Карлос Оливейра - Современная португальская повесть

• Название: Современная португальская повесть
• Автор: Карлос Оливейра
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1979

В сборник вошли повести пяти современных португальских писателей: Жозе Кардозо Пиреса «Дофин», Жозе Гомеса Феррейры «Вкус мглы», Мануэла да Фонсеки «Посеешь ветер…», Карлоса де Оливейры «Пчела под дождем», Урбано Тавареса Родригеса «Распад».

В повестях рассказывается о жизни разных социальных слоев португальского общества, их борьбе с фашизмом, участии в революции.

---

Это занятие — утеха и отрада жалких неудачников, которые не смеют коснуться настоящих проблем, а тут они хоть покажут всем свою (кривую или нет) физиономию.

* * *

Телеграмма агентства «Лузитания».

В МОЗАМБИКЕ УБИТ ПОДПОЛКОВНИК

Лоренцо-Маркес, 8 сентября. Главнокомандующий Вооруженными силами в Мозамбике сообщил в специальном послании, что сегодня от ран, полученных в бою, скончался подполковник артиллерии Нуно Алварес Перейра родом из Лейрии, сын Франсиско Перейры Маркеса и доны Романы Соуза Маркес, супруг доны Натерсии Фария Алвес Перейра.

Другие потери

Одновременно Служба информации Вооруженных сил сообщает, что в бою пали смертью храбрых нижепоименованные военнослужащие: в провинции Гвинее — капрал № 078063/73 Луис Понте Лира, житель Польейроса, префектура Арко-да-Кальета, остров Мадейра, сын Мануэла Понте да Лиры младшего и Марии да Силва; солдат № 090187/72 Фернандо Магальяэнс Феррейра, житель Сантьяго близ Кастоэнса, префектура Мартозиньос, сын Жоакина Аугусто Перейры и Анжелины да Консейсан Магальяэнс Феррейры, супруг Марии-Кандиды Диас де Оливейра; солдат № 058477/73 Леонел Томас де Фрейтас Родригес, житель Камаши, префектура Санта-Крус, остров Мадейра, сын Жоана Родригеса и Марии де Фрейтас, супруг Марии-Глории Баптиста Гоувейя Родригес; солдат № 040697/73 Жоан Баптиста Араужо, житель Камаши, префектура Санта-Крус, остров Мадейра, сын Жоана Араужо и Марии Баптиста.

* * *

При вынужденной остановке автоколонны, в которой следовала группа распространения манифеста Демократического союза студентов, были схвачены в населенном пункте Пареде несколько наших лучших активистов.

Что бы там ни было, жизнь возрождается всегда, почти всегда. Она возникает и в самые что ни на есть трудные минуты: солнце порождает новые всходы в любое время года.

Мы ехали колонной сквозь белогубый осенний день по холмам, деревням, площадям и улицам городов. Из рук в руки переходил листок, переходила надежда. Незаметные и безымянные люди, под стать неяркому свету дня, говорили: «Спасибо, друг, всего хорошего».

Со мной ехали ты, Изабел, ты, Ана, ты, Руй, ты, Эркулано, голубоглазый, с пышными светлыми усами; никто из вас не произносил громких речей, ибо нам нужно было просто двигаться вперед в обманчивом сонном отупении полей, куда неслышно вступала осень. Осень нашей битвы за жизнь.

День прошел без купанья. Но мы вдыхали воздух свершений завтрашнего дня, а день этот складывался сегодня в бегущем зеленом пейзаже. Мы остро ощущали гипнотическую силу, гнавшую нас вперед, а путь упирался в стену, которую мы угадывали где-то вдали. Но и эту стену мы видели увитой живой зеленью.

Слово было сказано, его передавали из уст в уста. Поднялись в знак согласия руки, не высоко, но так, чтобы было видно.

Ветер, которого не было, принес нам пушинки нашей мечты, воплощенной в плоть и кровь, питаемой ожиданием, страданием и уверенностью.

Теперь уже — уверенностью, никак не меньше.

* * *

Из листовки за многими подписями,

выпущенной в ходе разоблачительной кампании.

Мы, нижеподписавшиеся граждане Португалии, выражаем гнев и возмущение по поводу фашистского военного путча, разрушившего демократический строй в Чили. Мы осуждаем убийство Сальвадора Альенде, выдающейся личности, подлинного социалиста. Мы протестуем против массовых казней сторонников законного правительства, против бесчеловечных условий, в которые поставлены лишенные свободы защитники Народного единства. Мы выражаем нашу солидарность со всеми, кто продолжает борьбу, и нашу веру в конечную победу чилийского народа.

* * *

Утро еще бесстыдно голубое. Сияет тронутая осенью теплая голубизна сплава моря с небом. А в человеческой волне, которую образовали мы, клокочет ярость. Квартал оцеплен. Единственный выход — в нашей стороне, где стоят лачуги Вале-Эскуро, города в городе. Сюда, отступая перед сомкнутым строем нацеленных карабинов, направляют свои стопы участники разгоняемой демонстрации и попадают из огня в полымя.

