Елена Колядина - Цветочный крест • Потешная ракета

• Название: Цветочный крест • Потешная ракета
• Автор: Елена Колядина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-80-7499-204-9

Один из самых знаменитых и обсуждаемых романов в истории премии «Русский Букер» теперь в одной книге с продолжением. Героиня «Цветочного креста» и «Потешной ракеты» юная Феодосья Строгонова и непримиримый священнослужитель отец Логгин, пытающийся наставлять её на путь истинный, вновь заставляют каждого читателя дать свой собственный ответ на извечный вопрос: «Что есть грех и что есть святость?».

---

– Ты на рожу-то не гляди, – принялась поучать золовка Мария. – Другого с рожи не взять, а лих срать!

– Верно, дочка, – неожиданно назвал Извара невестку дочерью, отчего та порозовела да принялась увещевать Феодосью пуще прежнего.

– У иного красавца толк-то есть, да не втолкан весь. У моего супруга Путилушки, слава тебе Господи, лепота при нем, но ежели бы не красавец был, я не в обиде: с лица воду не пить, верно, батюшка?

– Глаза у него белесые, как каменна соль, – рыдала Феодосья.

– А тебе – синие подавай? Глаза – что? – тараторила Мария. – Глазами жену не уделаешь.

– Рыжий он, как гриб лисичка-а!.. – не унималась Феодосья.

– А чем рыжий худ? Рыжий да рябой на баб злой! – шумела Матрена.

– Снег бел, да пес на него сцыт, а земля черна – да хлеб родит, – гладила дочку по голове Василиса. И подмигивала просяще Изваре, не серчай, мол, отец родной, что девка слезы льет да вопли извергает, такая уж девичья задача.

– Ты, дочерь, не гляди на лепоту, а гляди в мошну, – стучал пястью Извара. – Коли мошна тугая, так всякий тебя в красоте уверять будет. Деньги есть – Иван Иваныч, денег нету – Ванька-жид. С синими глазами куда – на кол за блудодейство?

Феодосья вздрогнула. «Господи, уж не прознал ли батюшка об Истоме? Не про него ли намекает? Спаси его и сохрани!»

Утерев слезы, она примолкла.

– Вот и добро. Эх, слезы бабьи, тут и высохли, – смягчился Извара. – Мы с матерью не вороги тебе, Феодосья. И так порешили, что не допотопные теперь времена, чтоб невеста с женихом впервой на свадьбе встречались. Завтра в обед приедет Юда в наш дом, и сможете вы с ним за столом побеседовать, приглядеться, дабы на свадьбе не напугалась ты рыжего-конопатого да не сбежала из-под венца с каким-нибудь скоморохом.

Мария и Феодосья вздрогнули.

– Тьфу на тебя, отец, – замахала руками Василиса.

Золовка принялась торопливо переставлять миски на столе. Феодосия через силу улыбнулась, тая волненье:

– Что ты, батюшка… Разве я вас с матушкой ослушаюсь?

…«Ох, ослушалась бы, кабы не страх за Истому. Вырвут пуп зазнобе синеглазому, ох, вырвут! А меня так и так за Юдашку отдадут», – томилась Феодосья, сжимая в руках пяльца с рукоделием.

– Ой!

Иголка уколола перст, расплылось по небесному шелку темное пятнышко.

«Почему кровь на пальце – алая, а на синем шелке делается бурая? – заинтересовалась Феодосия. И вздохнула. – Пойду у Юды проклятущего спрошу, он все знает. Ой, нет! Ну его к лешему… Заведется опять баять, что кровь – тоже соленая, и стало быть, без соли ни куда. Да я бы весь век хлеб без соли жевала, лишь бы с Истомушкой один кусок делить…»

Облизав перст, Феодосья поплелась вниз, к Юде.

– Аз заждался, – ласково изрек Юда.

– Юда Ларионов, не сыпь ты мне соль на раны, – взмолилась Феодосья. – Аз тебя второй раз в жизни лицезрею, не требуй от меня невозможного.

– Это хорошо, что ты соль помянула, значит, слюбимся мы с тобой и не один пуд соли вместе съедим.

– Пусть так, – покорно произнесла Феодосья. – Пусть так…

– А! Это твое рукоделие? И это все – тоже? – Юда обвел пудовыми ручищами разложенные на лавках и поставцах вышивки, сорочки, полавочники и прочие тканые вещи. – Золотые у тебя персточки.

Феодосья рассыпала мелкие смешинки.

– Жених на дворе, так девка – за прялку, – пробормотала она со смехом.

– Что?

– Так, пустое…

Феодосья развеселилась, вспомнив, как ожидали в доме приезда Юды. А все Матрена, сводня старая, затеяла… С утра в теплые покои, куда планировалось препроводить дорогого жениха, холопки стаскивали со всех комнат рукоделия, вроде как Феодосьюшкой изготовленные. Феодосья пыталась было поспорить, но куда там!.. Сюда же заранее привели холопку Парашку – тощую, долговязую, как репейник, и что самое ценное, кривую на один глаз. Матрена самолично, с помощью сажи, довела чумазость Парашки до самой крайней степени, долго рядила ея в рогожи и трепала волосья. Угомонилась повитуха, только когда Василиса, внезапу вошедшая в покой, гаркнула от испуга и перекрестилась:

– Ну чистое чучело!

