Игорь Зимин - Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора

• Название: Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора
• Автор: Игорь Зимин
• Жанр: Культурология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-227-06060-0

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

---

Графиня фон Ливен и князь Козловский. Карикатура Дж. Крукшенка

Во второй половине октября 1834 г. Николай I, совершавший путешествие по России, вызвал цесаревича в Москву, куда он прибыл в сопровождении попечителя, князя Ливена, но пробыл там всего два дня и затем возвратился в Александровский дворец, а оттуда 27 октября, вместе с отцом, выехал в Берлин, где находилась императрица Александра Федоровна.

Упомянем, что тогда, в декабре 1834 г., в Царском Селе начал службу корнет лейб-гвардии Гусарского полка М.Ю. Лермонтов.

В январе 1835 г. по высочайшему повелению в Александровский дворец из Германии доставили две вазы с гирляндами голубого фарфора. В феврале у мебельного мастера Бабкова купили «ко вновь устроенному мраморному камину в ванной комнате» императрицы Александры Федоровны станок для каминного прибора красного дерева и прибор к нему (щипцы, лопатка, шевелка, щетки и меха), а также ящик для дров и каминный экран. В марте в Угловом кабинете императрицы Александры Федоровны расстелили «ковер большой». В мае в комнатах императрицы установили «стол алебастровый круглый с пьедесталом», в июне – вазу яшмовую черную золоченую.

Белая башня

В августе 1835 г. мастер Гамбс поставил в правый флигель, в комнаты великого князя Константина Николаевича, диван с двумя ящиками и 12 стульев. Напомним, что великий князь Константин Николаевич с 1833 г. жил в комнатах бельэтажа правого флигеля, за Концертным залом. Там же находились и комнаты наследника. Тогда же в левый флигель для Столовой великих княжон Гамбс поставил 12 стульев плетеных.

В 1835 г. у повзрослевших детей появилась новая забава – телескоп, который для них установили в Белой башне. 17-летний цесаревич записал в дневнике: «В 4 ч. мы пошли обедать к сестрицам и после бегали в горелки и ходили на башню, где устроили телескоп, чтобы смотреть на комету. После чая в залах и чтения в 9 ч. мы с сестрицами отправились на башню смотреть комету, но ничего не видели». Заметим, что в телескоп на звезды смотрела еще Екатерина II. Для его размещения над покоями императрицы, на крыше Фонарика в Зимнем дворце, устроили башенку, которую снесли по распоряжению Николая I в 1826 г.[146] В феврале 1836 г. на императорскую половину Александровского дворца доставили из Петербурга четыре фарфоровые вазы голубого цвета и чуть позже от столярного мастера Карла Болгагена – диван «в почивальню наследника».

Вид из окна Белой башни

Осень 1836 г. (сентябрь-ноябрь) Николай I с семьей провел в Александровском дворце. Тогда он восстанавливался после перелома ключицы, случившегося во время очередной «командировки» императора по России. В октябре он писал И.Ф. Паскевичу:

«Мне, слава Богу, лучше; прихожу помаленьку в силы; рука еще слаба и с трудом сижу на лошади, ибо левой рукой не могу править, и на рысях плечу чувствительно. Здесь все тихо и смирно; сына занимаю командою малых отрядов на маневрах, и идет порядочно.

Жена моя тебе кланяется; целую ручки княгине, а тебя сердечно обнимаю. Прощай, любезный Иван Федорович, верь искренней неизменной моей дружбе».

Александровский дворец в 1837–1843 гг.

В феврале 1837 г., после почти 10-летнего перерыва, в Александровском дворце на императорской половине вновь были запланированы ремонтные работы. Предполагалось, во-первых, установить новые ватерклозеты и водопровод;[147] во-вторых, несколько новых печей; в-третьих, провести ремонтные работы в парадных залах.

Императрица Александра Федоровна. Худ. К. Робертсон. 1840–1841 гг.

На работах в парадных залах остановимся подробнее, поскольку ремонт в них, судя по документам, не проводился с 1809 г. В 1837 г. ремонтные работы прошли только в «кумпольной комнате», где установили «бревенчатую перегородку, нижнюю часть глухую, а верхнюю светлую со стеклами». Также заменили двери, выходящие в парк, установив «одну светлую двухстворчатую и три одностворчатых филенчатых». Переделали заново печь, обогревавшую парадный зал, и сложили еще одну дополнительно. Кроме этого, устроили лестницу «из дубового дерева» на второй этаж. Завершающим штрихом в ремонте Полукруглого («кумпольного») зала стала переборка паркета.

В-четвертых, в трех комнатах на императорской половине провели косметический ремонт (стены оклеили новыми обоями); в-пятых, провели частичную перепланировку на императорской половине: «В коридоре, возле гостиной комнаты, дверь пробить и вновь обделать, тут же сделать вновь деревянную бревенчатую перегородку».

