Иван Дроздов - Славянский котел

• Название: Славянский котел
• Автор: Иван Дроздов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006

Роман посвящён острейшим проблемам современного славянского мира.

---

Адмирал пригласил всех к столу.

Тут собрались все Станишичи, не было жены губернатора Русины и третьего сына деда Драгана профессора Саввы Станишича — они находились в Белграде.

Простаков был принят в семью Станишичей, и в этом теперь уж никто не мог сомневаться. Правда, оставались нерешёнными некоторые формальности бракосочетания, но и на то были веские причины. Дед Станишич собирался ехать в Европу на длительное лечение, и ему необходимо было обговорить с ближайшими людьми неотложные деловые проблемы. И сыновья, и Драгана знали об этом, и потому молчали, ждали, когда заговорит старейшина рода, их обожаемый и непререкаемый авторитет. И дед сказал:

— С год будете изучать друг друга, а потом, если на то будет воля Божья, и сыграем свадьбу.

Затем перешёл к теме, которая была для всех как бы тайной и запретной:

— Мы об этом вашем приборчике знаем давно, — так что не удивляйтесь, мил человек, будьте любезны, скажите мне: а зачем вам числить его в разряде оружейных средств, и не проще ли было бы отнести к медицине; ну, скажем, вроде рентгенаппарата, искусственной почки или чего–нибудь такого? А?.. Что вы мне на это скажете? — наклонился к Борису. И тут же добавил: — Вы не церемоньтесь, зовите меня дедушкой. У меня мало детей, и всего лишь одна внученька, — я люблю, когда она меня называет дедушкой.

— Спасибо. Вы делаете мне честь. Да, вы правы, я бы тоже хотел быть автором–целителем. Но военные решили, что мой прибор может быть и оружием. Очевидно, потому они меня и выкрали. Ведь органы здравоохранения, наверное, не крадут учёных, — в худшем случае, они их покупают.

— Да, верно. Вы правы, мой друг. Но скажите мне, пожалуйста, а нельзя ли как–нибудь снизить его вредоносное действие и повернуть рычажок в сторону лечебную?

— Вы, дедушка, маг, волшебник или провидец: мой друг физик Неустроев именно эту проблему недавно с успехом и решил. Но знаем об этом только мы двое, как же вы…

Дед поднял руки:

— Об этом не спрашивайте. Я прожил долгую жизнь, бывал во многих странах, видел многих людей… Научился кое–что замечать и такое, чего другие не видят. А теперь скажите: у вас на приборе есть ручка вроде реостата: захотел — прибавил там каких–то лучей, а захотел и убавил.

— Именно так: ручку можно поставить на такое деление, что человек и совсем лишается воли, становится покорным, даже нежным — как кошка.

— Ага, кошка! Это хорошо. А было бы и совсем хорошо, если бы вы могли лишить её и когтей.

— Можно и так. Но это уж такой будет вариант, когда прибор вряд ли можно назвать целебным.

— А вот это уж вы позвольте решать тем, кто будет владеть прибором.

— Но вот тут–то, дедушка, и заключена главная проблема: я бы не хотел отдавать прибор в чужие руки.

— Понял вас. Понял и даже очень одобряю. Наш мир сошёл с ума; и ваш, русский, и наш, американский. Мы теперь покатились к черте, где бушуют сплошные цунами. Господь решил примерно наказать нас. И больше всего, и скорее он отдерёт за уши американцев. Сюда и раньше навалил разный сброд, но то был белый сброд и мы ещё кое–как понимали друг друга. Но потом к нам тихой сапой наползли евреи и скоренько поняли, что без помощи дикарей им не вытащить из наших карманов деньги. И они послали эмиссаров и вербовщиков на чёрный континент. Там они сгребали всякий людской хлам: бандитов, развратников, курцов гашиша, и этих… как их? горилл, не признающих женщин. Такие и тогда уже были! Ну, и вот… Тащили их до тех пор, пока их не стало много и без них уже не решить никакого дела. Вы там в России ещё не знаете, что это такое. Впрочем, кое–что подобное уже образовалось и у вас на русской земле. Но я думаю, что на Россию прожорливой саранчи не хватит. Китай к вам не полезет; боится ядерной бомбы. К тому же для борьбы с американцами ему союзник нужен. Россия — это его охранительный рубеж на Балтике, на Чёрном море и Тихом океане. Бог так устроил: Россия выживет, а Штаты провалятся в тартарары. Но ваш остров останется. И на нём славянская крепость выживет. Я для того и купил его, и подарил своей внученьке, чтобы при всех оборотах истории славянский мир уцелел.

