Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

• Название: Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]
• Автор: Пол Андерсон
• Издательство: Параллель, Пересвет, Фрегат
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5—86097—064—1

Без издательской аннотации.

СОДЕРЖАНИЕ:

Восставшие миры (пер. с англ. С. Борисова)

Зима мира (пер. с англ. А. Молокина и Л. Терехиной)

Сломанный меч (пер. с англ. Н. Гузнинова)

---

Пикенс сглотнул.

— Да, сэр. Конечно.

— Хорошо. — Снелунд встал. — Идемте в конференц-зал. Мой штаб ждет. Обсудим план в деталях. Хотите стимулирующую таблетку? Совещание может затянуться.

Да, он заставил говорить о себе — вначале на Венере, потом на Земле, потом в секторе Альфа Круцис. Он был сластолюбцем, но когда на его пути вставало препятствие или подвертывался выгодный шанс — и двадцать демонов не могли заставить его свернуть.

11

Катрин определила расстояние между Громовым камнем до Порт-Фридериксена примерно в две тысячи километров. Но то было расстояние по карте, которое воздушная машина преодолевает за пару часов, а космическое судно — за столько же минут или секунд. По земле же и пешком такой путь требовал недель.

Мало того, что путь был очень труден; большая часть его была неведома дидонианам. Подобно большинству примитивных народов, они редко уходили за пределы небольшой обжитой территории. Предметы обмена чаще передавались из общины в общину с караваном, проделывающим долгий путь. Поэтому те трое, что сопровождали людей, должны были сами выбирать дорогу. И часто, особенно в горах, плутали.

Короткий день тоже не ускорял путешествия. Аборигены отказывались двигаться в темноте, и Фландри вынужден был согласиться с тем, что идти ночью по незнакомой местности и вправду неразумно. Дни удлинялись по мере смены сезонов; в середине лета продолжительность дня составляла семь часов из восьми и трех четвертей. Но дидониане пользовались лишь четырьмя-пятью часами. И причина этого носила опять же практический характер. В пути, отторгнутый от обильного питания, поставляемого фермами, ногас должен есть за троих — все, что ему удастся найти. Растительная же пища менее калорийна, чем мясная, и аборигенам нужно было немалое время на то, чтобы наполнить свои тела «горючим».

— Из нас двадцать четыре — гуманоиды, — сказал Фландри. — И еще шестнадцать, которых мы оставили, плюс доктор, он тоже есть хочет. Не знаю, протянем ли мы на нашем рационе.

— Мы можем воспользоваться кое-какой местной едой, — уверила его Катрин. — В некоторых растениях и животных есть левоориентированные соединения, напоминающие по своему составу земные соединения с глюкозой. Я могу показать растения тебе и твоим мальчикам.

— Что же, полагаю, мы можем поползать, поискать их… будем привыкать к лагерной устричной жизни.

— Устричной?

— А что делают устрицы? Главным образом ничего. — Фландри провел пальцем по своим усам. — Черт возьми, что за отвратительная щетина. Две вещи я не догадался спасти: бритву и зеркало.

Катрин засмеялась.

— Почему же ты раньше не сказал? У них здесь есть бритвы. Неуклюжие, не очень острые, но побриться ими можно. Позволь мне стать твоим парикмахером.

Касания ее рук ввергли Фландри в головокружение. Он был рад, что остальным она дала возможность самим заботиться о себе.

Все они в какой-то степени подпали под ее очарование. Он знал: это происходит не потому, что она — единственная среди них женщина. Каждый жаждал ее внимания и выказывал ей свое. Ему страшно хотелось, чтобы все это прекратилось, но он не мог приказывать — нервы у всех и так уже были натянутыми. Он не был для них больше капитаном, но лишь командиром: он сохранил свой ранг, хотя и потерял статус безраздельного хозяина корабля. Они охотно шли навстречу, но дисциплина, конечно, не была уже такой строгой. Упростились даже отношения между рядовыми и офицерами. Он чувствовал, что должен в какой-то мере воспрепятствовать этому, поскольку это вело если не к враждебному отношению к нему самому, то к холодной отчужденности: ведь он стоял в стороне от остальных с их вновь завязывающимися дружескими узами.

Однажды ночью он проснулся и, лежа без сна, случайно услышал разговор между несколькими своими людьми. Двое заявляли о своем намерении не просто подчиниться интернированию, но примкнуть к войскам Мак-Кормака, если такой шаг покажется им благоразумным по прибытию на базу. Они убеждали своих друзей проявить такое-же благоразумие. Друзья отнекивались, но весьма добродушно. Вот это и беспокоило Фландри: то, что никто больше не беспокоился. Он начал подслушивать уже нарочно. Он не собирался ничего никому сообщать; просто ему хотелось знать, чего он может ждать от своих людей. Не то, чтобы он чувствовал особую потребность в каких-то доказательствах, нет, его забавлял сам процесс «сования носа».

