Геннадий Гусаченко - Покаяние

• Название: Покаяние
• Автор: Геннадий Гусаченко
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2012

«Под крылом ангела-хранителя» — остросюжетный роман-откровение, трилогия книг «Жизнь-река», «Рыцари морских глубин», «Покаяние», которые с интересом прочтут мечтатели-романтики, страстные поклонники приключений, отважные путешественники — все, кто не боится подставить лицо ветру, встретить штормовую волну, вступить в поединок с преступником. Любители экстрима, романтики, любовных интриг найдут в книгах захватывающие эпизоды службы на подлодке, охоты на китов, работы в уголовном розыске. Воображение читателя пленят красочные картины моря, взволнуют стойкость и мужество подводников, китобоев, сотрудников милиции и других героев этих уникальных произведений. Автор трилогии — Геннадий Григорьевич Гусаченко служил на подводной лодке Тихоокеанского флота, ходил в антарктические рейсы на китобойных судах, работал оперуполномоченным уголовного розыска, переводчиком японского языка на судах загранплавания, корреспондентом газет Приморья и Сибири. В 2007-м году Г.Г.Гусаченко совершил одиночное плавание на плоту-катамаране по Оби от Новосибирска до северо-восточной оконечности полуострова Ямал. Впечатления послевоенного детства, службы на флоте, работы на море и в милиции, экстремального похода по великой сибирской реке легли в основу вышеназванных книг. Г.Г.Гусаченко окончил восточное отделение японского языка и факультет журналистики ДВГУ. Автор книг «Тигровый перевал», «Венок Соломона», «Таёжные сказки». Печатался на страницах литературных, природоведческих, охотничьих и детских журналов «Горизонт», «Человек и закон», «Охотничьи просторы», «Охота и охотничье хозяйство» «Костёр», «Муравейник» и др. Чл. Союза журналистов России. Живёт и трудится в г. Бердске Новосибирской области. Тел: [phone]), (8 383 41 2 31 73).

---

Я открыл учебник: кажется, это была «История СССР», но дёргала рука, в голову лезли самые паршивые мысли. И конечно, я обрадовался гулким шагам на трапе: то спускался ко мне в каюту второй электромеханик Юра Балдин — закоренелый холостяк, красавец–мужчина, любимец женщин. Никому ничем не обязанный, ничем и никем не обременённый, Юрка беззаботно прожигал жизнь, не задумываясь о её смысле и значении. Себя он сравнивал с котом, который живёт на крыше и гуляет сам по себе.

Балдин любил повторять: «Настоящий моряк должен быть опрятно одет, гладко выбрит и слегка пьян». Поэтому и в тот вечер баловень судьбы явился не в своей обычной форменной тужурке с шевронами и фуражке — «мице», а в отличном костюме — «тройке» шоколадного цвета, в шляпе и белом плаще с поясом. От гладко выбритого лица Балдина пахло лосьоном «Эдельвейс». И конечно, следуя правилу «настоящего моряка», был навеселе, пропустив стаканчик–другой водочки.

Балдин бесцеремонно сгрёб в кучу разложенные на столе конспекты, учебники и тоном, не допускающим возражений, скомандовал:

— Одевайся! Живо! Тачка ждёт на пирсе, счётчик мотает… Галстук сунь в карман, в машине завяжешь. Шевелись, приятель!

Зная авантюрный характер Балдина, я растерянно спросил:

— Куда? Объясни толком.

— Молодой! Много вопросов задаёте старшим по возрасту и по чину. Ладно, объясняю… Только ты, это… Давай, по–шустрому! Короче — всё чин–чинарём! Едем на хату к моей новой подруге. Там ещё две… Одна из них просила меня найти культурного кавалера… Ну, я рассказал про тебя… Востоковед… Японист… Она и загорелась желанием познакомиться с тобой.

— У меня на пальцах чирьи… Видишь, как их разбарабанило… Болят ужасно.

— Ерунда! Жаль, что не на другом месте! — расхохотался Балдин.

