Франко Дзеффирелли - Автобиография

• Название: Автобиография
• Автор: Франко Дзеффирелли
• Издательство: Открытый Фестиваль искусств «Черешневый Лес»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9901015-1-7

Это первое издание на русском языке автобиографии знаменитого режиссера Франко Дзеффирелли. В этой книге Маэстро выносит на сцену всю свою жизнь, с опытностью того, кто знает, как дать публике ощущение близости к событиям и погружения в нужную атмосферу. И он решил рассказать о себе с откровенностью редкой для тех, кто, подобно ему, смог стать легендой.

---

Воображение помогло мне найти способ соединиться с Клариче незабываемой ночью, и плодом этой страсти, разумеется, стало дитя. Мой сын и сын Медичи! Невообразимая, невероятная история! И чем же она могла закончиться? Очень просто. В моих воспоминаниях мечта стала реальностью! Чем-то, что я прожил на самом деле…

Поверьте, очень часто воображение может дать нам гораздо больше, чем любая реальность. Значит, флорентийцы — это не выдумка? Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что это так. В любом случае это история, которая вполне имеет право на существование, она действительно могла бы произойти. Это и объясняет мое упорное возвращение к проекту, в котором я всегда поддерживал жизнь, поливая и удобряя его, как растение, в надежде, что в один прекрасный день оно зацветет.

Меня утешает мысль, что многие художественные натуры (писатели, художники, музыканты, режиссеры) пронесли через всю жизнь какую-нибудь мечту, которая сохранялась в их душе, даже если никогда не была реализована.

Джузеппе Верди, например, после «Макбета» втайне мечтал о «Короле Лире». И хотя «Король Лир» так никогда и не был написан, музыка, которую Верди в душе посвятил ему, обогатила другие его шедевры. Сколько идей из нереализованного «Короля Лира» было в его голове, когда он задумывал «Бал-маскарад», «Симона Бокканегра», «Дон Карлоса» или «Отелло»?

Думаю, у каждого есть своя тайная мечта, которая питает и поддерживает творческий процесс. Я уже рассказывал вам еще об одной такой мечте, с которой прожил сорок лет, мечте, вдохновленной воспоминаниями об английских дамах Флоренции — о фильме «Враги», которым хотел дебютировать в кино в 1953 году. Благодарю Небо за то, что моя счастливая звезда заставила меня дожидаться этого фильма сорок лет!

Случай с «Врагами» — очень убедительный пример. Подходящее время снять его пришло через сорок четыре года после того, как я начал о нем мечтать! В 1997 году он стал «Чаем с Муссолини». В тот год моя звезда встретилась со звездами необыкновенных актрис: Джоан, Мэгги, Джуди, Шер, Лили. А блестящее перо Джона Мортимера, а непревзойденные съемки Дэвида Уоткина! Какие еще могут быть сомнения?

Серьезнее некуда: мы же говорим о звездах!

Дело моих «Флорентийцев» до сих пор открыто. Оно прошло со мной через всю жизнь, через многочисленные надежды и разочарования, но мы так и не расстались окончательно. Я не теряю надежды, и если мои звезды гармонично сойдутся в нужном месте, мечта станет чем-то более конкретным — реальностью. Я готов.

С годами кажется, что к другим становишься терпимее, переживаешь то неприятное, что было в жизни, с большим вниманием и желанием понять. Ты получаешь простые ответы на вечные вопросы, миришься со старыми врагами, а обиды забываешь. В сущности, можно сказать, что чем ближе к закату, тем лучше, человечнее, сердечнее мы становимся.

Не потому ли, что хотим заслужить себе место на небесах?

После кончины моей сестры Фанни, нежнейшего существа, давшей мне любовь, в которой я нуждался, мне пришлось заниматься всем, что осталось в доме, где отец прожил несколько десятков лет и где жил и я до отъезда в Рим. В такие минуты мы вынужденно возвращаемся к прошлому и часто, увы, становимся жертвой воспоминаний.

В углу чулана я нашел женский портрет. Это была жена моего отца, Коринна, наваждение и мука моих детских лет. Портрет был парным к портрету отца, который уже давно висел у меня в кабинете. А этот так и пылился в чулане. Я решил привести его в порядок и повесить рядом с отцом: так они снова вместе и обрели мир.