Это началось сразу после того, как процессия оставила Громовой Камень. Троих дидониан Катрин представила как Открывателя Пещер, Приносящего Урожай и, к общему удивлению, Кузнеца. Было более чем сомнительно, чтобы единства думали о себе, называя себя по имени. Их названия совершенно точно базировались на личных качествах или событиях их прошлого. Каждое единство являло собой концентрацию особого качества — и ничего более.

Часто они обменивались третями, чтобы образовать Отыскателя Железа, Защитника Северных Ворот, или Несущего в Дом Свет. Катрин объясняла это частично потребностью в разнообразии, частично возможностью освежить привычки и знания, которыми располагало каждое единство, частично — квазирелигиозным ритуалом.

— Насколько я себе уяснила, единение является идеалом этой культуры, равно как и большинства остальных, — сказала она Фландри. — Они считают, что весь мир в потенции является единым. И они стараются достичь единения церемониями, мистическими созерцаниями, приемом галлюциногенов и так далее. Каждодневный обряд заключается в частом образовании новых связей. Годовой пик приходится для них на период осеннего равноденствия, главным образом потому, что в этот период для них доступны экстатические, трансцендентальные ощущения.

— Да, я полагаю, что такой расе должны открываться интересные сексуальные возможности, — сказал Фландри.

Она вспыхнула и отвела взгляд. Он удивился такой ее реакции — ведь она воспринимала жизнь как ученый. Ассоциации с периодом ее жизни в плену? «Нет, — решил он. — Жизненная сила слишком сильна в ней для того, чтобы позволить неприятным воспоминаниям надолго захватить себя в плен; шрамы, конечно останутся навсегда, но жизнерадостность уже вернулась к ней. Отчего же такая застенчивость?»

Они шли вдоль скальной гряды. Эта территория принадлежала другой общине, родственной племени Громового Камня, и она охотно позволила этот переход. Они уже поднялись выше зоны джунглей. Воздух здесь был тропическим по земным стандартам, но на удивление сухим, с бризом, что овевал кожу, ласкал волосы и нес с собой запахи, чья пряность не была неприятной. Земля была покрыта травой, больше напоминавшей коричневую губку. Вокруг царило радужное цветение с отдельными вкраплениями стрельчатых кустов, гранатовых деревьев и деревьев-фонарей. Слева высилась масса наподобие земных кораллов, их красные и голубые краски казались особенно живыми на фоне вечных серебристо-серых красок неба.

Ни один из дидониан не был законченным. Один представлял собой связь ногаса и рукаса; два рукаса были заняты сбором ягод, три крилло улетели на разведку. Необьединенные животные могли лишь выполнять несложные задания и распознавать нужду в соединении, когда она возникала.

Не считая легких вещей, которые несли рукасы, ногасы легко и свободно тащили весь багаж, захваченный с борта шлюпки. Идущие налегке люди свободно успевали за животными. Фландри велел им ускорить дело, помогая рукасам, и они разбрелись по холму.

Рядом с Фландри осталась только Катрин.

Он остро ощущал каждую ее черту: изгибы груди и бедер под комбинезоном, свободный танцующий шаг, блеск и игру волос над загорелым лицом, сияние огромных зелено-золотистых глаз, запах теплой плоти… Он сразу же изменил тему.

— Разве… э… пантеистическая концепция не является для дидониан естественной?

— Не более, чем монотеистическая является естественной для человека, — с такой же поспешностью ответила Катрин.

— Все зависит от степени культуры. Некоторые общины имеют свои особенности в этом отношении, что выделяет их не только среди прочего населения мира, но и среди других общин. Их ритуалы напоминают мне празднества некоторых людских племен, приветствующих Могущественное и его главу. Они тяготеют к воинственности и хищничеству. — Она указала вперед, туда, где смутно маячили горные пики. — Боюсь, что нам придется миновать общину такого рода на своем пути. Это — одна из причин, по которой этот поход не вызвал энтузиазма в общине Громового Камня. Слова путешествуют независимо от того, путешествуют ли единства. Нужно напомнить Много Мыслей насчет нашего оружия.

— Существа, не боящиеся смерти — свирепые противники, — заявил Фландри. — Однако я не могу представить, чтобы дидонианина восхитила потеря одной из составляющих; и каждый хиш должен обладать обычным желанием избежать боли.