Строительная смета, вместе с работой и материалами, составила 15 527 руб.[148] Любопытно, что деньги на эти работы выделили из статьи, определенной «на содержание Фермы». Видимо, денег не хватало, поэтому, когда начались работы, вместо оклейки обоями трех комнат оклеили только две. При этом, как подчеркивается в документах, для оклейки комнат были использованы вполне «бюджетные» обои Императорской обойной царскосельской фабрики.

Великая княжна Мария Николаевна. Худ. К. Брюллов. 1837 г.

Судя по всему, в ходе ремонта такие отступления от первоначального плана шли постоянно, что может объясняться не только нехваткой средств, но и, прежде всего, постоянным личным вмешательством императора. Например, по завершении ремонтных работ архитекторский помощник Черфолио составил «Реестр комнат в коих произведена вновь живописная и малярная работы». При этом в первоначальной смете ни о каких живописных и малярных работах и речи не было. Реестр довольно любопытен, поскольку наглядно иллюстрирует масштаб ремонтно-косметических работ на императорской половине.

Итак… «в Ванной комнате написаны вновь живопись по потолку и сделан на стене фриз согласно оной, также покрыты стены бирюзовым колером по 3 раза; возле Ванной – в комнате, где помещен бассейн, покрыты: потолок и стены палевым колером и выкрашена белилами на масле за три раза новая перегородка с дверью; в комнате, назначенной для Спальни, расписан потолок согласно поданному мне рисунку; в Гардеробе написана вновь по потолку живопись также устроенном в оной комнате нами расписан соответственно оной потолок; в существующей ныне Спальне – расписан потолок согласно данному мною рисунку; в чуланчике[149] возле парадной спальни покрыты: потолок и стены колером, выкрашена вновь сделанная перегородка, белилами за три раза, где устроен ватерклозет и в проходной комнате написана по потолку под орнамент живопись».[150] Кроме этого, живописные и малярные работы затронули также коридор первого этажа левого, императорского флигеля, Большой гардероб, переднюю комнату «на подъезде» и вновь сделанную дубовую лестницу.

В марте 1837 г. мастер Гамбс выполнил крайне ответственный заказ, доставив в опочивальню их величеств двуспальную кровать красного дерева с резьбой.

Большую часть ремонтных работ провели весной 1837 г., до приезда в Александровский дворец детей Николая I. Ольга Николаевна вспоминала, что весной и летом 1837 г. она, Адини и младшие братья оставались в Александровском дворце «под покровительством нашего маленького князя Голицына, этого милого старичка, который никогда не казался нам старым, а также некоей мадам Плещеевой, жившей обычно в Павловске… Постоянно осаждали мы обоих старичков расспросами о наших тетках, сестрах Папа, которые все пятеро были очень хороши собой. Мы рассматривали их портреты, просили рассказать нам об их характерах, манерах, появлении в свет. Сравнивали эти идеальные для нас существа с собой и находили себя очень посредственными в сравнении с ними.

Вообще же эта осень проходила спокойно и для нас была заполнена работой. Анна Алексеевна очень следила за моими науками: предполагалось, что я выйду замуж в шестнадцать лет. Я начала писать маслом. Наш учитель рисования Зауервейд устроил мне в Сашиной башне[151] ателье, к которому вели сто ступенек. Оттуда можно было наблюдать за облаками и звездами.[152] Он хотел научить меня быстрой и успешной манере писать. Я принялась за это с восторгом и была вскоре в состоянии с успехом копировать некоторые картины в Эрмитаже».

Весной 1838 г. главный вход в Александровский дворец со стороны колоннады по распоряжению Николая I украсили двумя статуями, отлитыми на Александровском литейном заводе из чугуна.

Первая из фигур – «Русский парень, играющий в бабки» – была выполнена по оригиналу (1836 г.) Н.С. Пименова. Вторая – «Игра в свайку» – выполнена по оригиналу А.В. Логановского (1836 г.).

Подчеркнем, что этот проект также плотно курировался императором, не только внимательно отслеживавшим процесс создания скульптур, но и неоднократно высказывавшим свои рекомендации. Например, в декабре 1836 г. император, через министра Императорского двора, высказал пожелание «обоим художникам вылепить драпировки в виде полотенца, прикрывающие “тайные части тела”, чтобы можно было эти драпировки приставлять и прикреплять к фигурам по надобности»[153]. Как это («приставлять и прикреплять») должно было происходить, не очень понятно, так же как и когда наступала эта «надобность». Однако распоряжения Николая I не обсуждались, и в мае 1837 г. скульптуры с полотенцами на бедрах показали императору, который и распорядился отлить фигуры из чугуна. Также император лично определил, что фигуры следует установить «без пьедесталов, на постаментах среднего крыльца», что и было исполнено весной 1838 г.