Раймон Кено - Упражнения в стиле

• Название: Упражнения в стиле
• Автор: Раймон Кено
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-89091-130-9

УДК 82/89

ББК 84.4 Фр

К35

Перевод с французского

Составление и послесловие

Валерия Кислова

Комментарии

Ирины Волевич, Алины Поповой, Валерия Кислова

Художник

Михаил Занько

Кено, Раймон

Упражнения в стиле: Романы, рассказы и др. /

Пер. с франц.; Послесл. В. Кислова; Комм. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.

— СПб.: «Симпозиум», 2001. — 618 с.

ISBN 5-89091-130-9

Раймон Кено (1903–1976) — один из крупнейших писателей Франции XX в., творчество которого развивалось под знаком предложенной им глубокой реформы французского языка. В настоящий том вошли программные произведения Кено, созданные после Второй мировой войны: не поддающиеся классификации «Упражнения в стиле» (1947), романы «Зази в метро» (1959) и «Голубые цветочки» (1965), а также рассказы, «Сказка на ваш вкус» и пьеса «Мимоходом».

Раймон Кено принадлежал я числу тех обыкновенных гениев, что умеют с поразительной виртуозностью сочетать в своем творчестве серьезное и несерьезное. Можно считать его великим выдумщиком, неистощимым по части изобретения литературных игр, специалистом по переводу «с французского на джойсовский». А можно — человеком, видевшим свою миссию в глубокой реформе французского языка и посвятившим этому делу всю жизнь. Один из крупнейших авторитетов в области ’патафизики, отец-основатель Цеха Потенциальной Литературы, Кено открыл перед изящной словесностью головокружительные перспективы. И произведения, собранные в этом томе, — лучшее тому свидетельство.

© Издательство «Симпозиум», 2001

© В. Кислов, составление, послесловие, 2001

© И. Волевич, А. Попова, В. Кислов, комментарии, 2001

© А. Миролюбова, перевод, 1988

© И. Волевич, перевод, 1994

© А. Захаревич, В. Кислов, Л. Цывьян, перевод, 2001

© М. Занько, оформление, 2001

® М. Занько & Издательство «Симпозиум»: серия «Ех Libris»,

промышленный образец. Патент РФ № 42170

---

— Куда ты дел усы? — спросил у него Габриель ровным, но в то же время грозным тоном.

— Не причиняйте ему зла, — умоляла вдовица Аз.

Габриель одной рукой взял Зашибю за грудки и поднял его поближе к фонарю, чтобы лучше рассмотреть.

— Да, — сказал он. — Так где же твои усы?

— Дома оставил, — отвечал Зашибю.

— Так ты к тому же и вправду мусор?

— Нет! Нет! — закричал Зашибю. — Я просто переоделся... для развлечения... чтобы вас развлечь... это все равно что ваша пачка... одного пола ягоды...

— Вот и отбить ему половые ягоды, — в приступе внезапного озарения предложил Пьянье.

— Не надо, не причиняйте ему вреда, — умоляла вдовица Аз.

— Он обязан объясниться, — сказал Турандот, сумевший превозмочь тревогу.

— Ты говоришь, говоришь... — пробормотал Зеленец и тут же снова заснул.

Зази помалкивала. Потрясенная происходящими событиями, борясь с сонливостью, она пыталась отыскать манеру поведения, соответствующую ситуации и одновременно распиравшему ее чувству собственного достоинства, однако не преуспела в этом.

Габриель вновь поднял Зашибю вдоль фонарного столба, внимательно всмотрелся, после чего осторожно поставил на ноги и обратился к нему с такими вот словами:

— А какого хрена ты шастаешь за нами?

— Он вовсе не за вами шастает, — сказала вдова Аз, — это он за мной.

— Да, да, — подтвердил Зашибю. — Вы же должны понимать, когда увлечешься милашкой...

— Ты что (ах, как приятно), на меня намекаешь (что он называет), гад? (меня милашкой!) — произнесли одновременно Габриель (и вдова Аз), один с яростью (другая с нежностью).

