Геннадий Гусаченко - Рыцари морских глубин

• Название: Рыцари морских глубин
• Автор: Геннадий Гусаченко
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2012

«Под крылом ангела-хранителя» — остросюжетный роман-откровение, трилогия книг «Жизнь-река», «Рыцари морских глубин», «Покаяние», которые с интересом прочтут мечтатели-романтики, страстные поклонники приключений, отважные путешественники — все, кто не боится подставить лицо ветру, встретить штормовую волну, вступить в поединок с преступником. Любители экстрима, романтики, любовных интриг найдут в книгах захватывающие эпизоды службы на подлодке, охоты на китов, работы в уголовном розыске. Воображение читателя пленят красочные картины моря, взволнуют стойкость и мужество подводников, китобоев, сотрудников милиции и других героев этих уникальных произведений. Автор трилогии — Геннадий Григорьевич Гусаченко служил на подводной лодке Тихоокеанского флота, ходил в антарктические рейсы на китобойных судах, работал оперуполномоченным уголовного розыска, переводчиком японского языка на судах загранплавания, корреспондентом газет Приморья и Сибири. В 2007-м году Г.Г.Гусаченко совершил одиночное плавание на плоту-катамаране по Оби от Новосибирска до северо-восточной оконечности полуострова Ямал. Впечатления послевоенного детства, службы на флоте, работы на море и в милиции, экстремального похода по великой сибирской реке легли в основу вышеназванных книг. Г.Г.Гусаченко окончил восточное отделение японского языка и факультет журналистики ДВГУ. Автор книг «Тигровый перевал», «Венок Соломона», «Таёжные сказки». Печатался на страницах литературных, природоведческих, охотничьих и детских журналов «Горизонт», «Человек и закон», «Охотничьи просторы», «Охота и охотничье хозяйство» «Костёр», «Муравейник» и др. Чл. Союза журналистов России. Живёт и трудится в г. Бердске Новосибирской области. Тел: [phone]), (8 383 41 2 31 73).

---

— Умные все стали! На свинарник пойдёшь! Торпедист…

Каутский слово держал твёрдо. Под громкие ржания подводников Шабунин собрал в кубрике «Невы» нехитрые матросские вещички, и беззаботно насвистывая «Если красавица…», отправился на свинарник. Ферма, именуемая в ведомостях финчасти «подсобным хозяйством дивизии», являла собой неказистый сарай на берегу бухты. Десятка два чумазых чушек рылись в мокром песке. Чавкали водорослями, ракушками, плавником.

Утром на свинарник наведался начальник продовольственных складов майор Коновалов. Дыхнул перегаром на Шабунина.

— Теперь ты в моём подчинении, боец…

— Временно, тащ маёр! Временно! На лодку скоро вернусь. Торпедист я… Подводник.

— Дам тебе подводу! Будешь на подводе помои с береговой столовой подвозить и свиней кормить. Загубишь поросяток — шкуру спущу! Смотри у меня! Подводник… От слова «подвода»…

Зря майор подводой Юрку подколол. Юрка — подводник опытный. В две «автономки» ходил. И пиллерс с бимсом не спутает. А уж насчёт шкуры майор вообще брякнул, не подумав. Грозить Юрке — себе навредить. Шабунин — бывший таксист… Монтировка в его руках, случалось, служила весомым аргументом в споре с неплательщиками за проезд, с распоясавшимися пассажирами–хулиганами. Но главное — в душе Юрка — истый моряк. А любой старший матрос из плавсостава считает себя выше сухопутного полковника. А тут какой–то задрипанный майоришка…

Осклабился в улыбке до ушей:

— Так точно, тащ маёр! Будем стараться!

— А чего лыбишься?

— Да так… Анекдот вспомнил, тащ маёр…

— Какой ещё к хренам анекдот? — нахмурился майор.

— А кто главнее у вас, у сухопутчиков, сержант или генерал?

