Константин Кайтанов - Повесть о парашюте

• Название: Повесть о парашюте
• Автор: Константин Кайтанов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Автор книги, летчик-парашютист, рассказывает читателям о своей жизни и о развитии парашютного спорта и нашей стране.

---

К вечеру, когда мы со Скитевым несколько успокоились и отдохнули, нам снова пришлось предстать перед нашими эскулапами. Они хотели выяснить, как отразился полет и прыжок на наших организмах. Ничего существенного не обнаружили.

Прыжок с высоты 9800 метров был экзаменом, и довольно строгим. Однако он показал, что мы можем сделать больше и возможности для этого, и технические, и физические, у нас есть. Скоро это подтвердилось на практике.

Меньше чем через месяц, 26 августа, я повторил свой высотный прыжок. Правда, на этот раз с высоты более 11 000 метров.

Все было почти так же. Но именно почти.

В намеченной точке я прыгнул и вовремя раскрыл парашют. Вопреки ожиданиям он раскрылся быстро и мягко. И я повис в мертвой, совершенно непостижимой, прямо-таки загадочной тишине. Было слышно, как шипел кислород, выходя из металлических баллонов. Вверху мягко «дышал» купол парашюта, сжимаясь и разжимаясь во время раскачивания.

Но куда делась меховая рукавица с левой руки? Еще на земле обе рукавицы я привязал к рукавам комбинезона. Теперь одной нет. С беспокойством поднял к лицу левую руку, оставшуюся в тонкой шерстяной перчатке. Рука не чувствовала холода и уже не сгибалась в пальцах. Вся кисть левой руки была нема. Неужели обморозил? Потянулся левой рукой к одной из парашютных лямок, но онемевшая кисть не слушалась меня. Через некоторое время, видимо, с уменьшением высоты, стало теплее, и рука начала давать знать о себе. Тысячи раскаленных иголок впились в кисть. Последние сомнения прошли. Так и есть. Рука обморожена!

Я смотрел на свой высотомер, записывал в заранее составленный вопросник ответы — словом, работал по программе, которая составлена была еще на земле. Парашютирование продолжалось довольно долго, около двадцати минут.

С высоты земля казалась ровной, но по мере приближения к ней я стал различать болотистую площадку, изрытую ямками. Это старый полигон со множеством больших воронок от взрывов артиллерийских снарядов и авиационных бомб. Я снижался со значительной скоростью. Нужно отстегнуть кислородную аппаратуру, которая должна, повиснув на длинной стропе, первой встретить землю и несколько уменьшить мой вес. Необходимо, кроме того, открыть запасной парашют.

Я сделал попытку развернуться по ветру. Но одной рукой сделать это мне не удалось. Тогда, идя спиной по ветру, я открыл запасной парашют. Но он раскрылся вяло. Сгоряча схватил стропы левой рукой, затряс их, чтобы помочь куполу быстрее раскрыться. И отпустил: в руке адская боль! Стропы запасного парашюта вдруг спутались между собой и, поднимаясь вверх, начали запутываться в стропах главного купола.

Земля уже совсем близко. А вместо уменьшения скорость парашютирования стала возрастать. До земли всего 80— 100 метров. Я быстро выхватил из специального чехла большой острый нож и перерезал лямки запасного купола. Главный купол выправился — и в тот же миг я свалился в одну из воронок, заросшую мелким кустарником.

Первый удар принял ногами, второй — боком о выступ воронки и тяжело упал на дно. Через несколько секунд со страшной болью в руке и правом боку я медленно вылез из ямы, пошел к ближайшей канаве и опустил в нее обмороженную руку, распухшую до размеров слоновьей стопы.

Приземление произошло совсем недалеко от аэродрома, и вскоре наши врачи оказали мне медицинскую помощь.

Когда закончили проверку приборных показаний, меня поздравили с новым рекордом: высота оставления самолета 11037 метров. Вскоре подтверждение высоты и дополнительное сообщение, что это была нижняя кромка стратосферы, пришло из Пулковской обсерватории.

Я был рад и гордился. Значит, прыжок выполнен из нижней кромки стратосферы! Я сделал его во славу нашей Родины, воспитавшей сотни и тысячи летчиков, парашютистов, способных не только подняться в стратосферу, но и работать в ней. Этим прыжком была практически доказана возможность спасения на парашютах в случае аварии с тех высот, куда могли подниматься наши летательные аппараты.

Свой первый прыжок я совершил в 1932 году с высоты 600 метров. Прошло пять лет напряженного труда, экспериментов, успехов и неудач, и вот мои труды были вознаграждены, — высота прыжка поднята до границ стратосферы. Но и это не предел, думал я. Придет время, и потолок прыжков будет повышен.