— Ну, ты, Юра, даёшь! Как ехать без денег?

— А это видал?!

Юрий вынул из карманчика жилета две сотенные купюры.

— Подруга одарила на первое время до нашей зарплаты. Муженёк–то её: аля–улю! Кэпом ушёл на танкере… Где–то шлёпает сейчас на пути в Гавану… Не скоро дома будет. Знаешь, как в песне:

А муж твой на вахте в море,

В суровом дальнем походе,

Шепчет: «Где ты, родная, с кем ты?».

— Которая со мной желает познакомитья… Как она? Дама комельфо? Такая, как в прошлый раз ты подсунул? С блинами–титьками и толстыми складками жира на пузе?

— А тебе что? Порядочные замужние женщины хотят любви. Между прочим, преподаватели из института искусств. Давай, поживее… Счётчик в тачке тикает, пока ты тут бреешься. Ну, всё? Поехали!

— Моргородок! — коротко сказал он таксисту, и мы покатили. По дороге Балдин купил цветы, вино и конфеты.

У подъезда одной из типовых панельных пятиэтажек «Волга» остановилась. Два изысканно одетых молодых человека вышли из неё. Первый нёс букет поздних хризантем и коробку конфет «Москва». Второй тащил сетку с бутылками болгарского вина «Бисер».

Белоснежная нейлоновая сорочка с опаловыми запонками. Японский галстук с блёстками. Сверкающие лаком туфли на высоких каблуках. В кармане наглаженный, сбрызнутый «Шипром» платок. На брюках «стрелки». Белый плащ, шляпа. Полный джентльменский набор придавал уверенности у двери капитанской квартиры, где ждут страстные поцелуи незнакомки, её жаркие объятия и нежные ласки.

Подмигивая мне, Балдин позвонил, и дверь тотчас открылась: нас ждали. Дама старше его лет на десять, мило улыбаясь, встретила нас в прихожей. В переднике, с кухонным ножом в одной руке и с яблоком в другой обняла моего приятеля, обцмокала всего и приветливо глянула на меня.

— Меня Таней зовут. А вы Геннадий? И знаете японский язык? Оригинально… Проходите, знакомьтесь… Юра! Вино на кухню, конфеты на стол, цветы в вазу! — распорядилась она, и увлекая Юру за собой, удалилась на кухню. Я вошёл в гостиную, устланную дорогим ковром. Стены комнаты оклеены заграничными обоями. Немецкий секретер уставлен хрусталём. На роскошном кожаном диване две приятной внешности дамы листают журналы «Советский экран». «Не худые, — отметил я про себя, — не толстые… Черноглазые шатенки. У одной из них платье оголяет плечи, на сочных губах блестит ярко–красная помада. Под шёлковыми блузками у другой выпирают аппетитные груди. Какую из них буду сегодня мять? Обе хороши…».

— Галя! — хитро щурясь, кокетливо подала руку сидящая слева.

— Нина! — загадочно улыбаясь, жеманно протянула руку сидящая справа.

Угадай, попробуй, какая из них хочет познакомиться со мной для приятных встреч! Придёт Балдин, всё прояснит. А пока, чтобы не ломать голову попусту, я, вежливо испросив разрешения, уселся между ними обоими. «Главное, завязать бой, обстановка покажет, как действовать дальше», — говорил Наполеон. В непринуждённо–светском разговоре я пытался определить, с какой стороны ко мне проявляется больше знаков внимания, но та и другая одинаково зыркают на меня подведёнными тушью глазами. Но вот готово коронное блюдо — картошка с мелко нарезанным мясом, запечённая под майонезом в духовке. Юрий наполнил бокалы вином.

— За тех, чья любовь помогает нам пройти через все бури и штормы! За милых дам! — провозгласил он.

