Кирилл Александрийский - Толкование на Евангелие от Иоанна. Том II

• Название: Толкование на Евангелие от Иоанна. Том II
• Автор: Кирилл Александрийский
• Издательство: Сибирская Благозвонница
• Жанр: Религия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91362-464-2

Святитель Кирилл Александрийский (375 — 444) — великий святой отец Православной Церкви, который прославился прежде всего догматическими достижениями в области христологии и опровержением ереси Нестория в 429–431 гг. Однако сфера его деятельности была намного шире, и он известен также и как глубокий экзегет Священного Писания. Среди новозаветных экзегетических произведений наиболее знаменито «Толкование на Евангелие от Иоанна», которое и предлагается читателю. Это произведение было написано, как предполагается, до 429 г. и содержит в себе 12 книг, в которых, помимо истолкования этого «тайнозрительного» Евангелиста и объяснения глубоких тайн Божественного Домостроительства спасения и Боговоплощения, святитель полемизирует с различными ересями.

Это толкование, являющееся шедевром древнецерковной святоотеческой экзегетики, было переведено на русский язык известным отечественным церковным ученым-библеистом, профессором Московской Духовной Академии Митрофаном Дмитриевичем Муретовым (1851 — 1917).

Издается по: Творения святого отца нашего Кирилла Александрийского / Пер. Митрофана Муретова. Сергиев Посад, 1909, 1912. (Творения святых Отцов в русском переводе, издаваемые при Московской Духовной Академии; т. 67/<69>, 68/<70>). Переизд.: Свт. Кирилл Александрийский. Творения. Кн. 3. М.: «Паломник», 2002. (Библиотека Отцов и Учителей Церкви).

---

А что мир Христов есть Дух его, для удостоверения и доказательства этого, думаю, не требуется длинного рассуждения. Впрочем, считаю нужным сказать об этом.

Ведь если Он есть мир на небесах и на земле, то разве уже не ясно будет всякому, что, как мы сказали, мир, без сомнения, есть Дух Его? Так и божественный Павел написал в одном Послании: «И мир Божий, превышающий всякий ум, сохранит сердца ваши и помышления ваши» (Флп. 4, 7). Разве не справедливо думать, что не о сем мире, разумеемом в обычном смысле и значении, говорит это? Ведь не склонный к вражде и отвращающийся войны характер, насколько дело касается его собственных влечений и его собственного желания, имеет мир и достигает его. Но так понимаемый мир мы никогда не можем считать чем-либо ипостасным и существующим особо, но должны признавать его находящимся в характере тех, кто любит мир. Каким же образом может кто-либо представить такой мир превосходящим всякий ум? То, что отнюдь не имеет особного существования, разве может быть мыслимо высшим и превосходящим, например, людей, или Ангелов, или еще высших существ? Ведь и они, как думаем, суть ум. Итак, мир, превосходящий начала, власти, престолы или господства и всякий ум, есть Дух Христа, чрез которого Сын все примирил с Богом и Отцом, так как ничего другого не желает и не хочет ни мыслить, ни делать и не может перейти в отступление чрез уклонение ко злу.

Ничто не препятствует здесь представить об этом некоторое, не лишенное основательности, рассуждение. Как Сын, так как есть Жизнь по природе и премудрость и сила, а Дух называется и есть Дух Его, Дух жизни и премудрости и силы, так, поскольку Он Сам, а не другой кто, есть истинно и собственно мир, справедливо должен называться и мыслиться опять, подобно Ему, миром Дух Его. Поэтому-то и, особо усвояя Своей природе Свой мир, то есть Духа, говорит о Нем: Мир Мой оставляю вам. А что и у святых пророков так называется Дух Христа, это вполне можешь уразуметь и узнать из слов Исаии: «Господи, Боже наш, мир дай нам, ибо все Ты воздал нам» (Ис. 26, 12). Так как закон ничего не делал совершенным и его праведность была не в состоянии возвести человека к полному благочестию, то молит, чтобы дан был Дух Божественный, чрез Которого мы, примирившись с Богом и Отцом, призываемся к любви, являвшиеся прежде беглецами (от Бога) «по причине царствовавшего над нами греха». Дай, говорит поэтому, мир нам, Владыка, ибо все Ты воздал нам. Этим, полагаю, он хочет выразить вот что. Подай, говорит, Владыка, мир, ибо тогда мы должны будем признать, что все имеем, и не окажется недостатка ни в каком благе у раз получившего полноту Христову, ибо наполнение всяким благом есть обитание в нас Бога чрез Духа. И так как Дух совершенно достаточен для того, чтобы утишить всякое смятение нашего ума и уничтожить в нас всякую робость, то и обещает подать как бы некое пособие, годное для возбуждения мужества и спокойствия, в словах: Мир Мой оставляю вам, да не смущается ваше сердце и да не устрашается.