Пятое октября. День пятый, фреской запечатленный в храме нашей памяти. Идем молча, глотаем рвущееся наружу пламя. Руки, опущенные в бессилии, — бурые водоросли нашего унижения. Оно жжет нас, хотя мы не склоняем головы перед дубинками полицейских, идем спокойно, сплетя руки и не убыстряя шаг, вниз по улице, к берегу реки, а все остальные пути отрезаны. Идем спокойно, молча. Мы не кричим. В наш адрес несутся угрозы, град ударов падает на наши головы, спины. Тут и там осторожно, но гостеприимно открываются двери. Чистая вода дружелюбных улыбок освежает нас и вознаграждает.

Одна из девушек падает в обморок. Нас, словно скот на убой, рассекли на маленькие группы, дабы экзекуторам возмездия удобней было чинить расправу. Должно быть, каждый, кто выполняет акт насилия, испытывает досаду, легкую тошноту или смутное чувство вины, — эти ощущения обретают над ним власть, от них он багровеет, свирепеет подобно зверю, прежде чем броситься на жертву.

Мы ведем под руки девушку, не вполне еще оправившуюся, потрясенную, в ближайшую молочную лавку, лежащую у нас на пути. Но в дверях вырастает хозяин лавки, он дико таращит глаза, а в его дрожащей руке зажат кухонный нож с длинным лезвием.

— Сюда никто из вас не войдет! Нечего вам делать в моем доме!

Мы смотрим на него с ужасом и отвращением, а он вслед нам брюзжит:

— Я своим трудом нажил все, что тут есть. А «те» хотят все у меня отобрать.

Португальский Пужад?[129] Или собственник, у которого душа ушла в пятки от страха, и в нем не осталось ничего, кроме звериного эгоизма.

* * *

Расклеиваем листовки. Раздаем брошюры. Идет дождь. Мелкий, пенистый, грязный, он мочит волосы, иголками колет лицо и бросает на стены старых домов какой-то странный красноватый отсвет вперемешку с сопливо-белесыми пятнами.

При нашем приближении истощенный подросток лет пятнадцати, оборванный, серый от страха, прячется в ящик из-под строительного раствора, потом, выскочив оттуда, скрывается в закоулках строящегося здания, где он работает наравне со взрослыми.

Двое отставных солдат-инвалидов сказали: «Мы очень хотели бы вам помочь, мы ведь сами пострадали, но…»

На одежде встречных мелкие бусинки дождя, а на лицах — опасение и тревога. Мы сходимся и расходимся перед радиатором машин, редко кто остановится, чтобы что-то сказать; из рук в руки передается брошюра, листовка — азбука Морзе массового протеста. Где это происходит: в Синтре, Алгейране, Мен-Мартинесе?

Дождь разогнал народ с площадей. Но мы укорачиваем щупальца мглы. Заходим в кафе, рестораны, протягиваем руку к почтовым ящикам, включаем «дворники» на ветровом стекле, идем навстречу спешащим мужчинам, супружеским парам, юношам и девушкам, рабочим; одни — четко дружелюбны, другие — насторожены, ох уж эта страна страха, где жизнь подвержена распаду, наши язвы у всех на виду, на плечи давит стыд.

Мы поднимаем голос над лабиринтом путей истории и сегодня, сейчас говорим «Нет!» преступлению.

Одна из девушек-расклейщиц отстала. Я возвращаюсь за ней, октябрьский дождь просачивается сквозь дыры в зонтике.

Светловолосая, с короткой стрижкой, с напудренным (успела!) носиком, в джинсах, запачканных клеем, она кажется потерянной в этой густо-опаловой мгле, и в то же время ее стройная фигурка — олицетворение надежды, упорства, стойкости. На стену наклеена листовка (еще одна), она смялась — дождь нам не помогает, — бурая, как земля, в ней кровь и огонь путеводного маяка, с ним мы идем из лабиринта, это — знамя народа, которое подхватят другие руки.

Держись, девочка, будущее — за тобой. Ведерко с клеем почти опустело. Твое дело считай что сделано. Твой нежный улыбчивый рот морщится от усердия, от желания побыстрей закончить. Осталось совсем немного. На тебя издали смотрит народ. Народ здесь, он во всем: в стене, которую ты воздвигаешь, в пламени, которое ты зажигаешь вопреки дождю. Наше завтра наступит. Не важно, если кое-кто задергивает занавески. В конечном счете город вышел на улицу. Его мокрые глаза — не слезы, наоборот, они предвещают буйство солнечных лучей, навстречу которым протянут свои ветви деревья в саду завтрашнего дня. Когда терпеть невозможно, пей страдание, оно утоляет жажду.

* * *

Каждый день — кражи.

Каждый день — наезды.

Каждый день — возмущение.

Из газет.

ЖЕРТВЫ УЛИЦЫ

В больницу Сан-Жозе поступили вчера следующие жертвы наезда транспорта: Авелино Франсиско Палминьяс, 60-ти лет, проживающий на улице Феррейра Боржес, 35; Руй Мануэл да Крус Маркес, 7-ми лет, проживающий на улице Паскуал де Мело, 71; Умбелина Мария Коэльо, 18-ти лет, проживающая на улице Пауло да Гама, 2–6, Баррейро; в больницу святой Марии была доставлена с тяжелыми телесными повреждениями Изолда Жезус Антонио Нето, 23-х лет, проживающая в местечке Арейя-де-Сима, Алверка.