Иван Дроздов - Славянский котел

• Название: Славянский котел
• Автор: Иван Дроздов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006

Роман посвящён острейшим проблемам современного славянского мира.

---

— Друзья мои, я недавно написал стихотворение, — хотите, прочитаю?

Адмирал загудел:

— Да, да, приятель. Развесели нас немного, читай свою поэзию.

Джон вышел на середину комнаты, принял позу Маяковского, начал читать:

Америка, Америка!..

Скажи мне, дорогая:

Зачем живёшь?

Куда идёшь?

Чего от жизни ждёшь, родная?..

Америка в ответ сказала:

Ничего от жизни я не жду,

От судьбы мне ничего не надо.

Одного у Бога я прошу:

Чтоб цунами мимо пролетел

И накрыл Канаду.

— И это всё? — сказал дед Драган.

— Да, всё.

— Лихо! — воскликнул адмирал.

— Патриотично, — согласился губернатор, а Драгана приблизилась к поэту, спросила:

— У вас много стихов?..

— Целая куча, да их никто не печатает.

— Ничего, — пообещала хозяйка острова. — Мы откроем тут на острове издательство и типографию, и первая книга, которую мы издадим, будет ваша.

Дед Драган поднялся с кресла и, ни к кому не обращаясь, проговорил:

— Похоже на чудо, но… будем смотреть, будем смотреть, что покажет нам время.

Он оглядел оживших и повеселевших ребят и взял за руку Простакова. Тихо, на ухо проговорил:

— Тут может возникнуть проект. Да, да — большой проект.

И уже громче:

— Я человек практичный, во всяком деле ищу деньги. А тут, мне кажется, и искать не нужно; доллар сам просится в карман.

И снова понизил голос, почти до шепота:

— Будем думать, будем думать.

Больные пошли на обед, а гости направились к своим автомобилям. Драгана шла рядом с дедушкой. Она всегда была с ним рядом и удалялась лишь тогда, когда он, целуя её, говорил:

— Ну, девочка моя, иди к себе, а я на часок прилягу вот здесь на диване.

Отдыхал он обыкновенно в то время и там, где у него появлялось желание «на часок прилечь».

Губернатор пробыл на острове всего лишь три дня; дела позвали его на материк, и он улетел. Уже в самолёте перед отлётом он пригласил к себе в салон Драгану и сказал ей, что свадьбу мы, может быть, и приблизим, но он хотел бы видеть её скромной и без журналистов.

Как раз в то время набирала ход избирательная кампания, и он не хотел бы вплетать в процесс этой кампании свадьбу дочери, а ещё сказал ей, что высшие интересы требуют, чтобы имя русского учёного Простакова загонять в потёмки, подальше от любопытствующих обывателей, попросил передать ему просьбу решительно избегать встреч с журналистами. Губернатор сказал, что пусть говорят о чём угодно, о ком угодно, но только не трогают имён Простакова и его друга Павла Неустроева. Послушная дочь во всём соглашалась с отцом и говорила, что и сама думает о том же, что не хотела бы, чтобы её семейная жизнь походила на жизнь глупых поп–звёзд, за которыми всюду следует толпа жадных до сенсаций журналистов, что в конце концов она обрастает таким клубком грязных сплетен, который запутывает и героев, и самих газетчиков.

— А ещё я говорила с дядей Яном и мы оба решили изменить этническую картину островной жизни: теснить с острова южно–американских мигрантов и усилить приток славянского населения. Рассылаем приглашения на жительство и работу русским, сербам и словакам. Сейчас к нам едет много украинцев.

— Ну, что ж, мне на это нечего сказать; вы с дядей Яном настоящие стратеги, да только старайтесь, чтобы приезжие люди тотчас же включались в деловую жизнь и давали бы доход островной казне. Пусть возделывают огороды, сады, рассаживают плантации красного дерева и ореховых.

На том и расстались отец и дочь.

Дедушка Драган оставался жить во дворце своей внучки. Говорил ей:

— Хотел иметь на острове и свой дом, да теперь раздумал. Буду жить у тебя под боком, мне с тобой хорошо. Лучше и не надо.

Дедушка Драган развернул на острове бурную деятельность: он самолично принимал партии эмигрантов. С иными беседовал, а с другими знакомился в столовой, где каждый день для приезжающих накрывали праздничный стол.

Дядя Ян создал штаб, который принимал, размещал и устраивал на работу всех приезжающих. Семейным давали общежития, одиночек селили в палатках: они цыганским табором раскинулись на склонах зелёных холмов вблизи от моря. Людям давали деньги вперёд, предлагали вызывать семьи и всех способных работать определяли в строительные бригады. В спешном порядке возводили жилые дома, коттеджи, детские сады, школы и магазины. Картины строек и палаточных городков производили впечатление переселения народов.

Милиция выдворяла каждого, кто жил на острове без регистрации, а таких, к сожалению, было ещё много.

