Руслан Шабельник - Песнь шаира или хроники Ахдада

• Название: Песнь шаира или хроники Ахдада
• Автор: Руслан Шабельник
• Жанр: Фэнтези

В романе имеют место джинны и древние клады, волшебные превращения и человеческое вероломство, один заколдованный юноша и один расколдованным принц. Упоминается Сулейман сын Дауда (мир с ними обоими), гуль-людоед и злая колдунья. Но ни слова нет о летающем ковре, великих воителях прошлого и волшебной лампе. В первой части повествуется о Шамс ад-Дине Мухаммаде - султане города Ахдада и о визире его Абу-ль-Хасане. О новой наложнице султана, о пропаже его сына, о змее, что выползает каждую ночь из дворца, и о том, что из всего этого вышло. Во второй части семеро узников, в числе которых и наш султан, рассказывают семь историй. Истории приключились с ними и не с ними в разное время, истории странным образом переплетаются, дополняют друг друга и проливают немного света на то, что произошло в первой части. В третьей и последней части, как и положено, - развязка.

---

- Что? Отрубить мне голову? - то, что осталось от врача Дубана начало смеяться. - А, может быть, повесить?

Визирю Абу-ль-Хасану сделалось страшно. Хорошо шутить с сильными мира сего, когда тебе нечего терять. А если, кроме головы, Аллах дал тебе еще и тело. Милое уму, несколько тучное тело, да поясница побаливает, но за столько лет привык.

- Я... да ты... - лицо султана Ахдада налилось дурной кровью, затем пошло пятнами, тоже дурными. - Я велю тебя стянуть с твоего блюда, а затем изжарить на медленном огне, посмотрим, как тогда ты посмеешься!

- Жарь. Я живу в таком положении уже много лет. Чуть меньшее количество лет, я пребываю в этой сокровищнице. Когда был жив твой отец - достопочтенный султан Нур ад-Дин, которого никто, даже в бреду не назвал бы мягким - еще ничего, а сейчас... я устал жить. Убивай, жарь и покончим с глупыми разговорами.

Шамс ад-Дин Мухаммад взглянул на визиря. У Абу-ль-Хасана тут же высохла слюна, и он чуть не облился от страха. Вот уж кого светлейший прикажет поджаривать на медленном огне, да и при наличии шеи повесить не составит особого труда.

- Достопочтенный Дубан, о шахиншах лекарей и шейх ученых, не сыщется ли в сундуке мудрости, коим - Аллах тому свидетель - является твоя бесценная голова, среди прочих м-м-м, э-э-э, мудростей средства от болезни, доставляющей столько неприятностей славным жителям, э-э-э славного Ахдада, - запинаясь, вопросил Абу-ль-Хасан.

- Не сыщется, - ответил Дубан, часто моргая.

Абу-ль-Хасан почувствовал, как душа его подошла к носу, готовая вот-вот вылететь из него.

- Ай, глупая голова, от тебя никакого толку! - Шамс ад-Дин вновь затопал ногами. - Ай, глупый визирь, от тебя толку еще меньше...

- Однако в сундуке мудрости имеется средство от сна. Семена одного дерева страны Аль-Хабаш, их следует высушить, затем обжарить без масла и пряностей, затем измельчить, после залить горячей водой и выпить этого настоя не меньше трех чашек. Посадите человека, рядом с постелью больного, и он своими глазами увидит, куда исчезают несчастные.

- Узнай, кто в городе заболел в последнее время, - Шамс ад-Дин прекратил топать ногами, и даже обычная бледность вернулась на щеки повелителя правоверных (а султан в своем городе - повелитель правоверных). - И достань мне этих семян! Сегодня же, к вечеру!

- О, светоч мира, да где ж я...

Голова вздохнула.

- Вон, два мешка у стены валяются, жареные уже. Бери - не хочу.

44.

Продолжение рассказа третьего узника

Когда я взял одежду девушки, и её сестры улетели и оставили её одну. И когда они скрылись от неё и исчезли из глаз, Ситт Шамса сказала:

- О тот, кто взял мою одежду и оставил меня нагою! Прошу тебя, верни её мне и прикрой мою срамоту. Да не даст тебе Аллах вкусить мою печаль!

И когда я услышал от неё такие слова, ум мой был похищен страстью к девушке, и усилилась моя любовь к ней. И я не смог утерпеть и поднялся с места и побежал и бросился на девушку и схватил её и потащил и спустился с ней вниз, и принёс её к себе в комнату, и набросил на неё свой плащ, а девушка плакала и кусала себе руки.

И я запер её и пошёл к шейху Насру и осведомил его о том, что получил девушку, завладел ею и снёс её вниз, в свою комнату, и сказал:

- Она теперь сидит и плачет и кусает себе руки.

И, услышав мои слова, шейх поднялся и пошел в комнату и, войдя к девушке, увидел, что она плачет и опечалена. И шейх поцеловал перед ней землю и приветствовал её, и она сказала:

- О старик, разве делают люди, подобные тебе, такие скверные дела с дочерьми царей? Ты должен знать, что мой отец - великий царь и что все цари джиннов его боятся и страшатся его ярости, у него столько колдунов, мудрецов, кудесников, шайтанов и маридов, что не справиться с ними никому, и подвластны ему твари, числа которых не знает никто, кроме Аллаха. Как это подобает тебе, о старик, давать у себя приют мужчинам из людей и осведомлять их о наших обстоятельствах и твоих обстоятельствах.

