Мирослав Попович - Кровавый век

• Название: Кровавый век
• Автор: Мирослав Попович
• Жанр: Культурология
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-03-7263-4

Книга «Кровавый век» посвящена ключевым событиям XX столетия, начиная с Первой мировой войны и заканчивая концом так называемой «холодной войны». Автор, более известный своими публикациями по логике и методологии науки, теории и истории культуры, стремился использовать результаты исследовательской работы историков и культурологов для того, чтобы понять смысл исторических событий, трагизм судеб мировой цивилизации, взглянуть на ход истории и ее интерпретации с философской позиции. Оценка смысла или понимание истории, по глубокому убеждению автора, может быть не только вкусовой, субъективной и потому неубедительной, но также обоснованной и доказательной, как и в естествознании. Обращение к беспристрастному рациональному исследованию не обязательно означает релятивизм, потерю гуманистических исходных позиций и понимание человеческой жизнедеятельности как «вещи среди вещей». Более того, последовательно объективный подход к историческому процессу позволяет увидеть трагизм эпохи и оценить героизм человека, способного защитить высокие ценности.

---

Характерно, что образованный офицерами Михновского и враждебно настроенный к «угодовцам» полк имени Богдана Хмельницкого присягал именно Центральной Раде. Позже Центральная Рада по соглашению с Временным правительством, особенно обеспокоенным созданием неконтролируемых вооруженных частей, согласилась вывести полк на фронт, но не спешила это сделать, и определенное время подчиненный ей украинский полк стоял в Киеве. Во время выезда на фронт эшелон полка на Посту Волынском был обстрелян казаками и обнаружил полную небоеспособность.

«Магическое слово «универсал», неожиданно вынесенное на поверхность демократического, крестьянского, социалистического движения, удовлетворяло всех, кто хотел демонстрации украинской суверенности… Сие была та мистика, которая проносится так часто в больших революционных движениях», – писал позже Грушевский.[212] Эта мистика «проносилась» потому, что за спиной лидеров Центральной Рады был съезд, который представлял полтора миллиона солдат-украинцев.

В ходе революции возникали украинские части и такие полувоенные организации, как «Свободное казачество»; все они присягали Центральной Раде как национальному центру. Бывали и потешные ситуации. 4 июля в Киев прибыл из Саратова украинский полк и попросил Грушевского, чтобы тот принял у него парад. Профессор несколько стушевался, но выполнил пожелание саратовцев, и они поехали себе дальше на фронт.

Образование национальных частей и естественная ориентация их на свой национальный центр вдохновляли Центральную Раду на решительные шаги в противостоянии с Временным правительством. Первым в России собранием, запрещенным Временным правительством, стал именно II Украинский военный съезд. Съезд все же открылся в Киеве 5 июня вопреки правительственному запрещению, и именно здесь как проявление протеста возникла идея I Универсала. Слово «универсал» родилось на съезде, в военных кругах. Сам термин тогда значил чуть ли не больше, чем содержание документа, написанного Винниченко пылко и романтично, но, по настоянию Ефремова, отредактированного и приглаженного.

Настоящая ограниченность Центральной Рады сказалась в том, что ей не удалось создать войско одновременно профессиональное и – на ее взгляд – надежное.

Центральная Рада добивалась от Временного правительства формирования военных частей по территориально-национальному принципу. Правительство – по инициативе военных и в первую очередь Корнилова – соглашалось на постепенную «украинизацию» военных формирований и начал ее с 34-го корпуса генерала Скоропадского. Таких украинизированных частей Центральная Рада боялась чуть ли не больше, чем русских, потому что не могла держать их под своим контролем.

Сам Скоропадский писал в письме на имя генерал-квартирмейстера фронта, что для него важно, чтобы «пришли люди, проникнутые идеей украинства», чтоб они «были бы хорошими бойцами, а не разная шваль (дезертиры и тому подобное), которые, прикрываясь всякими вывесками, думают лишь о том, как бы не попасть под огонь противника-немца».[213] В результате I Украинский корпус Скоропадского был укомплектован в значительной мере офицерами неукраинского происхождения или украинцами русской культуры. Центральная Рада сделала все, чтобы I Украинский корпус Скоропадского был расформирован.

Численность войск, которые присягали Центральной Раде, определяют по-разному – от 300 тысяч до 1,5 миллионов. В Киеве на момент Октябрьского переворота войск, верных Временному правительству, насчитывалось около 10 тысяч, верных Центральной Раде – 8 тысяч, большевикам – 6 тысяч. Основным «аргументом» против Временного правительства было открытие 20 октября III Всеукраинского военного съезда, на котором сначала 965, а в конце съезда – 2 тысячи делегатов представляли 3 млн украинцев-фронтовиков. Днем позже в Киеве открылся Казачий съезд, настроенный по отношению к Украине очень агрессивно; однако казачьих делегатов было всего 600. Но казаки отправились на Дон вместе со штабом и ориентированными на Россию войсками Киевского округа. Это и решило судьбу власти в Украине.

