… Какой волей, смелостью и мореходными знаниями нужно обладать, чтобы завоевать уважение и признательность экипажа?

Многие годы загадочный образ женщины–капитана, наделённой железным характером, вставал у меня перед глазами. Я представлял её у гарпунной пушки, в каюте над штурманской картой, за столом кают–компании, на мостике китобойца.

А если такая и вправду была..? «Вот разыщу её, распрошу обо всём и напишу роман… И померкнет в сравнении с «бой–бабой» Волк Ларсен…

Никого не разыскал… Ничего не написал…

Так и осталась бы она для меня красавицей–амазонкой из легенды о китобоях, если бы однажды — это случилось незадолго перед моим отплытием в поход по Оби — случайно не наткнулся в интернете на фамилию Орликова. Я чуть из компьютерного кресла не выпал! Она! Я столько лет обожал эту женщину, существующую лишь в моём воображении, и вдруг она выплыла из глубины прошлых лет в виде сухой информационной заметки.

Из материала Letopisi. Ru. «Время вернуться домой» узнал следующее:

«Орликова Валентина Яковлевна… Родилась в 1915‑м году в г. Сретенске в Забайкалье. Закончила Владивостокский водный техникум и Ленинградский институт водного транспорта. Во время Великой Отечественной войны работала штурманом на судах морского флота, участвовала в эвакуации раненых из Таллина. После войны стала первой в мире женщиной–капитаном китобойного судна «Шторм», а позже — единственной в мире женщиной–капитаном БМРТ — большого морозильного рыболовного траулера. Стояла на капитанских мостиках промысловых судов «Николай Островский», «Новиков — Прибой», танкера «Пирятин».

Герой Социалистического труда Валентина Яковлевна Орликова ушла из жизни в Москве 31 января 1986 года. Похоронена на Ваганьковском кладбище. Рыбаки Мурманского тралового флота установили на могиле В. Я. Орликовой бронзовый бюст. Её именем назван российский траулер, построенный в Германии. В Мурманске на улице Капитана Орликовой на доме номер 40 установлена мемориальная плита. На мраморе высечены слова:

«Орликова Валентина Яковлевна. (1915 — 1986). Капитан дальнего плавания, единственная в мире женщина — капитан китобойного судна. Герой Социалистического Труда».

Вот так, через сорок лет полуправдивая, полумифическая история, рассказанная мне Абашкиным, обернулась реальностью, получила достоверное подтверждение. Оказывается, все предпенсионные и последующие годы она жила в Москве. С ней можно было воочию увидеться, поговорить, написать о ней интереснейшую книгу.

Почему, откладывая на «потом», мы думаем, что у нас уйма времени. Что всё останется на своих местах, никуда не денется, будет ждать нас, и мы успеем найти, рассказать, сделать, создать?! Время — прялка, и годы — клубок. То их жалко, то наоборот… И оно не может быть ни плохим, ни хорошим, ни добрым, ни злым: какие люди — такое и время.

Не дождалась Валентина Яковлевна моего звонка в дверь её московской квартиры. Слишком долго я откладывал на «потом» наведение справок о ней. Такое вот грустное продолжение романтической истории, услышанной мною в штормовую ночь от первого электромеханика «Вдохновенного» Ивана Андреевича Абашкина.