Тост принят под одобрительные возгласы. Звон бокалов, шутки, смех, бряканье ножей и вилок. И тесно прижатые ко мне слева и справа бёдра женщин. Одна из них страждет романтической любви с японистом–востоковедом. Которая? Вот Галя придвинула мне салат с крабами. Наверно, она просила Юру привести ей кавалера. Вот Нина положила мне в тарелку ломтик помидора. Галя слева стряхнула ворсинку с моего плеча. Я нечаянно пролил вино на брюки, и Нина справа заботливо вытерла пятно полотенцем.

Балдин включил магнитофон. Зазвучала популярная мелодия из французского кинофильма «Мужчина и женщина».

— Белый танец! — весело объявил Балдин, плюхаясь в кресло. Пока жарилась картошка, капитанша и Юра подозрительно долго отсутствовали, запершись в спальне. И сейчас, сбросив пиджак, китобой радостно–оживлённо наслаждался вечеринкой, сытый, здоровый, удовлетворённый, всем довольный, и больше всего, самим собой. Счастливый вид моряка, ещё совсем недавно терзавшего подушку в каюте, красноречиво говорил: «Зачем жениться? Жизнь свободного человека так прекрасна! Ноу проблэмс!».

Галя пригласила на танец Юру. Нина подняла меня. «Так вот, оказывается, чей я избранник!», — подумалось мне, в то время как руки, обхватив партнёршу ниже талии, прижимали её к себе. Юра щёлкнул выключателем, люстра погасла, и комната озарилась розоватым светом раковины с вмонтированной в неё лампочкой. Волосы Нины, духи с тонким и нежным запахом, её грудь, прижатая ко мне, голые плечи обжигали в танце. Наши губы соединились в поцелуе, и оторвавшись от них, я прошептал в горячее ушко:

— Продолжим вечер у тебя?

В ответ она прильнула ко мне, слившись в новом, ещё более долгом поцелуе. Мы незаметно надели плащи и выскользнули за дверь. Последовала серия поцелуев на каждой лестничной площадке, потом у каждого дома. И так, часто останавливаясь, обнимаясь и целуясь, без ненужных признаний в любви, мы дошли до проспекта Сто лет Владивостоку. Остановились у дома с неоновой вывеской «Гастроном «Восход». У тёмного подъезда, обхватив друг друга, мы снова замерли в поцелуе, как вдруг что–то неимоверно сильное ухватило меня сзади за шиворот, приподняло так, что ноги еле–еле доставали до асфальта. Потом это «что–то» опустило меня, развернуло, и я увидел перед собой огромного роста усатого военного дядю в фуражке и шинели, перепоясанной портупеей. В свете дальних уличных фонарей тускло поблескивали на его погонах майорские звёзды. Рядом стояли ещё двое офицеров с каменными лицами, от которых ничего хорошего ждать не приходилось. Зацокав каблучками, Нина поспешно скрылась в подъезде, оставив меня на произвол судьбы. Я было рыпнулся защитить свою честь, униженную столь постыдным образом, но майор поднёс к моему лицу здоровенный кулачище и незлобиво сказал:

— Не ерепенься, штатская сволочь! Пока мы на полигонах Родину защищаем, вы чужих жён охмуряете. Это моя жена! Уразумел, интеллигентик паршивый?! Дать бы тебе в рыло, недоносок… Да, ладно… Попадёшься ещё раз — пришлёпну как муху. Всё! Свободен! Кру–угом! Шаго–ом… марш!

— Извините, тащ маёр…, — сбавил я пыл, — ничего не было… Просто проводил вашу жену… Ночь, темно…

— Видал, как вы лизались… Проваливай, пока я добрый… — гаркнул майор. Рядом стояли те двое, насуплено молчали, готовые обрушить на меня всю ненависть к службе, вынуждающей их исполнять свой воинский долг, в то время как их жёны гуляют со штатскими. Ещё секунда–другая и моя физиономия превратится в форшмаг. Поняв это, я быстро повернулся и зашагал прочь. И вовремя.

— Зря ты отпустил этого гражданского ловеласа. Надо было врезать ему, чтоб не волочился за юбками офицерских жён, — услышал я за спиной.