Николай Омельченко - Опыт философской антропологии

• Название: Опыт философской антропологии
• Автор: Николай Омельченко
• Издательство: Издательство ВолГУ
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-9669-0007-8

Настоящая монография представляет собой опыт гуманистической философской антропологии; автор последовательно доказывает ту истину, что у человека нет будущего по ту сторону принципа гуманизма. В основе полученных выводов находится оригинальная исследовательская методология.

---

Разумеется, мышление без знания фактов, определенной информации невозможно. Преподаватель подает не только импульсы для другого мышления, но и предлагает богатое содержание. В свое время Гегель называл предрассудком положение, согласно которому развитие самостоятельного мышления безразлично к содержанию учебного материала. «По общему заблуждению иному кажется, что мысль лишь тогда несет печать самостоятельности, когда она отклоняется от мыслей других людей… Вообще отсюда идет стремление к тому, чтобы у каждого была своя собственная система и что выдумка считается тем оригинальнее и замечательнее, чем более она безвкусна и безумна, потому что именно этим она в большинстве случаев доказывает своеобразие и отличие от мыслей других людей» (Гегель 1972: 423).

Еще одно замечание (возможно, лишнее): философией нельзя… пугать. Так, на учебных занятиях, зачетах и экзаменах не должно быть атмосферы страха. Философия — это прежде всего размышление, а мышление есть радость. Бояться философии — значит бояться думать, своей мысли, самого себя. На первым взгляд, это — нелепость. Но ведь действительно многие боятся и не хотят думать. Вероятно, оттого, что не верят в себя, не доверяют своему разуму. Весьма любопытная вещь: люди с удивительной легкостью отдают свою веру кому-то, Другому, но не верят в себя; они страшатся поверить в себя.

Верно, что размышление, выдвигая проблемы, создает внутреннее напряжение, которое подчас бывает просто невыносимым. Однако для преодоления этого дискомфорта нет иного положительного средства, кроме… дальнейшего размышления, приводящего к ответу. Философия предлагает верить в себя, в свой разум и чувства, и тогда человеку откроются истины бытия.

3.3. «Ничто само ничтожит»

Эти слова М. Хайдеггера из его работы «Что такое метафизика?» выражают фундаментальную истину, которая одновременно и сокрыта, и открыта, но которая имеет чрезвычайно большое значение для человека.

Многие скептически относятся к философским проблемам, например, к вопросам о бытии и о Ничто как таковых, полагая, что те весьма далеки от реальной жизни. Поэтому что может быть интересного в сугубо метафизических размышлениях? Так, Парменид заявлял: бытие есть, а небытия нет. Кто-то спросит: «Ну и где же здесь „мудрость древних“? То, что видимые мною предметы существуют, — это ясно и понятно. А что я никак не могу воспринять, — то, разумеется, не существует. Если все это очевидно, то зачем вообще рассуждать на эту тему?» Аналитика Хайдеггера убеждает еще раз: метафизика может давать позитивное знание, имеющее определенно прикладной, так сказать, прагматический характер.

Рассуждения Хайдеггера о Ничто великолепны. Прежде всего, он справедливо замечает, что самый первый вопрос о Ничто («Что такое Ничто?») обнаруживает «что-то непривычное». задавая такой вопрос, мы заранее представляем Ничто как нечто, которое тем или иным образом «есть» — словно некое сущее. Но ведь как раз от сущего Ничто абсолютно отлично. Наш вопрос о Ничто — что и как оно, Ничто, есть — искажает предмет вопроса до его противоположности. Вопрос сам себя лишает собственного предмета. Соответственно, и никакой ответ на такой вопрос тоже совершенно невозможен. В самом деле, он обязательно будет получаться в форме: Ничто «есть» то-то и то-то. И вопрос, и ответ в свете Ничто одинаково нелепы (см.: Хайдеггер 1993: 18).

Он также справедливо указывает на то, что мышлению, которое по своей сути всегда есть мышление о чем-то, поистине пришлось бы, занявшись продумыванием Ничто, действовать вразрез с собственной своей сутью. Поскольку, таким образом, нам вообще отказано в возможности сделать Ничто предметом мысли, то со всем нашим вопрошанием о Ничто мы уже подошли к концу.

Вместе с тем Хайдеггер (1993: 18, 19), апеллируя к рассудку и повседневной практике, когда мы ежечасно говорим о Ничто, все же предлагает, пожалуй, единственно возможную дефиницию: «Ничто есть полное отрицание всей совокупности сущего»; «Ничто есть отрицание всей совокупности сущего, оно — абсолютно не-сущее». При этом философ утверждает: «Ничто первоначальнее, чем Нет и отрицание».