Парашке вменялось оттенять светозарную лепоту Феодосьюшки, для чего усажена она была на короб возле печи – в зону видимости жениха. Задумывалось также, что Парашка должна будет спотыкаться о половик, разливать миску и прочим образом выказывать криворукость, но в последний момент Василиса испугалась, что полоротая девка обольет Юду пищей али помоями, и плану был дан отбой. Стоило женам заслышать за частоколом всадника, как Матрена кидалась к Феодосье и принималась бить ея по щекам, дабы ввести в румянец.

– Баба Матрена, отвяжись! – вопила Феодосья.

– Ничего, не отвалится у тебя голова, – не отступала Матрена, нащипывая Феодосьины ланиты и тыча в уста надкушенной клюквиной.

Наконец в двери ввалилась нарочно приставленная за ворота замерзшая холопка и закричала:

– Жених въехавши!

– Прялку! Прялку неси!

– Куда въехавши-то?

– В Красную Слободу! К нашему двору уж приближается!

– Веретено! Где веретено?

Феодосью дружно усадили на сундук, подсунули под бок расписную прялку, в руки – резное веретено. Матрена успела подскочить со смазанным маслом гребнем и гладко учесать волосы надо лбом Феодосьи да напялить на нее еще одну душегрею – для наилепшей полноты тела. К моменту появления жениха Феодосья так упрела, что уже начала злиться на ни в чем не повинного Юду.

Жених снял высокую суконную шапку с меховой опушкой, хотел было положить ее на короб, но испугался, обнаружив на ем кривоглазую Парашку в рогоже. Помяв шапку, он нашарил зенками образа и трижды перекрестился, кланяясь.

– Феодосьюшка, – медовым голосом испросила Матрена. – Какой утиральник подать Юде Ларионовичу, тот, который ты на той седьмице закончила, али тот, на котором ты рдяных петухов вышила?

От стены отделилась золовка Мария с двумя полотенцами в руках.

– Все сама, все сама Феодосьюшка наша срукодельничала, – усердно заливалась Матрена. – Уж все-то лето ходила в полюшко, глядела, как лен растет. Сама своими белыми рученьками пряжу пряла, полотно ткала, на солнце белила, дни напролет вышивала… Уж мы ей рекли, де-мол, у батюшки твоего челяди сорок сороков, почто свои рученьки белые натужаешь?..

Феодосья возмущенно запыхтела на сундуке.

– Доченька, хватить прясть, встреть, усади жениха дорогого, – проворковала Василиса.

– Да нет уж, маменька, пока пряжение не закончу, с места не встану, – с издевкой изрекла Феодосья.

Василиса пихнула дочь в бок.

Матрена, румяная как кулебяка, загородила Феодосью и, рьяно вырвав из ея рук веретено, подтолкнула сродственницу к столу.

– Усаживайтесь, Юда Ларионов! – поклонилась Мария.

– Благодарствуйте.

Поднимаясь с сундука, Феодосья украдом спихнула с плеч одну из душегрей, после чего повеселела.

– Как промысел? – спросила она, перебив Матренину попытку набаять Юдушке, как мастерски печет Феодосья пироги и как всю-то ноченьку пекла она рогульки для дорогого жениха.

Задав сей вопрос, Феодосья несказанно обрадовала Юду. Ибо он со вчерашнего дня, когда Извара Иванович подъехал к нему верхом и, не чинясь, предложил разговор об слиянии соляного промысла посредством женитвы, пребывал в трепете. Было Юде уже 20 лет, и давно он помышлял о браке. Но будучи три лета сиротой, не знал, как этот вопрос изладить? Важивал он к себе в покои холопок. Но хотелось ему любовей с женой! Поэтому перспективе брака с Феодосьей Юда искренне обрадовался. И теперь с энтузиазмом принялся баять про соль, то и дело указывая ложкой на серебряную солоницу.

– Не просыпь, а то поссоришься с невестой, – опережая процесс сватовства с обручением, рекла Матрена.

– Какая я невеста? Нас еще и не сватали? – недовольно произнесла Феодосья.

– А кому сватать, ежели Юдушка сиротиночка? Верно, Юдушка? – запела Матрена. – Мы эту вещь и без чужих сватов изладим?

– Сами договоримся, – подтвердила Василиса.

– Да уж у нас с Изварой Ивановичем все договореннось, – заверил Юда. – Моя варница, да ваши четыре. Всего – пятерик. А ближайшая – в Соли-Вычегодской. До нея скакать – не доскакать. Извара Иванович – из ума сложен муж! – обсказал, какие меры нужно принять, дабы пополнить наши общие кладези, погреба да наподгребья.

Юда осторожно взглянул на чумазую Парашку, размышляя, стоит ли раскрывать планы при челяди. Но желание предстать перед Феодосьей в самом выгодном свете взяло верх. «Да она, щурбан кривоглазый, кажись, в изрядном умовредии и навряд ли чего поймет».

– Сперва поклонимся мы возом соли нашему воеводе, да заодно доложим, что поганый народ утаивает от него, а стало быть, от государевой казны, соляную подать. Воевода осерчает, начнет поборы с насилием, всю-то соль до крошечки из отребья вытянет, а после этого новую цену на соль можно будет хоть до небес поднять.

Холопка на коробе икнула.

– Ой, чучело, – возмутилась Матрена. – Видишь, Юдушка дорогой, какие страхолюдные девки бывают?