— Дура несчастная, — сказал Габриель, обращаясь к даме, — он же вам не рассказал, чем занимался.

— Еще не успел, — пролепетал Зашибю.

— Это растленный сексуальный сатир, — сказал Габриель. — Сегодня утром он преследовал малышку до самого дома. С гнусными предложениями.

— Это правда? — вопросила потрясенная вдова Аз.

— Я еще не был знаком с вами, — пролепетал Зашибю.

— Он признает! — возвопила вдова Аз.

— Он признался! — возвопили Турандот и Пьянье.

— А, так ты признаешься! — голосом, подобным грому, произнес Габриель.

— Простите! — кричал Зашибю. — Простите!

— Негодяй! — верещала вдова Аз.

Эти воплеподобные восклицания навлекли из мрака двух легавых велосипидеров.

— Нарушение ночной тишины, — заорал дуэт велосипидеров, — подлунный крик, сногубительный гвалт, срединочный вопеж, рюхаете, чем это чревато?

Так изъяснились велосипидеры.

Габриель осторожненько отпустил грудки Зашибю.

— Минутку! — вскричал Зашибю, засвидетельствовав тем самым безмерную смелость. — Иль вы не распознали меня? Да воззрите же на мою форму. Я ж легавый, вот мои крылья[*].

И он замахал своей пелериной.

— Откуда ты возник? — спросил велосипидер, который был уполномочен говорить. — Шот тебя никогда тут не видели раньше.

— Возможно, — отвечал дерзновенный Зашибю с отвагой, которую хороший писатель назвал бы не иначе как безумной. — И тем не менее я легавый и легавым остаюсь.

— А они, — с коварной ухмылкой произнес велосипидер, — они (жест) тоже легавые?

— Не подлавливайте меня. Они безобидные, как иссоп[*]. Прямо как святые.

— Шот мне это подозрительно, — сказал говорящий велосипидер. — Святостью от вас не пахнет.

Второй же ограничивался тем, что корчил рожи. Но жуткие.

— Но я прошел первое причастие, — возразил Зашибю.

— После этих слов мне ясно, что ты не легавый! — вскричал говорящий велосипидер. — Я сразу унюхал в тебе читателя подрывных статеек, которые пытаются заставить поверить в союз кропила и полицейской дубинки. А надобно вам знать (он обратился к остальным), что у фараонов кюре во где сидят (жест).

Мимика эта была воспринята довольно холодно всеми, и только Турандот подхалимски заулыбался. Габриель довольно явно пожал плечами.

— Слушь, ты, — обратился к нему говорящий велосипидер. — От тебя воняет (пауза). Майораном[*].

— Майораном! — с состраданием воскликнул Габриель. — Да это «Топтун» от Дристиана Киора.

— Ну да, — недоверчиво сказал велосипидер. — Поглядим.

И, подойдя, он стал обнюхивать пиджак Габриеля.

— Вроде бы, — почти уже поверив, протянул он. — Поглядите-ка, — обратился он к своему коллеге.

Тот тоже в свой черед принялся обнюхивать пиджак.

Закончив, он отрицательно покачал головой.

— Вам не удастся сбить меня со следа, — объявил говорящий велосипидер. — Он воняет майораном.

— Удивляюсь, что вообще могут понимать эти мудаки, — зевая, сказала Зази.

— Вы слышали, рядовой? — сказал говорящий велосипидер. — Слышали? Это здорово смахивает на оскорбление при исполнении служебных.

— Здорово подмахивает, — сонным голосом пробормотала Зази.

И поскольку Габриель и Пьянье расхохотались, она добавила, чтоб они знали и оценили:

— Эту шутку я тоже прочла в мемуарах генерала Вермо.

— Так вот оно что, — сказал велосипидер. — Девчонка издевается над нами, как и этот майорановый.

— Да нет же, — возразил Габриель. — Еще раз повторяю: это «Топтун» от Дристиана Киора.

