Константин Кайтанов - Повесть о парашюте

• Название: Повесть о парашюте
• Автор: Константин Кайтанов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Автор книги, летчик-парашютист, рассказывает читателям о своей жизни и о развитии парашютного спорта и нашей стране.

---

Еще проходя курс летного обучения в Гатчине в 1912 году, он задумывался над тем, как выполнить такую фигуру в воздухе. Производя самостоятельные теоретические расчеты, он все больше убеждался в осуществимости своего замысла. Имеются сведения о том, что П. Н. Нестеров обращался за консультацией к Н. Е. Жуковскому и лично встречался с ним. Цель летчика заключалась в том, чтобы на практике доказать: в умелых руках аэроплан может летать уверенно и красиво, как птица, выполняя различные фигуры без опасности потери управления и падения на землю.

Закончив теоретические и практические приготовления, Нестеров ждал подходящего момента для того, чтобы выполнить «мертвую петлю». Вот в это время и появились газетные сообщения о том, что прославленный французский авиатор Пегу летал вниз головой и проделал в воздухе фигуру, которую называли «чертовой петлей».

Нестеров решил в кратчайший срок провести свой опасный эксперимент.

27 августа 1913 года на одноместном самолете-моноплане «ньюпор» с мотором «гном» мощностью 70 лошадиных сил Нестеров взлетел с Куреневского аэродрома, находящегося близ Киева. Набрав 1000 метров высоты, летчик на пикировании развил нужную скорость и на высоте 600–700 метров стал выводить машину к линии горизонтального полета, а затем и в режим набора высоты. Машина, описывая плавную кривую, дошла до верхней точки окружности, легла на спину, затем так же плавно опустила нос вниз и описала вторую часть петли, замкнув окружность за 6–8 секунд полета.

Выведя машину из пикирования, Нестеров стал снижаться по спирали и вскоре совершил посадку на аэродроме.

После приземления друзья встретили Нестерова поздравлениями, а начальство… нагоняем.

Так была впервые в мире на аэроплане выполнена в вертикальной плоскости замкнутая окружность, которая получила название «мертвой петли». Уже в наше время в честь первого исполнителя эта фигура высшего пилотажа была названа «петлей Нестерова».

Нагрузки при выполнении петли Нестерова не велики, техника — не сложна, и любой курсант в летной школе учится выполнять эту фигуру. Известны случаи, когда подряд одна за другой выполнялось несколько десятков петель. А незадолго до нашего прибытия в Первую Краснознаменную эскадрилью служивший в ней Валерий Чкалов в порядке эксперимента выполнил на истребителе ни много ни мало 250 петель Нестерова.

В 1933 году, имея уже солидную практику в выполнении всякого рода прыжков с парашютом, я задался целью совершить прыжок из задней кабины боевого самолета Р-5 в тот момент, когда он будет находиться в верхней точке «петли Нестерова».

Получив предварительную консультацию у наших теоретиков и выслушав практические советы старых, бывалых летчиков, я приступил к практическим предварительным опытам.

Выполняя на самолете петли Нестерова, я внимательно наблюдал за тем, сколько времени машина находится вверх колесами, то есть в верхней точке петли. Когда самолет выходил на верхнюю точку, я сбрасывал маленький парашютик с грузом. Мне удалось установить, что парашютик снижался с такой же скоростью, с какой снижается парашютист, отделившись от самолета. Полученные результаты, таким образом, свидетельствовали о том, что прыжок из самолета, выполняющего петлю Нестерова, вполне возможен. И я решил прыгать.

Утром 9 июня 1933 года мы поднялись в воздух. Самолет Р-5 вел летчик Новиков. На высоте 800 метров мы пошли строго к центру круга аэродрома, против ветра. Миновав центр круга, Новиков увеличил обороты мотора, и самолет стал набирать скорость. Я сидел в задней кабине и испытывал привычное волнение.

Скорость 220 километров в час. Вижу, как нос самолета плавно начал подниматься вверх, а земля побежала куда-то вниз. Я встал на сиденье и, крепко держась руками за борта кабины, внимательно наблюдал, как машина забирается все выше и выше, описывая первую половину овала петли.

Все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы уловить момент, когда самолет ляжет на спину в верхней части кривой. Еще немного… Еще… Пора!

Я резко оттолкнулся обеими руками и ногами, но отделиться от самолета мне не удалось. Огромная центробежная сила прижимала меня к фюзеляжу. Преодолевая эту силу, я с огромным напряжением отвоевывал каждый сантиметр, и, когда самолет стал переваливаться через верхнюю точку петли, мне все-таки удалось оторваться от него. Двигаясь параллельно движению самолета, я падал, однако медленнее, чем он…

В тот момент, когда самолет только начал скатываться вниз по своей кривой, я вдруг почувствовал удар. Это хвостовое оперение задело меня своей левой частью. Из-за этого удара я потерял значительную часть инерции и стал падать по вертикали. Во время падения все время вертел головой, ища глазами самолет, и вдруг вижу, как непонятно откуда, не то сверху, не то сбоку, на меня надвигается машина. Я предельно ясно различил красный кружок в центре винта и весь сверкающий диск бешено крутящегося пропеллера. Мне показалось, что какая-то чудовищная сила тянет меня к самолету и я, не в силах удержаться, неотвратимо втягиваюсь в эту крутящуюся мясорубку…

Желая как-то избежать столкновения, я чисто инстинктивно широко развел руки и ноги и уж совсем непонятно для чего открыл рот.