— Что за дурь несёшь, боец? Ну, и кто же? Любопытно узнать…

— Дежурный на КПП сержант, пьяный в дрободан, спрашивает дневального–узбека: «Генерал не приходил?» «Никак нет, тащ сержант!». «Как придёт — немедля доложи мне!». И так раза три–четыре подряд. Наконец, появился генерал. Дневальный–чурка как заорёт на него: «Долбиный гинирал! Гиде твая хрен носит? Таварищ сиржант тибя уже три часа дожидатца!».

— Очень смешно! Ты мне зубы не заговаривай! Слушай сюда, боец… Четверых поросят, самых справных, пометь незаметно комдиву, начальнику штаба, начальнику политотдела и мне одного, само собой… А то при комиссии неудобно будет выбирать. И корми их получше. Понял, боец?

— Как не понять, тащ мичман?! — растянул щербатый рот в улыбке Шабунин и ухмыльнулся.

— Что?! — взъерепенился начпрод. — Какой я тебе мичман?!

— Так ведь у нас как говорят: «Мичман на флоте равен майору в пехоте!». — не обращая внимания на пузыри начпрода, ответил Шабунин, принимаясь за вилы.

— Я т-тебе п-покажу, боец! Я т-тебе… Ну, и дисциплинка, погляжу, у вас на лодках… Н-ничего, шёлковым у м-меня станешь, — заикаясь от негодования, заорал майор. — Смотри у меня, боец!

Майор с психу пнул тощую свинью и ушёл, метая громы и молнии в адрес нелюбимых им морячков, с высоты корабельного мостика плевавших на сухопутчиков. Надо же! Какой–то матрос и тот майора в хрен не ставит!

А Шабунин тем временем рьяно и, похохатывая, принялся за дело. Без приколов и заподлянок Юрка не прожил бы и дня. А потому, забросив вилы, взял ножницы и гладко выстриг щетину на боках четверым самым худосочным шибздикам. Раздобыл банку чёрной краски и кисть. Прежде, чем подписать, задумался: какого из них отдать на съедение выше названным начальникам?

При этом Шабунин вслух рассуждал так:

— Вот этот боровок на комдива похож. Спокойный добрячок. Он, значит, его и будет. А вот лысенького, визгливого для начштаба Потапова пометим. Характеры у них одинаково вредные… Узколобого лентяя начпо определим. Такой же дармоед. Сколько не корми — проку не будет. Задница шилом как у начпо. Так… Этот вислоухий и пузатый рахит на кривых ножках весь в начпрода пошёл. Ему и достанется…

Распределив кабанчиков столь своеобразным методом, старший матрос Шабунин поставил перед каждым из них корыто с камбузными отходами и обмакнул кисть в краску. И то была последняя сытная еда несчастных животных.

По первому морозцу на свинарник прикатила «Волга». Из неё степенно вышел командир дивизии контр–адмирал Щербаков. Поздоровался за руку с Шабуниным. За ним бодро выскочил начальник штаба капитан первого ранга Потапов.

— Определите старшего матроса Шабунина штатным вестовым на плавбазу «Саратов», — обратился Щербаков к Потапову. — «Неву» на ремонт ставим. Пора и нам со штабом туда перебираться.

Позёвывая, выбрался начальник политотдела Хомутов. Снял фуражку, потёр лысину, снова надел. Последним из машины вывалился грузный начпрод Коновалов. Майору не терпелось отведать свеженины под водочку. Заметив расположение комдива к Шабунину, отвёл свинаря в сторонку, ласково погладил по плечу, заговорщически понизив голос:

— Наших красавчиков, надеюсь, пометил, как я сказывал?

— Так точно, тащ маёр!

— Показывай, Юраня, хозяйство! — потёр руки Коновалов.

У ворот фермы–сарая скрипнул тормозами «Уазик». Приехали члены ревизионной комиссии. Пока ревизоры выходили из машины, на подворье визжа и похрюкивая выбегали упитанные свиньи. Лениво вихляя жирными задами, тяжёлые хрюшки давили копытцами подстывший песок. Среди откормленных свиней бросались в глаза худобой и надписями на впалых боках четыре дистрофана: «Комдив», «Начштаба», «Начпо» и «Начпрод».