Вдова Аз подошла к нему и тоже понюхала.

— Это правда, — объявила она велосипидерам.

— Вас не спрашивают, — сказал ей тот, который говорящий.

— Совсем недавно я ей сказала в точности то же самое, — пробормотала Зази.

— Не мешало бы быть повежливей с дамой, — сделал замечание Зашибю.

— А ты, — сказал ему говорящий велосипидер, — помалкивал бы в тряпочку и не возникал.

— Повежливей с дамой, — повторил Зашибю с мужеством, растрогавшим вдову Аз до глубины души.

— А тебе, несовершеннолетняя соплячка, спать давно пора.

— Ах, ах, — сказала Зази.

— А ну, предъяви документы, — обратился к Зашибю велосипидер, который умел говорить.

— Это неслыханно, — возмутилась вдова Аз.

— Закрой поддувало, старая, — сказал ей велосипидер, который не умел говорить.

— Ах, ах, — сказала Зази.

— Извольте быть вежливей с дамой, — потребовал Зашибю, проявляя безрассудную смелость.

— Вот речь, которая выдает фальшивого легавого, — сказал велосипидер, который умел говорить. — Документы, — заорал он, — да поживей!

— Ухохотаться можно, — сказала Зази.

— Это немножко странно, — сказал Зашибю. — У меня требуют документы, тогда как у них (жест) не требуют ничего.

— М-да, — сказал Габриель, — не слишком-то это красиво.

— Во поносник, — сказал Пьянье.

Но велосипидеров не так-то просто было сбить.

— Документы! — орал который умел говорить.

— Документы! — орал который не умел говорить.

— Нарушение ночной тишины, — громоподобно взревели нивестьоткудаприбывшие фараоны, укомлектованные фургоном с оконцем в клеточку. — Подлунный крик, сногубительный гвалт, срединочный вопеж, рюхаете, чем это чревато?

Наделенные безошибочным чутьем, они тут же унюхали, кто истинные правонарушители, и без колебаний запаковали Зашибю и обоих велосипидеров. И во мгновение ока умчались.

— Есть все-таки справедливость на свете, — отметил Габриель.

Вдова Аз слезно сокрушалась.

— Не плачьте вы, — сказал ей Габриель. — Ваш ухажер все-таки был жуткий притвора. И слежка его надоела. Идемте лучше с нами, навернем лукового супа. Луковый суп утишит страдания и утешит.

XVII

Слезинка капнула на горячий гренок и испарилась.

— Ну, ну, — сказал Габриель вдове Аз. — Перестаньте огорчаться. Потеряли одного, так пять найдете. Старушка вроде вас запросто подклеит какого-нибудь доходягу.

Она вздохнула, еще не вполне убежденная. Гренок скользнул в ложку, и вдова забросила обжигающий этот продукт питания в пищепровод. Каковой и обожгла.

— Вызывайте пожарную команду, — посоветовал ей Габриель.

И он вновь наполнил ее бокал. Вдова Аз каждый раз орошала проглоченное солидной порцией мюскаде.

Зази слилась в сонливости с Зеленцом. Пьянье и Турандот в молчании сражались с волокнами натертого сыра.

— Отменный тут луковый суп, — обратился к ним Габриель. — Прямо как будто ты (жест) бросил туда старые подошвы, а ты (жест) вылил воду после мытья посуды. Но как раз это я и люблю — естественность, без всяких там искусственных ухищрений. Все только природное.

Оба закивали, но без словесных комментариев.

— Зази, а ты чего не ешь суп?

— Не тревожьте ее, пусть спит, — страдальческим голосом сказала вдова Аз. — Пусть ей приснится сон.

Зази приоткрыла один глаз.

— Смотри-ка, — сказала она, — эта старая жаба еще здесь.

— Надо иметь сострадание к несчастным, — заметил Габриель.

— Вы добрый человек, — сказала вдова Аз. — Не то что она (жест). Известное дело, дети, они бессердечны.