Драгана приняла из Лондона и Москвы группу выдающихся учёных, занимавшихся проблемой «генома национальности». И все они говорили, что у себя на родине не могли по полной программе исследовать проблему. Работа притормаживалась; слишком много было людей, считавших это занятие нечистым, «попахивающим расизмом». Драгана закупала самую современную аппаратуру, платила учёным хорошие деньги. И квартиры, и коттеджи для них строились в первую очередь. Так же встречались и те, кого приглашали Простаков и Неустроев.

Самого Павла Драгана поместила в своём дворце, отвела для него и его семьи четыре комнаты на втором этаже. Он жил в них пока один. Жена и дети задерживались в Москве. Павел послал им деньги для покупки новой квартиры и для помощи ближайшим родственникам. Ему и Простакову деньги выдал Иван Иванович, но на вопрос «Кому мы обязаны?» ответил уклончиво:

— Благодарному человечеству.

Несколько пространнее был доктор Ной:

— Это вам аванс. Кое–что и мне попало на зуб. В скором времени и ещё попадёт; у Ивана Ивановича хозяев много, и все они не бедные.

Дедушка Драган с адмиралом много ездили по острову, осматривали посёлки, магазины, отели. Дед высказывал идеи, предложения по благоустройству острова, по превращению его в уголок славянского мира в Новой части света. Дедушка был стар, он теперь всё больше думал о том, как бы поумнее и понадёжнее устроить свои капиталы, направить их на нужды своего сербского рода, близких и родных людей, которые в эти дни подвергались давлению со стороны антиславянского, антиарийского мира, центром которого становилась Америка.

Именно в эти дни Драгана хотела бы осуществить задуманную операцию, — может быть, самую важную в своей жизни, — но осуществить её она смогла бы лишь после основательного разговора с Борисом. И к этому разговору она хотела бы подступиться сейчас же, ещё до обеда, на который были приглашены Борис и Павел.

— Сегодня приходит теплоход с больными городской неврологической клиники, их будет восемьсот человек. Как вам это нравится?

— Мне об этом давно говорил дедушка. Я согласился их всех пролечить.

— Но я хотела бы, чтобы «Лучиком благонравия» их обстреливал кто–нибудь другой, а не вы.

— Почему?

— Я боюсь.

— Чего же?

— А вдруг последствия будут плачевные!

Борис обнял невесту и сказал:

— В спортивном мире говорят: трус не играет в хоккей. Посмотри–ка на нашего первого пациента Додди, какой он смирный и вежливый. И как старательно «вылизывает» территорию перед твоим дворцом.

— Да уж, это верно; прошло несколько месяцев, а он всё лучше и лучше. Но Борис! Если это так, если твой луч будет так благотворен для людей, какая же слава ждёт тебя впереди?..

— Я о славе не думаю; мы сейчас вместе с Павлом создаём приборчик, который будет взрывать бомбы и ракеты в полёте. И тогда отобьём охоту у любителей кидать бомбы на другие страны, как они бомбили твою родину. А Павел ещё и замышляет автоматическое наказание таким людям. Я ему говорю: пока ты придумаешь хорошую выволочку, кидай им в кабину самолёта или на огневую позицию лучики моего прибора. Но он возражает: назвал меня диверсантом — дескать, предлагаю награждать мерзавцев за преступления.

— Но ведь можно же до такой степени увеличить дозу благотворного луча, что он превратится в наказание.

— Ах, ты умница! Мне тоже кажется, что тут и лежит суд народный негодяям и преступникам. Ты словно заглянула мне под черепную коробку; я как раз и работаю над этой проблемой. Ну, ладно, а теперь скажи мне, чего там задумал наш дедушка? Он сейчас трудится не меньше нас с тобой, каждый день приглашает к себе трёх больных, пролеченных нами, и главного врача с ними, а ещё вызвал с материка архитекторов, инженеров, строителей. Что он замышляет?..

— Дедушка наш таков: всякое дело ставит широко, с размахом… Мой дедуня подобен Генри Форду: он велик во всём: и в любви, и в ненависти, и в планах своих, и в том, как осуществляет эти планы. Но не будем торопиться, он скоро и сам нам всё расскажет. Одно только я знаю: он мне сказал: деньги наши должны работать, скоро доллар пожухнет, как лист осенний, а нашу мать-Америку поразят цунами, — они будут налетать часто, и будут свирепы, как голодные волки. Будут крушить прибрежные города, а в них сосредоточены банки, конторы, фонды, малые и большие голливуды, источающие яд антикультуры. Цунами поднимутся высоко, волны океана накроют крыши небоскрёбов и ринутся на материк со скоростью реактивных самолётов. Бог насылает Армагеддон, и я уже слышу гул океанских глубин. Но мы с тобой, — и твой отец, и твой дядюшка, должны принять срочные меры. Превратим наш остров в оазис славянской цивилизации, в крепость, недоступную никакому оружию. Пусть славяне знают: они будут жить и тогда, когда цунами поглотят весь американский материк. Наш–то остров, как Москва, стоит на семи холмах, и уровень над морем у нас двухкилометровый. Русский остров — это ковчег, в котором Господь Бог сохранит жизнь на Земле.