Дедушка Драган говорил при абсолютной тишине; казалось, и стены, и шторы на окнах замерли, слушая этого человека. Два его почтенных сына, один из которых готовился стать президентом Америки, не проронили ни слова; и адмирал при своей шумной натуре вёл себя тихо, как примерный ученик на уроке. Было видно, что тут привыкли слушать деда. Все знали, что он не только в кругу друзей, но даже и на Совете Богов слывёт за мудрейшего. Недаром же именно он, как только появились российские олигархи, сказал на собрании клуба богатейших людей Америки: «Этих… новых русских в наш клуб пускать не следует. С ними и банки–то скоро наплачутся. Деньги с неба не падают, а если упали, то Господь знает, кто и как их уронил и кто подобрал».

Настала пауза. И длилась она долго. Нарушил её губернатор. Он обратился к Простакову:

— А скажите мне теперь: вы могли бы снабдить свой приборчик механизмом, который бы в чужих руках объявлял бессрочную забастовку?

— Над этой проблемой мы теперь и трудимся с моим другом Павлом Неустроевым.

И ещё вопрос:

— Вы могли бы на больных показать действие своего прибора?

— Да, можем.

— Сейчас же?

— Пожалуйста.

— Отлично! — воскликнул дед Драган. — Не станем больше вертеть языками, давайте поработаем ложками. Могу лишь сказать: кажется, в вашем лице мы имеем дело с парнем, способным выкинуть ещё и не один забавный номер. Я рад, что именно русской женщине влетела в голову счастливая мысль подарить миру такого учёного. А моя внученька… Она — молодец! Уродилась в своего деда; как и я, свой предмет с первого взгляда разглядела.

Драгана подошла к деду и прижалась щекой к его сединам. Она очень любила дедушку, но, пожалуй, ещё больше любил свою Драгану дед Драган. Он был счастлив, когда узнал, что девочке дали его имя.

Губернатор позвал одного из своих помощников, объяснил ему суть дела и приказал немедленно доставить с материка из неврологической клиники трёх больных. И пусть их привезёт на остров сам главный врач.

После обеда все разошлись и отдыхали часа два–три. А к вечеру на домашнем аэродроме приземлился вертолёт с красным крестом на борту и главный врач клиники, а с ним и трое больных сошли на землю острова. Их ожидала машина скорой помощи, и на ней гости отправились в главную островную больницу. Скоро сюда приехали дед Драган с сыновьями, Борис Простаков, Павел Неустроев и Драгана. Им представили больных. Двое были тихие, они назвали себя: Джон Коллинз — поэт, Ферри Транзел — архитектор и третьего назвал главный врач: Дин Стив. Он был связан простынями, его за локти держали два санитара — Стив дико вращал глазами, кричал и порывался куда–то бежать. О нём врач сказал:

— Бесноватый.

По распоряжению Простакова из биологической лаборатории доставили аппарат, похожий на стационарную рентгеновскую установку, внесли его в процедурную комнату и по очереди в кресло усаживали больных. Простаков в каждого «выстреливал» из своего прибора. Бесноватый стал кричать тише, перестал биться и, когда его отвязывали от кресла, совсем затих. И спросил:

— Где я?

Врач ему сказал:

— Вы на Русском острове, в местной клинике. Вот аппарат, на котором вам проделана лечебная процедура. Как себя чувствуете?

— Ничего. Только голова… Немножко болит. Он ладонью потёр затылок.

Стоявшие рядом поэт Коллинз и архитектор Ферри тоже чесали затылки. Ферри сказал:

— Аппетит разыгрался. Кормить–то нас будут?

Простаков повернулся к врачу:

— Да, да. Их теперь хорошенько кормить надо. И всех вместе положить в палату. Пусть они общаются, им будет весело.

Врач на ухо сказал Простакову:

— А этот бесноватый. Он буйный. Такой концерт учинит!..

— Никаких концертов. Он теперь послушный. И даже вежливый, очень вежливый. Советую вам задержаться у нас и два–три дня понаблюдать за ними. Может быть, у вас появится охота и других больных пропустить через этот наш аппарат?

Дедушка Драган и оба его сына сидели в креслах и наблюдали за всем происходящим. Ничего не говорили, не спрашивали, а только внимательно слушали больных, которые всего лишь несколько минут назад казались полуживыми, ничем не интересовались, ни на кого не смотрели. Сейчас они как бы очнулись от длительного сна, лица их оживились, глаза заблестели, они на каждого смотрели с интересом и порывались о чём–то спросить, что–то рассказать. Джон Коллинз вспомнил, что недавно он написал стихотворение, достал его из внутреннего кармана куртки и, обращаясь ко всем находившимся в комнате, сказал:

— Друзья мои, я недавно написал стихотворение, — хотите, прочитаю?

Адмирал загудел:

— Да, да, приятель. Развесели нас немного, читай свою поэзию.