Крылья самолета пронеслись совсем близко от меня. Так, по крайней мере, это мне показалось тогда. А наблюдавшие с земли за прыжком мои товарищи были уверены, что столкновение неизбежно.

Но самолет пролетел мимо, а я продолжал падать. Как потом выяснилось, ударившись о левую часть хвостового оперения, я этим ударом выбил руль из руки летчика, который инстинктивно нажал на педаль, и вторая часть петли из-за этого получилась косой. Самолет уклонился влево.

Убедившись, что машина ушла вниз, я тотчас же раскрыл парашют. Уселся поудобнее на круговой лямке и вдруг почувствовал, что по всему телу прокатилась волна страшной усталости. Нервное напряжение давало знать о себе. Наступила такая слабость, что я не мог, кажется, пошевелить пальцем.

Когда я немного пришел в себя, сидя под куполом парашюта, и стал готовиться к приземлению, начались новые волнения. Я кинул взгляд вниз и увидел, что прямо подо мной железнодорожная станция Гатчина-Балтийская!..

До земли оставалось около двухсот метров. Продолжаю снижаться и вижу, что на станции стоит поезд, а другой подходит к вокзалу. Пассажиры стоящего у перрона поезда, увидев меня, приветливо машут руками. А на поезде, подходящем к вокзалу, никто меня не видит. Во всяком случае, состав, хоть и не быстро, но движется вперед.

Неважный, думаю, выдался денек. Только кончились одни неприятности — в воздухе, начинаются другие — на земле. Собираю стропы и начинаю скользить. Скажу откровенно, что на этот раз я скользил так, как никогда до этого не скользил, и не зря старался. Убедившись, что до идущего поезда я не дойду метров семи — десяти, я перестал скользить. Парашют, несколько успокоившись, стал меньше раскачиваться, лучше замедлять скорость снижения. Однако она все еще была велика, и я, благословляя свою судьбу, со всего размаха свалился в яму поворотного круга.

Так через двадцать лет после того, как П. Нестеров выполнил в воздухе свою «мертвую петлю», я совершил прыжок с парашютом из боевого самолета, выполняющего петлю Нестерова.

Однако как ни труден и опасен прыжок из этой фигуры, она в летном обиходе встречается сравнительно не часто, разве лишь при обучении или специальном задании пилоту. Другое дело — вираж, пожалуй, самая распространенная фигура, необходимая не только, скажем, во время воздушного боя, но и практически в любом полете.

Вираж представляет собой замкнутый круг, описываемый самолетом в одной плоскости, то есть без набора и потери высоты, с входом в него и выходом из него в одном и том же направлении. Вираж может быть сделан как в левую, так и в правую сторону.

В зависимости от крена вираж бывает мелкий (с креном до двадцати пяти градусов) и глубокий (с креном до восьмидесяти градусов). Перегрузки при мелком вираже бывают обычно небольшие, при глубоком же в зависимости от типа самолета возрастают в 3–5 раз.

Первый свой прыжок из виража, как говорилось выше, я выполнил еще в августе 1932 года. Н. Евдокимов заложил тогда вираж градусов этак под семьдесят пять. Как я ни старался удержаться на крыле самолета, крепко держась за борт кабины, какая-то мощная сила резко отшвырнула меня в сторону от самолета, и только спустя полторы-две секунды началось обычное падение. Если не считать этого грубого броска, то прыжок из виража мало чем отличался от обычного и не был трудным. Иное дело — прыжок из штопора.

До 1916 года штопор как фигура был мало изучен и считался, пожалуй, основной причиной многих катастроф и гибели большого числа летчиков.

Так считалось до тех пор, пока 24 сентября 1916 года наш талантливый летчик К. К. Арцеулов не выполнил преднамеренно впервые в истории авиации штопор для того, чтобы доказать возможность выхода самолета из этой фигуры. Эксперимент его прекрасно удался. Штопор постепенно начали «приручать». В мое время, еще в Оренбургской школе, на учебных самолетах, а затем и на истребителях мы в учебных целях сначала с инструктором, а затем и самостоятельно много раз вводили самолет в штопор, делали заданное количество витков и снова выводили. И все-таки время от времени, преимущественно из-за неопытности летчиков, штопор заканчивался трагически. Надо было освоить технику прыжков со штопорящего самолета.