Яков Полонский - Стихотворения Поэмы Проза

• Название: Стихотворения Поэмы Проза
• Автор: Яков Полонский
• Издательство: Правда
• Жанр: Поэзия
• Год: 1986

Яков Петрович Полонский (1819–1898) — замечательный лирик, обладающий в наивысшей степени тем, что Белинский в статье о нем назвал "чистым элементом поэзии". В его творчестве отразилась история всей русской классической поэзии XIX века: Полонский — младший современник Жуковского и старший современник Блока.

Яков Петрович Полонский — как бы живая история русской поэзии XIX века. Его творчество захватило своими краями всю классическую русскую поэзию: первые стихотворные опыты гимназиста Полонского заслужили одобрение Жуковского, и вместе с тем имя Полонского еще было живым поэтическим именем, когда начал писать Блок, для которого поэзия Полонского была «одним из основных литературных влияний». Среди поэтов конца века, с их духовным и стилевым разладом, Полонский занимает особое место — в его лирике воплотилось то лучшее, что дал поэзии XIX век: неразложимая цельность и глубина содержания, свобода и естественность выражения, благородство и прямодушие, твердая ясность идеала.

Хотя Полонский писал и поэмы, и рассказы, и воспоминания (особенно замечательны — о Тургеневе, с их подкупающим сочетанием простодушия и проницательности), все же он, конечно, прежде всего — лирический поэт, обладающий в наивысшей степени тем, что Белинский в статье о нем назвал «чистым элементом поэзии». Пожалуй, ни о ком другом этого нельзя сказать с такой определенностью, как о Полонском: никакая другая жизненная роль «не подходила» ему, кроме роли поэта.

В каком-то смысле Полонский был центром, точкой пересечения множества литературных, общественных, личных отношений своего времени. Место это принадлежит ему не по размаху и мощи поэтического гения, не по резкости и оригинальности общественной позиции, но по особой, одному Полонскому в такой мере свойственной поэтической отзывчивости, живого и как бы неизбежного отклика на все совершающееся вокруг него. Органическое, «стихийно певческое» начало в сочетании с постоянной готовностью души к отклику и создают в первую очередь своеобразие поэтической личности Полонского.

---

Просвирку отнесешь: поверь,

Что это хорошо… Теперь,

Прощай пока!" -

И заспешила

Старуха и, перекрестясь,

Уехала.

Десятый час

Был на часах Камкова. Он

Невольно вспомнил вечер. Лег он

На свой диван между двух окон,

И, грустный, вслушивался в звон:

Колокола протяжно пели,

Тянули душу, но не грели.

Одна мечта была тепла,

И та — мучительна была…

ГЛАВА 6

Изведано, что хитрость есть

Ум дураков, и несвободных,

Добавлю я, — и всех, чья честь

Вращается среди природных

Ее врагов. Врагам же несть

Числа — их больше, чем голодных

Волков в лесу, чем хищных птиц

В степи; что шаг, то и возможность

Сгубить всю жизнь свою… В лисиц

Нас превращает осторожность…

Мы, люди с правилами, так

Искажены, так лицемерим,

Что поневоле только верим

Чистосердечию собак.

Муж баронессы был скорее

Баран, чем волк; но с ним хитрее

Она была, чем с кем-нибудь:

Она не слишком опасалась

Его рогов, — она боялась

Своей изменою кольнуть

Его достоинство баранье,

Утратить все свое влиянье

И быть осмеянной пустой

Великосветскою толпой,

К которой ни по состоянью,

Ни по связям, ни по призванью

Никак принадлежать не мог

Мой благородный педагог.

Но баронессе мало было

Хитрить с бароном: нет, она

Сама с собой осуждена

Была хитрить, и так хитрила,

Как никогда…

В условный день

Свиданья долго притворялась

Она поутру спящей; лень

Ей было встать. Она терялась

В своих сомненьях, зарывалась

В подушки… "Вечер все решит!"

Она мечтала.

Люди встали,

Скребли, мели и перестали.

Все думали, хозяйка спит.

А между тем она твердила,

Твердила: "Вечер все решит".

Но вот, одевшись, побранила

Она себя за этот бред

И за вчерашнее посланье

К Камкову. — Кажется, признанья

В нем не было… Конечно, нет!

Лукавый ей шепнул в ответ.

Потом за чаем рассудила

Она, что глупо поступила;

А впрочем, вряд ли он поймет -

В чем дело… Нечего напрасно

Тревожиться, и он прекрасно

Поступит, если не придет.

Да и она его не ждет,

Совсем не ждет и им не бредит:

Напротив, очень может быть,

Что и сама она уедет

На целый вечер. Заложить

Велит двуместную карету

И ко всенощной к Филарету

Отправится. Пускай придет

И не застанет дома… Боже.

Как он рассердится!

— За что же

Вы сердитесь, философ мой!

Могла ль я думать, что решитесь

Вы на свидание со мной?

Нет, вы сперва в меня влюбитесь.

Потом уже… О, вы чудак

Такой, каких на свете мало!

Что за беда, что я не стала

Вас дожидаться? Если так

Вас это сердит, — чем хотите

Я искуплю мою вину…

Желайте, требуйте, ищите -

И я… я вас не обману.

Отбросьте недоразуменья!

Так в области воображенья

Она беседовала с ним:

Герой был счастлив, и — незрим.

