Константин Кайтанов - Повесть о парашюте

• Название: Повесть о парашюте
• Автор: Константин Кайтанов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Автор книги, летчик-парашютист, рассказывает читателям о своей жизни и о развитии парашютного спорта и нашей стране.

---

Даже такая, казалось бы на первый взгляд, мелочь, как открывание фонаря, и то могла затруднить оставление самолета, и потому на случай катастрофы была создана система аварийного сброса фонаря, которая мгновенно открывала кабину.

И тем не менее…

Я помню, уже после войны летчик с большим боевым опытом вынужден был покинуть свой истребитель, который, штопором ввинчиваясь в воздух, падал на землю. Летчик оставил самолет вполне грамотно и даже хорошо, но на опасно малой высоте.

Как это бывает обычно, была создана аварийная комиссия, которая начала изучать все обстоятельства вынужденного прыжка. Меня тоже включили в эту комиссию.

— Почему вы так поздно оставили самолет? — спросил я летчика.

— Применить парашют, — отвечал он, — я решил еще тогда, когда самолет был на большой высоте, но…

А дальше выяснилось: чтобы сбросить фонарь на этом самолете, надо было дернуть за ярко окрашенный шарик величиной с небольшое яблоко. Однако сделать это оказалось не так просто. Пока самолет, бешено вращаясь, падал на землю, этот шарик, подвешенный на тонком металлическом тросе, беспорядочно метался в разные стороны и поймать его оказалось весьма трудно. Только на третьей попытке удалось летчику схватить этот шарик и что есть силы дернуть на себя. После этого фонарь сорвало потоком воздуха, а летчик отделился от самолета.

Чтобы проверить, так это или не так, я на самолете такой же конструкции поднялся с этим летчиком в воздух. Он управлял машиной, сидя в задней кабине. Я помещался в передней, где находился он во время злополучного штопора. Нужно было снова ввести самолет в штопор и повторить попытку аварийно сбросить фонарь, то есть опять поймать рукой этот прыгающий шарик. Все оказалось так, как рассказывал летчик: этот шарик выделывал такие выкрутасы, что быстро поймать его было очень нелегко. Даже если учесть, что я ловил его, заранее зная, что прыгать не буду и что летчик, когда придет время, выведет самолет из штопора. Другими словами, я был в несравненно лучших условиях, и то для аварийного сброса фонаря мне понадобилось несколько лишних секунд времени.

Стало понятным, почему летчик оставил самолет на столь небольшой высоте. А могло ведь случиться, что он вообще не успел бы прыгнуть и… финал был бы плачевен.

Комиссия представила свои соображения в конструкторское бюро, на завод, изготавливавший эти самолеты, и система аварийного сброса фонаря была переделана.

Впрочем, не только аварийный сброс — любая техническая деталь самолета в какой-то мере — иногда в решающей — влияет на безопасность полета и поэтому все время находится в поле зрения инженеров, техников и инструкторов-парашютистов.

Ошибаясь и расплачиваясь за ошибки, заблуждаясь и исправляя свои заблуждения, мы накапливали бесценный опыт.

Каждый прыжок мы тщательно анализировали, отмечали правильные и неправильные действия парашютистов, чтобы полнее воссоздать картину прыжка. Отбирали то, что полезно, отбирали все, что мешало делу. Мне было чрезвычайно важно как можно лучше научить летчиков применять парашют в тот критический момент, когда речь пойдет о жизни и смерти. Тяжело в ученье — легко в бою, — говорил Суворов. И я не жалел сил — ни своих, ни моих учеников, — чтобы возможно лучше подготовить их к тому часу, который — мы знали — грядет.

Многие тысячи жизней советских летчиков, спасенные во время Великой Отечественной войны в воздушных боях при помощи парашютов, показали, что наши усилия не пропали даром. Наши летчики имели лучшую подготовку, нежели враг.

Как ни готовились мы к обороне завоеваний первого в мире социалистического государства рабочих и крестьян, война грянула неожиданно — гитлеровская Германия вероломно напала на нашу страну. Эффект внезапности был велик. В начальный период войны враг обладал значительным превосходством сил. В том числе и в воздухе. Нам предстояло выдержать суровый экзамен.

Суровый экзамен

Это случилось 22 июня 1941 года в пять часов утра.

Летчик 124-го истребительного полка младший лейтенант Кокорев вел свой первый воздушный бой в только что начавшейся войне.