Слышасте, яко Аз рех вам: иду и прииду к вам (14, 28)

Из уст не другого кого, но от Меня узнали вы, говорит, о Моем отшествии отсюда, ибо вы сами были слушателями Моих слов. Что же обещал вам Я, не могущий говорить ложь? Я ухожу и приду к вам. Если бы речь Моя грозила вам безутешным отшествием (от вас) и всегдашним оставлением (вас), то вам, конечно, вполне следовало бы по этой причине находиться в превеликой скорби и впасть в крайнее уныние. Но так как Я сказал вам, что не только уйду, но и в известное время возвращусь, то зачем же, говорит, допустив в свои души одно только печальное, вы уничижаете своим забвением способное радовать? Могущее исцелять пусть противостоит тому, что поражает, и сила радости да противодействует тому, что причиняет печаль. Вот Я намереваюсь восходить к Отцу и Богу, но обещаю и возвратиться опять. Так, найдя в учениках чрезмерную скорбь, утишает ее. И как некий истинно чадолюбивый и добрейший отец, вынужденный какою-либо необходимостью удалиться в путешествие, видя слезы своих детей, орошающие их нежные и милые щеки, всячески их уговаривает и, постоянно выставляя на вид будущее благо от этого удаления, некоторым образом противопоставляет печали приятнейшую надежду, так и Господь наш Иисус Христос умеряет скорбь души святых. Ведь Он знал, конечно, будучи истинным Богом, что крайне тяжело для них будет Его оставление их, хотя чрез Духа Он всегда находился с ними. И это служит наивысшим доказательством их любви и святости, ибо желание быть со Христом разве не более всего подобает истинно святым? Так и дивный Павел, имея в себе это намерение, говорит, что лучше «разрешиться и со Христом быть» (Флп. 1, 23).

Глава I О том, что Сын ни в чем не менее Бога и Отца, напротив, — равен и подобен Ему по природе

Аще бысте любили Мя, возрадовалися бысте, яко [268] иду к Отцу, яко Отец Мой болий Мене есть (14, 28)

Причину печали обращает в основание радости и ясно обвиняет их в том, что они, напротив, не радуются тому, о чем теперь скорбят. В то же время старается научить, что желающим приобрести неподдельную и истинную любовь к другим необходимо заботиться не о приятном и любезном только для самих себя, но и о полезном для любимых, когда обстоятельства потребуют делать это. Поэтому и Павел в одном Послании говорит: «Любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего» (1 Кор. 13, 4–5). Также в другом месте говорит, что должно искать не своего, но (пользы) других (1 Кор. 10,24). Дело настоящей любви состоит не в том, чтобы мы заботились только о своих собственных благах, но и старались о пользе ближнего. Так думать убеждает Спаситель Своих учеников в предложенных словах. Постараемся же опять, на себе самих, как на доске, отпечатлевая тончайшими письменами значение заключенного в этом изречении умозрения, возвыситься отсюда к тайне Христовой. Ведь образ, заключающийся в низших предметах, часто дает возможность постигать и несравненно высшие предметы. Так, скажем, приятно ученикам Павла быть всегда с ним, но для Павла выше «разрешиться и со Христом быть» (Флп. 1, 23), как сам утверждает в Послании. Поэтому делом возлюбивших его было стараться осуществлять любовь к нему и не ограничиваться всегда одним только приятным себе, но и заботиться о полезном для отходящего учителя, ибо он стремился быть со Христом.