Она была боготворима

И так же, как и он, незрима…

Пускай глядят — пусть смотрит сын…

Пусть смотрит муж…

И за обедом

С одним помещиком-соседом

Она кокетничала; вин

Ему заморских предлагала,

Сама в стаканы наливала

И тешилась… пусть ни один

Из них не видит, что там бродит

У ней в мозгу, что происходит

В душе… В смеющихся глазах

У ней темнее было вдвое,

Чем ночью в черных облаках

Иль в омуте на дне. Какое

Намеренье скрывалось в ней,

Когда она своих гостей

Так угощала за обедом -

Кто понял?.. Но с ее соседом,

Едва из-за стола он встал,

Случилось диво: он повесил

Свой красный нос и задремал…

Потом привстал, поклон отвесил.

Потом, чтоб больше не дремать,

В гостиницу поехал — спать.

С утра болтающие гости

Ее терзали. Тайной злости

Полна, она лишь об одном

И думала и говорила

При всех, открыто, за столом,

Что хочет выехать; потом,

Когда она сам-друг осталась

С бароном, вдруг ей показалось.

Что в спину колет, что она

И простудилась, и больна…

Что ей так хочется к графине

Заехать… и… увы! должна

Скучать…

"Ах! — вспомнила она

При муже — буду по-латыне

Учиться… кажется, звала

Сегодня я Камкова. Зла

Я на него. Да, никакова

В нем такта нет: по четвергам

Зову, зову… дает мне слово -

И надувает! Вечно к нам

Придет не вовремя. Намедни

Пришел поутру; я к обедни

Сбиралась — вечно невпопад!

Такой чудак!"

— Ну что ж? я рад! -

Тряхнувши гладенькой головкой,

Сказал барон, — он малый ловкий

И, нечего сказать, учен,

Учен, собака!

Вот, рассталась

Она с супругом и пошла

В свой будуар. Уже смеркалось:

Заря по окнам пронесла

Огни свои и за гардиной

Куда-то спряталась. В гостиной

Часы пробили девять. Свет

Прощальный в сумерках печальных

Еще кой-где мелькал в зеркальных

Померкших стеклах. В кабинет

К барону лампу осторожно

Пронес лакей, но будуар

Был темен… Щек румяных жар

Не озарял его… тревожно

Она оглядывалась: слух

Ее был напряжен. — Возможно ль,

Чтоб время медленное вдруг

Подкралось к ночи! Не безбожно ль

Оно обманывает нас?

Неужели условный час

Так близок?.. Сдержанно и бурно

Дышала грудь ее… звонок -

И он войдет…

Чу! молоток

Позолоченного Сатурна,

У Гименея не спросясь,

Протяжно, с расстановкой, раз

Ударил… два… и сосчитала

Она удары: десять!.. Встала

И, бледная, пошла к дверям

Передней.

"Ты сегодня в клуб?"

— Ну, да, мой друг, конечно, там, -

Сказал барон.

Барон был в шубе

И ждал кареты; кучерам

Был послан нагоняй. Терпенье

В нем лопнуло. — "Какой подлец

Закладывает!" — в заключенье

Ворчал он под нос. Наконец,

К крыльцу карета подкатилась

И в клуб барона увезла.

Жена в переднюю вошла

И на швейцара покосилась;

Но не к швейцару обратилась,

А к камердинеру:

"Позвать

Мне сына".

— Он никак изволил

В концерт уехать…

"Кто позволил?

Барон? Как мальчика пускать

В такие лета одного! Спросите,

Кто из людей поехал с ним!

Какая мука!.. Доложите,

Коли придет Камков. Другим

Отказывайте: говорите,

Что я больна и спать легла".

Сказала, бровью повела -

И вышла.

Боги! нет страданья

Несноснее, как ожиданье

Влюбленных. Тот, кто испытал

Его, — тот медленно глотал

Сок приторный из чаши самой

Противной скуки. Надо быть

Не женщиной, не светской дамой,

Чтоб до конца ее допить

И на другой же день в постелю

Не слечь на целую неделю.

Еще довольно весела

Она была, когда вошла

В свой кабинет. Нашла, что мало

Огня в камине. Набросала

Туда щипцами угольков,

Подумала: придет Камков

И что-то скажет?.. — Не дождаться

Ему признанья новых слов!

Нет, я вторично унижаться

Не стану. Нет! — И ей заняться

Хотелось. Спичкою зажгла

Она свечу, достала книжку,

Читать хотела — прилегла

И встала… Вспомнила Амишку,

Свою собачку, и пошла

Ее укладывать, а кстати

Узнать об горничной, об Кате,

Которая вчера слегла

От головной простудной боли.

Ей нужно к икрам привязать

Горчишники. Не худо знать,

Что делается… Словом, все ли

В порядке.

— Боже мой!.. Камков!

Ты, может быть, своих часов

Не заводил — или пропала

Моя записка… или… но

Мне совершенно все равно…

И баронесса повторяла,

Что никого она не ждет

И ждать не хочет. Пусть придет,

Пусть не придет, — ей дела мало,

Ей все равно!.. Из-за него

Она терзать себя не станет.

Что он такое? ничего!

Плебей, учитель! Вечно занят,

Чтоб хлеб насущный добывать…

Ему ль ценить! Ему ль понять!

И прочее, — Нет, нет! Вернее,

Всего вернее, что Камков

Не заводил своих часов,

И непременно он позднее

Придет… Не получить не мог

Он моего письма… У ног

Моих он выпросит прощенье

И за минуту промедленья,

Не только за десять минут!

А между тем часы бегут.

Заметно исчезают краски

С ее лица, глаза не лгут;

Они горят… Лицо без маски

Омрачено уже такой

Досадою, такой тоской,

Что… если ум с душою бедной