Николай Омельченко - Опыт философской антропологии

• Название: Опыт философской антропологии
• Автор: Николай Омельченко
• Издательство: Издательство ВолГУ
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-9669-0007-8

Настоящая монография представляет собой опыт гуманистической философской антропологии; автор последовательно доказывает ту истину, что у человека нет будущего по ту сторону принципа гуманизма. В основе полученных выводов находится оригинальная исследовательская методология.

---

Правда, если опять-таки в духе либерализма заметить, что личность конституируется собственностью (то есть создается институтом собственности), то получим само собой разумеющееся: идея собственности отменяет идею раба.

Кроме того, не следует забывать, что собственность всегда образует фундамент власти. Именно поэтому правомерны нестареющий вопрос «кому выгодно?» и соединение политики с категорией интереса. Когда же собственность приравнивается к свободе, то оказывается, что власть есть свобода. Вот где, в частности, находится сильнейший источник человеческого стремления во власть! Если же иметь в виду соотношение «мера свободы определяет меру ответственности», то выходит, что именно люди огромной власти несут огромную ответственность за происходящее в мире.

Ф. А. Хайек отмечал, что слово «индивидуализм» приобрело сегодня негативный оттенок и ассоциируется с эгоизмом и самовлюбленностью. Однако, по его мнению, именно индивидуализм, уходящий корнями в христианство и античную философию, впервые получил полное выражение в период Ренессанса и положил начало той целостности, которую мы называем теперь западной цивилизацией. «Его основной чертой является уважение к личности как таковой (курсив мой. — Н. О.), то есть признание абсолютного суверенитета взглядов и наклонностей человека в сфере его жизнедеятельности, какой бы специфической она ни была, и убеждение в том, что каждый человек должен развивать присущие ему дарования» (Хайек 1992: 19).

Очевидно, что в такой интерпретации понятие индивидуализма совпадает с понятием гуманизма эпохи Возрождения. Изъян подобного истолкования заключается в признании «абсолютного суверенитета» взглядов и наклонностей человека. Другими словами, «человек есть мера всех вещей». Но в таком случае кто может быть судьей в моих частных делах? Кто определит, что лучше — быть киллером или полицейским? Здесь сама личность решает, что есть хорошо и плохо, и ее решение оказывается абсолютно верным. Сколько индивидов — столько мнений, а сколько мнений — столько истин. Таким образом, подобный индивидуализм связан с софистикой.

Очевидно, что сегодня требуется новым гуманизм, апеллирующий к идее партнерства между человеком и природой, между государством и гражданским обществом, между властью и человеком. Метафизика уважения к человеку не означает ложного его возвеличивания. Уважение не терпит лести.

б) Экзистенция и бытие

Социально-философские концепции личности совершенно не затрагивают логику человеческого духа, экзистенциальный анализ внутреннего мира человека.

Например, по наблюдению Ж.-П. Сартра (1992: 51): «Пока живешь, никаких приключений не бывает. Меняются декорации, люди приходят и уходят — вот и все. Никогда никакого начала. Дни прибавляются друг к другу без всякого смысла, бесконечно и однообразно. Время от времени подбиваешь частичный итог, говоришь себе: вот уже три года я путешествую, три года как я в Бувиле. И конца тоже нет — женщину, друга или город не бросают одним махом. И потом все похоже — будь то Шанхай, Москва или Алжир, через полтора десятка лет все они на одно лицо. Иногда — редко — вникаешь вдруг в свое положение: замечаешь, что тебя заарканила баба, что ты влип в грязную историю. Но это короткий миг. А потом все опять идет по-прежнему, и ты снова складываешь часы и дни. Понедельник, вторник, среда. Апрель, май, июнь. 1924, 1925, 1926».

Вспомним также А. Камю: «Бывает, что привычные декорации рушатся. Подъем, трамвай, четыре часа в конторе или на заводе, обед, трамвай, четыре часа работы, ужин, сон; понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, все в том же ритме — вот путь, по которому легко идти день за днем. Но однажды встает вопрос „зачем?“. Все начинается с этой окрашенной недоумением скуки. „Начинается“ — вот что важно. Скука является результатом машинальной жизни, но она же приводит в движение сознание. Скука пробуждает его и провоцирует дальнейшее: либо бессознательное возвращение в привычную колею, либо окончательное пробуждение. А за пробуждением рано или поздно идут следствия: либо самоубийство, либо восстановление хода жизни» (Камю 1990: 2 9—30).