…Очередной заход в хвост «мессершмитту-110». Кокорев жмет на гашетку и не чувствует привычного дрожания машины от выстрелов. Кончились боеприпасы! Но враг не уйдет. Охваченный желанием во что бы то ни стало уничтожить гитлеровца, младший лейтенант своей машиной бьет в хвост «мессершмитту».

Фашист закувыркался к земле.

Самолет Кокорева, хотя и был поврежден, все еще слушался рулей управления. Ему удалось посадить машину. Но площадка была неровная, и самолет при посадке разбился. Кокорев поджег его и скоро был у себя в части. За этот подвиг Кокорев был награжден орденом Красного Знамени…

Почти в это же время, то есть около пяти часов утра 22 июня, летчик 46-го истребительного полка старший лейтенант Иванов винтом своей машины разрушил хвостовое оперение вражеского бомбардировщика «хейнкель-111», и тот врезался в землю. Иванов прыгнуть с парашютом не смог из-за потери высоты и погиб при ударе о землю. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза…

Лейтенант Рябцов, ведя в первый день войны около десяти часов утра воздушный бой над Брестской крепостью, таранным ударом вогнал в землю немецкий «мессершмитт». «Чайка» Рябцова тоже получила повреждение, летчик вынужден был воспользоваться парашютом, и когда он уже опускался на раскрывшемся парашюте, гитлеровцы обстреляли его и ранили в ногу. И все-таки приземлился Рябцов благополучно, недалеко от своего аэродрома и продолжал воевать дальше..

В первый день войны воздушные тараны совершили летчики Н. Игнатьев, А. Данилов, А. Макляк и другие — всего более десяти. Какого же накала гнев двигал людьми, если они ценой собственной жизни готовы были не дать врагу пройти? И не давали. Несмотря на вероломную внезапность нападения, на численное превосходство врага. Этим людям, воспитанным Ленинским комсомолом, коммунистической партией, дороже собственной жизни было благо Родины.

Но для меня несомненно также и другое. Советским летчикам было чуждо чувство жертвенности. Они были преисполнены решимости остановить ненавистного врага и уничтожить его. Но отнюдь не обязательно ценой собственной жизни. Надо было не умирать, а побеждать. Побеждать любой ценой. В том числе и тараном. Но шли на него летчики не в последнюю очередь потому, что у них было надежное средство спасения из поврежденного или разрушенного самолета. Это средство — парашют. Он помогал преодолеть психологический барьер перед тараном, он придавал силы, он обещал продолжение борьбы с гитлеровскими захватчиками.

Однако тараны таранами — и мы еще вернемся к ним, — а надо было побеждать не числом, а умением.

Большую службу сослужил парашют во время Великой Отечественной войны в воздушных боях, в штурмовых и бомбардировочных рейдах на передний край и в глубокий тыл гитлеровской армии, в операциях по выброске десантов и связи с партизанами. Да и мало ли где еще невозможно было обойтись без парашюта. Несмотря на обилие работы, я внимательно следил за применением парашюта в военных условиях и все больше убеждался: нет, не зря мы вели перед войной такое широкое обучение летного состава парашютному делу. Пригодились многие навыки и приемы. Война родила и много нового. Но все-таки на основе, созданной в мирное время.

19 августа 1941 года летчик Почевалин на самолете МИГ-3 вступил один на один в воздушный бой с «мессершмиттом-110». Эта машина, по замыслу конструктора, была создана якобы универсальной и могла использоваться и как разведчик, и как бомбардировщик, и как истребитель. Однако на практике этот «универсал» оказался хуже самолетов специального назначения. Впрочем, он обладал внушительной огневой мощью, особенно спереди. Кроме двух крупнокалиберных пулеметов, защищавших заднюю полусферу, впереди были установлены шесть огневых точек, преимущественно пушки. Когда начинала работать вся эта система огня, широкий сноп разноцветных пуль и снарядов вырывался из шести стволов. Производя сильное впечатление, он, разумеется, обладал и большой разрушительной способностью. Вот почему наши бывалые летчики-истребители, которым доводилось встречаться с этим самолетом, не советовали никому ходить на него в лобовую атаку.

Вот с таким-то самолетом и вел бой наш летчик. Энергично маневрируя, Почевалин зашел сверху сзади и обезвредил воздушного стрелка, а затем с ближней дистанции ударил по кабине летчика. Задымив моторами, самолет врага опустил нос и перешел в отвесное пикирование до самой земли. Пока Почевалин добивал врага, вдруг, неизвестно откуда, появился немецкий истребитель и зажег его самолет. Выйдя из-под ударов, наш летчик пытался сбить пламя, но это ему сделать не удалось.