Изумлённые ревизоры затряслись в плохо сдерживаемом смехе.

— А чтоб не говорили, что начальство себе лучших выбирает, — быстро нашёлся Щербаков. — Взвешивайте! — распорядился он.

Мичману Сомову, боцману с «Невы», поручили забить доходяг, предназначенных для личной продажи. Не спеша разделаться с ними, боцман долго хохотал, глядя на бедолаг.

— Вот это хряки, скажу я вам! Гончаки, а не поросята. Чем ты их кормил, Шабунин?

— Они сами добывали корм на берегу. Морская капуста, плавник, ракушки… Очень питательно! Витамины, опять же…

Первым получил удар кортиком «Комдив». Как и подобает владельцу такого имени, поросёнок даже не взвизгнул. Тихо завалился на разостланный брезент. Хитрый «Начштаба» никак не давался. Проткнутый насквозь, верещал и дрыгал ногами. Перепуганные «Начпрод» и «Начпо» с визгом носились вдоль забора до тех пор, пока Шабунин не поставил перед ними корыто с камбузными помоями. Голод, как известно, не тётка, хотя, признаться, до сих пор не знаю, почему сравнивают эти два совершенно не совместимые понятия. Поросята дружно зачавкали, и «Начпрод» тотчас заполучил «пробоину в левый борт». Вокруг «Начпо» Сомов ходил, как–то по–особенному посматривая на него. Быть может, ему чем–то досадил Хомутов, начальник политотдела, или вообще у боцмана аллергическая неприязнь к замполитам. Улучив момент, Сомов, уже принявший «на грудь» для храбрости, набросился на бедное животное с воплем:

— Вот тебе, начповская морда!

Подвыпивший боцман поторопился. Шустрый «Начпо» вильнул закрученным хвостиком, отпрыгнул, и тычок кортиком пришёлся в его тощую задницу. Одуревший от боли «Начпо» выбил доску в заборе, дико визжа, бросился в холодную гладь бухты. Раненый кабан отплывал всё дальше от берега. Вода розовела за ним. Несколько раз он то заныривал, то вновь появлялся на поверхности. Скоро свинья исчезла совсем.

— Начпо утонул! — истошно заорал пьяный боцман.

Этот крик слышали на «Неве». И потом шутники ещё долго строили испуганное лицо:

— Начпо утонул!

На что другие остряки с таким же серьёзным видом спрашивали:

— Какой начпо? Свинья или свинтус?

Благодаря симпатии любвеобильной дочери комдива к бывшему таксисту–торпедисту, вестовому–свинарю, Шабунин, словно мартовский кот хоть и не жил на крыше, а в кубрике «Невы», гулял по берегу вольно, сам по себе. Вскоре после этой комедийной истории штаб 29‑й дивизии переместился с «Невы» на «Саратов», где Шабунин сделался полноправным хозяином кают–компании. Несмотря на якобы обещанные ему семейные и материальные блага, старший матрос начисто отрицал свою причастность к заметно округлившемуся животу рыжеволосой пассии.

Я несказанно обрадовался встрече с товарищем по совместной службе на К-136. И теперь целыми днями пропадал в офицерской кают–компании, покатываясь со смеху над Юркиными выходками.

Проходя мимо открытой каюты штурмана Василькова, Шабунин заприметил висящий на спинке стула китель. Лейтенант крепко спал. Неисправимый шутник не поленился сгонять в буфет. Вернулся с ложкой. На цыпочках вошёл в каюту и опустил ложку в карман кителя. Когда ничего не подозревающий штурман пришёл обедать, к сидящему рядом с ним старшему лейтенанту Заярному, вихляясь, подошёл Шабунин.

— Внимание, товарищи офицеры! Фокус! — объявил он. — Разрешите, тащ старшнант… Беру вашу ложку и смотрите… выбрасываю в иллюминатор за борт. Где сейчас ложка, тащ старшнант? На дне бухты? Ошибаетесь… Она в кармане вашего соседа! Позвольте, тащ нант…