Итак, тень этого умозрения имеешь в нас. Но постараемся уже ясно показать самую истину, раскрашивая различными красками, как бы какую картину, значение таинства (Воплощения) Христова. Единородный, будучи в образе Бога и Отца и в равенстве с Духом, не похищением почел быть равным Богу, но по любви к нам уничижил Себя, образ раба приняв (Флп. 2, 6–7), и подвергся этому состоянию для того, чтобы всех нас направить ко всякого рода добродетели и чрез несравненный блеск Своих чудес уготовить нам средства стать созерцателями присущих Его Божественной природе всемогущества и славы и сверхъестественной власти. Таким образом можно было заставить впавших в крайнее невежество снова подняться к разумению и поклоняться уже не твари вместо Творца, а чтить единого и истинного по природе Бога. И в других отношениях принес нам пользу Единородный Своим вочеловечением. Так, Он низверг державу смерти, уничтожил силу греха, дал нам «наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию» (Лк. 10, 19). Поэтому для нас самих, как и для святых учеников, должно было вполне естественно оказаться приятным и любезным и достойным всякого почтения непрестанно быть с подателем нам стольких благ Христом и иметь Его всегда соприсутствующим и сожительствующим с нами. Но для Него не являлось очень полезным в течение столь долгих веков находиться в уничиженном образе, благополезно принятом по любви к нам, как мы уже сказали прежде. Напротив, после того как надлежащим образом уже совершено было Домостроение вочеловечения, Ему подобало снова взойти в собственную славу и с воспринятою ради нас плотью возвратиться к равенству с Богом и Отцом, которое не считая за похищение — ибо Ему надлежало иметь это как собственное Свое благо, — Он нисшел в человеческое бесславие. Ведь пока Он находился еще на земле, хотя и будучи истинным Богом и Господом всего, у незнавших славы Его Он не считался выше никого из нас — людей. Так, Он был и заушен, и оплеван, и распят, и подвергся осмеянию нечестия иудеев, осмелившихся сказать: «Если Сын Ты Божий, сойди теперь с креста, и поверим Тебе», (Мф. 27, 40; ср. ст. 42). Когда же, совершив тайну вочеловечения, восходил к Небесному Отцу и Богу, по прошествии уже времени унижения и окончания сроков добровольного уничижения, тогда являлся уже как Бог пред вышними силами. Ведь небо не не ведало восходившего Владыку всего, но стоявшие при вышних вратах получали повеление, чтобы пропускали Господа сил, хотя и возлетавшего с плотью, и Дух давал знак открыть врата Ему, говоря: «Откройте врата, начальники ваши! Откройтесь врата вечные! И войдет Царь славы! Господь крепкий и сильный, Господь сильный в войне, Господь сил, Он есть сей Царь славы» (Пс. 23, 7–8 и 10). Ведома стала «Началам и Властям многоразличная Премудрость Бога, что совершил во Христе» (Еф. 3, 10–11), как Павел говорит. Так вознесшись к Отцу, хотя и представляемому большим сравнительно с Ним, поскольку Отец оставался в том состоянии, в каком всегда был, а Сын, подвергшись добровольному уничижению, снисшел в образе раба, — Он восшел снова в Свою славу, услышав: «Седи одесную Меня, пока положу врагов Твоих подножием ног Твоих» (Пс. 109, 1). И чтобы не показалось, что Он насильственно, а не добровольно заставил Небесного Отца и Бога посадить Сына одесную Себя, введен Сам Отец говорящим это «одесную Меня сиди». И конечно, никто, имеющий ум, не скажет, что Отец, имея Сына одесную, получает второстепенную честь, но, напротив, подумает и рассудит так: ведь мыслиться находящимся одесную и иметь место, свободное от всякого подозрения в меньшем его достоинстве, действительно подобало отнюдь, конечно, не Отцу, а, напротив, Сыну, ради Его добровольного уничижения и подчинения, обвиняемому в низшем достоинстве (сравнительно с Отцом) со стороны тех, которые не в состоянии разуметь таинство о Нем. Поэтому — одесную Отца, отнюдь не могущего подвергаться умалению, чтобы сохранялось равночестие Сыну.