- О царевна, - ответил шейх Наср, - этот человек совершенен в благородстве и не стремится он к делу дурному. Он только любит тебя, и женщины сотворены лишь для мужчин. Если бы он не любил тебя, он бы из-за тебя не заболел, и его душа едва не покинула его тела из-за любви к тебе.

И он передал ей обо всем, что рассказал ему я о своей страсти, и о том, что делали девушки, летая и умываясь, и из них всех мне никто не понравился, кроме неё. И шейх Наср поднялся и вышел от неё и, принеся роскошную одежду, отдал девушке, а потом он принес ей кое-чего поесть и попить и поел вместе с нею и стал успокаивать её душу и рассеивать её страх. И он уговаривал её мягко и ласково и говорил ей:

- Пожалей того, кто взглянул на тебя одним взглядом и стал убитым любовью к тебе, - и успокаивал её и умилостивлял, употребляя прекрасные слова и выражения.

И девушка плакала, пока не взошла заря, и душа её успокоилась, и она перестала плакать, когда поняла, что попалась и освобождение невозможно.

И тогда она сказала шейху Насру:

- О старик, так судил Аллах моей голове, что буду я на чужбине и оторвусь от моей страны и родных и сестёр. Но прекрасно терпение в том, что судил мой господь.

И потом шейх Наср отвел ей комнату во дворце, лучше которой там не было, и оставался у неё, утешая её и успокаивая, пока она не сделалась довольна, и её грудь расправилась, и она засмеялась, и прошло её огорчение и стеснение в груди из-за разлуки с её близкими и родиной и разлуки с сёстрами, родителями и царством.

И шейх Наср вышел ко мне и сказал:

- Поднимайся, войди к ней в комнату и поцелуй ей руки и ноги.

И я вошёл и сделал это, а потом поцеловал девушку между глаз и сказал ей:

- О владычица красавиц, жизнь души и услада взирающих, будь спокойна сердцем. Я взял тебя лишь для того, чтобы быть твоим рабом до дня воскресенья, и я, о госпожа, хочу только взять тебя в жены, по обычаю Аллаха и посланника его, и отправиться в мою страну, и будем мы с тобой жить в городе Басра, и я куплю тебе невольниц и рабов, и есть у меня мать из лучших женщин, которая будет служить тебе, и нет нигде страны прекраснее, чем наша страна, и все, что есть в ней, лучше, чем во всех других странах и у других людей. И её жители и обитатели - хорошие люди со светлыми лицами.

И затем шейх Наср сговорился с царевной и принял полномочие на заключение брака, и заключил брак царевны со мной. И я взял её за руку и вложил её руку в свою, и шейх выдал её за меня с её дозволения, и устроил торжество, подобающее для царевен, и ввел меня к жене. И я поднялся, и открыл дверь, и откинул преграду, и сломал печать, и увеличилась моя любовь к ней, и усилилось мое влечение и страсть, и, достигнув желаемого, я поздравил себя и произнёс такие стихи:

Чарует твой стройный стан, и чёрен твой томный взгляд,

И влагою прелести покрыто лицо твоё.

Ты взорам моим предстала в виде прекраснейшем,

Там яхонт наполовину, треть тебя - изумруд.

А пятая часть - то мускус; амбра - шестая часть,

И жемчугу ты подобна, нет, ты светлей его.

И Ева не родила подобных тебе людей,

И в вечных садах найти другую, как ты, нельзя.

Коль хочешь меня пытать, - обычай таков любви,

А хочешь меня простить, так выбор ведь дан тебе.

Земли украшение, желаний моих предел,

Кто против красы твоей, прекрасная, устоит?

А шейх Наср стоял у двери, и, услышав эти стихи, он сказал:

- О царевна, ты слышала слова этого человека? Как ты упрекаешь меня, когда он произнёс эти стихи из любви к тебе?

И, услышав это, царевна повеселела, развеселилась и обрадовалась. И я провёл с нею сорок дней, счастливый и радостный, наслаждаясь и блаженствуя, и шейх каждый день доставлял нам новую радость и счастье, подарки и редкости, и мы жили у него в радости и веселье. И понравилось царевне жить со мной, и она забыла свою семью.

45.

Продолжение рассказа шестого узника

- А я ему и говорю: "Хочешь денег?" А он мне: "Конечно, хочу!" А я ему: "На!" А он мне: "На!" И вот - пф-ф-ф.

Абд-ас-Самад пил. И хоть Аллах всевидящий и всезнающий и запретил потреблять правоверным напитки, дурманящие ум, а Абд-ас-Самад считал себя ревностным мусульманином, он все равно пил. Ибо - и Аллах свидетель - бывают в жизни моменты, когда не пить просто нельзя.

Слепой Манаф уже несколько раз призывал правоверных к молитвам. Сначала к предрассветному фаджру, потом к полуденному зухру, потом к асру, Абд-ас-Самад, которого внимательные слушатели должны помнить, как магрибинца, ждал. В условленном месте ждал Камакима-вора. С добычей. Перстнем. И каждый раз он исправно справлял намаз, моля Аллаха об удаче. Не себе - Камакиму. О-о-о, ожидание. Что может быть тягучее и мучительнее ожидания. Когда день кажется вечностью, и пекучее солнце с живостью разомлевшего варана ползет по небу.

Полоненная страстью душа изнывает от мук.

Так доколе же будешь вдали ты держаться, доколе?