Тем самым Ничто обретает некий объективный статус. Ничто — объективно. Ничто — объективная данность, которая способна продуцировать некую деятельность, и эта деятельность адекватна природе этой объективности, то есть Ничто как абсолютное отрицание производит различные виды отрицательной деятельности, Ничто является источником для всякого отрицания. Как пишет Хайдеггер (1993: 23), «не Нет возникает в силу отрицания, а отрицание коренится в Нет, проистекающем из ничтожения Ничто. Отрицание есть лишь вид ничтожащего поведения, т. е. такого, которое заранее уже опирается на ничтожение Ничто». По его словам, «Ничто — источник отрицания, не наоборот».

По мнению Хайдеггера, только иррациональное настроение (например, радость от близости любимого человека) позволяет «ощутить себя посреди сущего в целом», то есть высокое качество собственного существования. Подобное настроение для философа есть «фундаментальное событие нашего бытия». В этой связи он спрашивает: «Бывает ли в нашем бытии такая настроенность, которая способна приблизить его к самому Ничто?» — поскольку поставить перед Ничто по-настоящему могло бы именно такое иррациональное настроение, которое по самой своей сути совершающегося в нем раскрытия обнаруживает Ничто.

По Хайдеггеру (1993: 20), «это может происходить и действительно происходит — хотя достаточно редко, только на мгновения, — в фундаментальном настроении ужаса». При этом под «ужасом» понимается не та слишком частая способность ужасаться, которая по сути дела сродни избытку боязливости. Ужас в корне отличен от боязни. «… Ужасу присущ какой-то оцепенелый покой». Именно таким «ужасом приоткрывается Ничто». В ужасе «земля уходит из-под ног». Точнее: ужас уводит у нас землю из-под ног, потому что заставляет ускользать сущее в целом. Отсюда и мы сами — вот эти существующие люди — с общим провалом сущего тоже ускользаем сами от себя.

По точному наблюдению Хайдеггера, ужас перебивает в нас способность речи. Поскольку сущее в целом ускользает и надвигается прямое Ничто, перед его лицом умолкает всякое говорение с его «есть». То, что охваченные жутью, мы часто силимся нарушить пустую тишину ужаса именно все равно какими словами, только подчеркивает подступание Ничто. Что ужасом приоткрывается Ничто, человек сам подтверждает сразу же, как только ужас отступит. С ясностью понимания, держащейся на свежести воспоминания, мы вынуждены признать: там, перед чем и по поводу чего нас охватил ужас, не было, «собственно», ничего. Так оно и есть: само Ничто — как таковое — явилось нам (см.: Хайдеггер 1993: 21).

Таким образом, заключает Хайдеггер, в фундаментальном настроении ужаса мы достигаем того события в нашем бытии, благодаря которому открывается Ничто и исходя из которого должен ставиться вопрос о нем. Как обстоит дело с Ничто?

По Хайдеггеру (1993: 21–22), Ничто дает о себе знать в настроении ужаса — но не как сущее. Равным образом не выступает оно и как предмет анализа. Ужас вовсе не способ постижения Ничто. Тем не менее благодаря ему и в нем Ничто приоткрывается. Хотя опять же не так, будто оно являет себя в чистом виде «рядом» с жутко проседающей совокупностью сущего. Ничто выступает при ужасе одновременно с совокупностью сущего. При ужасе сущее в целом становится шатким. Ничто приоткрывается, собственно, вместе с сущим и в сущем как в своей полноте ускользающем.

Другими словами, бытие становится, точнее, всегда является ускользающим благодаря Ничто. Ничто делает бытие шатким. Ничто заставляет бытие исчезать. Чем сильнее и интенсивнее воздействие Ничто, тем быстрее ускользает, исчезает бытие.

Согласно Хайдеггеру, в ужасе происходит отшатывание от чего-то, но это отшатывание — не бегство, а оцепенелый покой. Отшатывание исходит от Ничто. Ничто не затягивает в себя, а сообразно своему существу отсылает от себя. Это отталкивание-отсылание к ускользающему сущему в целом, отовсюду теснящее нас при ужасе, есть существо Ничто: ничтожение, — и оно не является итогом какого-то отрицания. «Ничто само ничтожит» (Хайдеггер 1993: 22).

Хайдеггер продолжает: «В светлой ночи ужасающего Ничто впервые происходит простейшее раскрытие сущего как такового: раскрывается, что оно есть сущее, а не Ничто». Существо исходно ничтожащего Ничто и заключается в этом: оно впервые ставит наше бытие перед сущим как таковым.

Только на основе изначальной явленности Ничто человеческое присутствие способно подойти к сущему и вникнуть в него. «Человеческое присутствие означает: выдвинутость в Ничто» (Хайдеггер 1993: 22). Выдвинутое в Ничто, наше присутствие в любой момент всегда заранее уже выступило за пределы сущего в целом. Это выступание за пределы сущего Хайдеггер называет трансценденцией.