Неуклонный рост потолка нашей авиации требовал новых кадров парашютистов, которые на практике постигли бы всю сложность выполнения высотных прыжков, освоили бы технику. Опыта парашютистов-одиночек, совершивших несколько высотных прыжков, было явно недостаточно, и в 1939 году командование Военно-Воздушных Сил нашей армии решило провести первый учебный сбор инструкторов-парашютистов в Ростове-на-Дону.

За несколько дней до нашего приезда в Ростове начала работать группа парашютистов из одного научно-исследовательского центра, которой надо было провести серию прыжков на максимальной скорости самолетов, чтобы выяснить влияние таких прыжков на организм человека. Задача эта была новой и весьма сложной, поскольку перегрузки при выполнении скоростных прыжков возрастали в десяти-четырнадцатикратном размере. Ведь оставление самолета с немедленным раскрытием парашюта проводилось на скорости полета до четырехсот семидесяти километров в час.

В эту группу входили парашютисты В. Романюк, А. Колосков, Н. Гладков, А. Петкевич, Г. Федюнин и другие. Уже закончив свою работу, эта группа целиком включилась в состав сборов и выполняла программу целиком. Было чрезвычайно интересно и полезно познакомиться с асами нашего парашютного дела. Особенно мне понравился скромный, немного даже застенчивый Вася Романюк. Глядя на него, трудно было поверить, что он совершал отчаянно смелые прыжки.

В послевоенные годы В. Романюк стал ведущим парашютистом страны. Он в совершенстве овладел как затяжными, так и высотными прыжками из стратосферы и установил несколько блестящих мировых рекордов. Впоследствии В. Романюк был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

На сборы приехала большая группа медицинских работников, а также наши ведущие конструкторы парашютов Н. Лобанов, И. Глушков, чтобы своими глазами посмотреть, как работают их парашюты, послушать тех, кто прыгал с ними, свои конструкции.

Начались занятия. Мы изучали материальную часть кислородной аппаратуры, устройство и назначение каждой детали, рассчитывали время пользования в зависимости от высоты, производили зарядку, индивидуальную подгонку. Эти занятия было поручено проводить мне, поскольку я раньше имел дело со всем этим хозяйством.

Распорядок дня был довольно-таки жестким и насыщенным. Но люди мы были молодые, привычные к работе, и это нас мало тяготило. Жили на большой веранде служебного дома, где находился и штаб сборов. В свободное время здесь всегда было весело. Перед тем как мы отправлялись в подчинение «товарища Морфея», то есть спать, кто-нибудь рассказывал очередную необычайную историю из своей практики. И, как сказал мне потом писатель Николай Шпанов, несколько дней пробывший у нас, он на всю жизнь напитался самыми неожиданными приключениями из летной жизни и теперь не знает, кому отдать пальму первенства — охотникам или парашютистам.

В течение нескольких дней мы занимались теорией, а затем начались прыжки.

22 мая 1939 года два четырехмоторных тяжелых корабля подняли в воздух 22 парашютиста. Высота была небольшая, всего 4000 метров, кислородом мы не пользовались, и этот вылет послужил своеобразной прикидкой.

Постепенно высота увеличивалась. 1 июня с высоты 5000 метров совершили прыжок 29 человек, а через день в том же составе, но уже с применением кислородных приборов, мы оставили самолет на высоте 7400 метров.

Мы прыгали много раз, днем и ночью. Это была напряженная работа.

9 июня группа из семи парашютистов — В. Козуля, A. Зигаев, А. Мухоротов, В. Романюк, А. Лукин, А. Федюнин, Н. Цвылев — выполнила групповой прыжок с высоты 8200 метров.

Программа сборов выполнена полностью. Летных и парашютных происшествий не было. Мы разъехались по своим округам и частям, чтобы передавать накопленный опыт товарищам. И скоро, 31 июля, Н. Нуреев, А. Барков и я после соответствующей подготовки совершили прыжок с кислородными приборами с высоты 9010 метров.

Великая Отечественная война на несколько лет задержала дальнейшее завоевание высот, но уже в конце 1945 года наши парашютисты вновь установили несколько мировых рекордов в затяжных и высотных прыжках. Появилась большая группа парашютистов-стратосферников — это были В. Романюк, Н. Гладков, А. Колосков, П. Долгов. Они существенно повысили потолок прыжка.

Мой рассказ, однако, был бы далеко не полным, если бы я не упомянул о достижениях наших парашютисток. А их вклад в покорение воздушной стихии поистине весом.

В то время, когда парашютизм только что получил права гражданства в нашей стране, смелые прыжки женщин имели большое значение и, без сомнения, сыграли заметную роль в распространении этого мужественного спорта среди молодежи. Я всегда испытывал чувство глубокого восхищения перед нашими замечательными парашютистками. Со многими из них я был знаком, а некоторых готовил к прыжкам.