Как же произошло, что Центральная Рада, создав с такими трудностями без подготовленных кадров национальный государственный центр, так легко проиграла большевикам? Зимой 1918 г. те полудеморализованные красные части, которые направлялись завоевывать Украину, были немногочисленны. Постоянно пьяные отряды Муравьева, идущие на Киев, состояли всего из 700 человек. Единственный и скорее символический бой, в котором украинские части были разбиты большевиками, произошел под станцией Круты 17 января 1918 г.; силы красных оцениваются в 6 тыс. бойцов с небольшим, им противостояли национальные части в количестве всего 500 человек, из них 300 студентов и гимназистов, в то время как в Киеве насчитывалось в октябре 16 тыс. бойцов в разных сердюцких полках, гайдамацком курене и других украинизированных частях!

Украинская государственность вернулась с немцами после подписания в Бресте Центральной Радой мирного договора. Это и определило ее судьбу. Получив (где-то между Сарнами и Житомиром) весть о подписании Брестского соглашения, председатель Центральной Рады Грушевский заплакал. Украина учла интересы немцев, а этого политики Надднепрянщины всегда так боялись. Мировая война заканчивалась, и небольшие шансы появились у Центральных государств лишь в виде материальных ресурсов Украины, которые оккупанты могли взять с помощью украинской национальной власти. И Центральная Рада, и ее наследник – гетман Скоропадский в глазах украинского населения ассоциировались с оккупацией, которая никогда не бывает сладкой. Большевики тоже подписали мир в Бресте, но они не привезли с собой оттуда оккупационные батальоны.

Можно отметить одну черту революционной эпохи, которая свойственна также и большевистской революции. Революционные деятели энергию распада и развала старой системы отождествляли, как правило, с энергией создания нового строя, энергией конструктивной. В действительности же неповиновение и недовольство нередко выливались в шумиху на митингах, дезертирство и анархию. Людей, которые готовы были отдать свою жизнь за четко сформулированные идеалы и умели подчинить себе мятежные массы, в любой революции было не так уж и много.

И все же при гетманате появилась какая-то призрачная перспектива национальной солидарности. Режим гетманата, конечно, был консервативным и авторитарным. Гетман Скоропадский был таким же корпусным командиром, как и его бывший однополчанин и хороший знакомый Маннергейм. Но в Финляндии Маннергейм, барон, генерал российской службы, к тому же швед немецкого происхождения, сумел удержать авторитарный и консервативный режим вплоть до 1945 г., добившись высокого уровня национальной солидарности. В Украине правительство Скоропадского не смогло достичь внутренней стабильности, сбить волну погромов и бандитизма, стабилизировать финансы, нормализовать торговлю и создать кое-какие предпосылки для экономического оживления, по крайней мере, в сельском хозяйстве. Конечно, развала экономики, вызванного мировой войной, гетманат преодолеть не мог, но ситуация в Украине была неизмеримо лучше, чем в России. Скоропадский опирался на круги либеральной интеллигенции, которые в конечном итоге очень поправели после переворота большевиков; при нем было сделано очень много для украинской науки и образования. Гетман пытался создать вооруженные силы Украины, насколько это было возможно в условиях оккупации. Режим Скоропадского – это правоцентристский авторитарный режим, но нет никаких оснований считать его антинациональным.

Гетман П. П. Скоропадский

И все это развалилось, как только разгром немецкой армии на полях Франции и революция в Германии и Австро-Венгрии лишили режим Скоропадского оккупационной военной опоры.

Характерно, что национал-демократия в лице лидера ПУСФ Ефремова все время находилась в оппозиции к гетманскому правительству, но это была, так сказать, «оппозиция его сиятельства». Был образован оппозиционный Национальный союз, возглавляемый тем же Никовским. Когда национал-социалистические партии начали готовиться к вооруженному восстанию против гетмана, Ефремов забеспокоился и убеждал Винниченко и Шаповала, что гетман, возможно, «одумается».

Национал-социалистические деятели и тогда, и позже, в своих воспоминаниях, оценивали режим гетмана как «пророссийский» и «антинациональный», то есть под национально-радикальным углом зрения.

Сельский парень-самоучка, почитатель поэзии модерна и философии Ницше, Шаповал видел политическую Украину селом, противостоящим «чужому городу» с его гимназистами и евреями. Исходя из подобных установок, деятели постгетманского украинского государства на выборах в Трудовой конгресс лишали права голоса профессоров и врачей, предоставляя его только учителям и «лекпомам» (врачебным помощникам, «фершалам»). Сознательная игра в плебейство приводила к тому, что украинские интеллигенты, сотрудничавшие с государством Скоропадского, после его развала примкнули не к УНР, а к белым или красным. Никовский в газетных статьях призывал судить Науменко и Василенко. Символично, что у белых оказался и юрист М. Чубинский, министр Скоропадского, сын автора национального гимна Украины. В Крыму оказался В. Вернадский, где-то на Кубани погиб в безвестности Б. Кистяковский.