Экзистенциализм рассказывает о реальности, которая радикально отличается от существования индивидов во внешнем мире социума. Говоря словами Сартра (1992: 49), «я склоняюсь над каждой секундой, стараюсь исчерпать ее до дна, все, что она содержит — и мимолетную нежность прекрасных глаз, и уличный шум, и обманчивый свет зари, — я стараюсь вобрать в себя, навеки запечатлеть в себе, и, однако, минута истекает, я не удерживаю ее, мне нравится, что она уходит». Именно такое, экзистенциальное бытие является подлинным. Безличное же существование среди людей и институтов оказывается неподлинным, то есть псевдобытием, ложным бытием.

По Хайдеггеру, повседневный человек не знает Ничто, оно заслонено от него. Человек, погруженный в настоящее (можно сказать: в социальное/институциональное бытие), не знает будущего. Он пребывает в неподлинном бытии. Только взгляд в будущее, где его поджидает Ничто, и фундаментальный ужас, приоткрывающий Ничто, делает экзистенцию человека подлинным бытием: он озабочен теперь навсегда, он в тревоге, он скучает и страдает, страшится и цепенеет (Хайдеггер 1986: 36–39).

Имеются основания полагать, что экзистенция — это своеобразная реальность (экзистенциальное поле, поле человеческого духа), которая обладает своей жизнью, собственной динамикой и может быть конструктивна либо деструктивна не только для смыслов человеческого существования, но и для других форм бытия. Мы вправе говорить о феномене активности экзистенциального поля (разума и чувств, рационального и иррационального компонентов, в том числе интуиции, воли, любви и т. д.), когда наш дух оказывает непосредственное влияние на внешний мир и самого себя.

Экзистенция (экзистенциальное поле) является проводником смыслов и понимания. В этой связи фраза «Сначала жить, затем философствовать» может означать: сначала нужно обрести экзистенциальное бытие, жизнь в духе, а затем заниматься философией (правда, при этом следует иметь в виду, что философия сама принимает участие в становлении нашей экзистенции). Другими словами, экзистенциальным опыт является условием философствования. Без внутренней жизни ума и чувств философствование невозможно.

Заметим также, что и деструктивность внешних факторов находит себе путь через экзистенциальную реальность. Например, страх есть дополнительный канал нашего разрушения. Смерть, ничто ничтожит через страх.

в) Бытие и смысл

Всякое бытие для своего присутствия в мире нуждается в сущности, а человеческое бытие — в смысле как своей сущности. С этой точки зрения легко принять теорию Виктора Франкла об экзистенциальном вакууме как факторе, обусловливающем ноогенные неврозы и самоубийства.

По Франклу (1990: 24, 25), сегодняшний пациент в большей степени страдает «от глубинного чувства утраты смысла», которое соединено с ощущением пустоты; поэтому психотерапевт и говорит «об экзистенциальном вакууме». По его утверждению, «ощущение отсутствия смысла становится все более распространенным явлением».

Он приводит весьма характерные свидетельства. Вот одно из них.

«Из статистики известно, что среди причин смертности у американских студентов второе место по частоте после дорожно-транспортных происшествий занимают самоубийства. При этом число попыток самоубийства (не закончившихся смертельным исходом) в 15 раз больше.

Мне сообщили интересные статистические данные, полученные при опросе 60 студентов университета штата Айдахо после подобных попыток самоубийства. У них подробнейшим образом выяснялось все, что связано с мотивом этого поступка, и вот что было обнаружено: 85 процентов из них не видели больше в своей жизни никакого смысла; при этом 93 процента из них были физически и психически здоровы, жили в хороших материальных условиях и в полном согласии со своей семьей; они активно участвовали в общественной жизни и имели все основания быть довольными своими академическими успехами» (Франкл 1990: 26).

Другой пример, из письма одного американского студента В. Франклу. «Мне 22 года… у меня есть ученая степень, у меня шикарный автомобиль, я полностью независим в финансовом отношении, и в отношении секса и личного престижа я располагаю большими возможностями, чем я в состоянии реализовать. Единственный вопрос, которым я себе задаю, — это какой во всем этом смысл» (Франкл 1990: 41).

Как видно, у этих американских студентов все в порядке по части их социального/институционального статуса. Нет порядка только в одном — в смысле их человеческого бытия. Отсутствие же сущностного, скрепляющего стержня (каким является смысл) разрушает их внутреннее и внешнее бытие. Очень важно: ментальная реальность разрушает физическую (телесную) и институциональную реальность. Это подтверждает ту идею, что экзистенция (экзистенциальное поле личности) является автономно существующей структурой, которая не сводится к физическим, социальным и другим материальным формам бытия.