Бедная женщина, ее жребий так и не позволил ей простить меня за то, что я был для нее, хоть и невольно, источником стольких страданий. Но я эту милость — простить — получил. Ведь я стал объектом ее ненависти только потому, что она очень любила отца.

Удивительно, сколько недостойных, порой ужасных дел можно совершить, когда тебя толкает на это прекраснейшее в жизни чувство — Любовь.

Я с удовольствием рассказал бы вам еще много разных вещей, которые произошли со мной или о которых я узнал за свою долгую жизнь, поговорил бы о своих планах и надеждах, о мечтах и реальности. Но боюсь, мне уже нечего добавить, по крайней мере, на сегодня.

Мне было очень приятно пообщаться с вами, но, увы, мне пора. Меня ждут в «Ла Скала» на репетицию «Аиды».

Вместо послесловия / Ненужный разговор

(Мы с детства знаем, что «какой же русский не любит быстрой езды». А с возрастом мы понимаем, что «кто же из нас не любит поговорить». Чаще о себе. Реже — о собеседнике. Мне выпала честь и радость много разговаривать с великим автором этой книжки. Я удержался и в основном говорил о нем и о том, что он думает. Но я не удержался и один разговор записал. Я даже в одном нашем журнале его опубликовал и назвал это «нужный разговор». Мне впрямь кажется, что он нужный, и не только мне. Поэтому я повторно воспользовался положением и публикую этот нужный разговор ещё раз (конечно с согласия маэстро). В общем, здесь то, что кто-то хотел и стеснялся спросить у Дзеффирелли, а я не постеснялся спросить, а он захотел ответить.)

/МОЙ ВОПРОС ДЗЕФФИРЕЛЛИ — ЕГО ОТВЕТ ЧЕМБЕРЛЕНУ/[125]

Михаил Куснирович: Можно я задам вам несколько вопросов?

Франко Дзеффирелли: Но для начала я тебе должен объяснить, что именно я хочу сказать о России. Россия поражает двумя вещами. Во-первых, своим безграничным богатством: тут есть сказочно богатые люди, у которых, правда, и я должен это признать, отсутствует культура богатства. Деньги свалились на них неожиданно, а не появились постепенно. С другой стороны, бывают такие люди, как ты, — люди, которые начали с мелких дел, и постепенно… Вот это и есть подлинный, деятельный дух России. Я привожу в пример тебя не потому, что ты помог мне, а потому что твой пример меня действительно интересует — это пример того, насколько трудолюбива, насколько изобретательна Россия, пример того, что из ничего может вырасти нечто невероятно важное.

МК: Но что вас так занимает? Российский потенциал?

ФД: Мне кажется, что Россия будет хозяйкой мира, будет играть одну из важнейших ролей, потому что вы сохранили свои великие традиции, а это очень важно. Несмотря на ваше прошлое, на социализм, на все эти глупые иллюзии и поражения.

МК: Каковы были ваши отношения с Россией во времена социализма?

ФД: Я продолжал любить ее, изучать ее, читать великие русские романы. Я ставил Чехова и видел Россию именно такой.

МК: А чисто физические взаимоотношения? Вы бывали здесь во времена социализма?

ФД: Я приезжал в 1970 году.

МК: В 1970-м? И как это было?

ФД: Сталина уже не было, был Брежнев. Со мной все в любом случае были невероятно любезны. Я привозил «Ромео и Джульетту», а в 1965 году я приезжал с Маньяни.

МК: В 1965-м или в 1975-м?

ФД: В 1966-м! Летом 1966-го.

МК: В год моего рождения!

ФД: Ну да. В первый раз я привез два спектакля — «Ромео и Джульетту» и еще одну постановку с Анной Маньяни.

МК: Где это было? В Большом?

ФД: Нет, только не Маньяни, это же был драматический спектакль, а не опера!

МК: Во МХАТе?

ФД: Как же это называлось… Московский художественный театр?

МК: МХАТ? Театр Станиславского?

ФД: Вот-вот! Я приезжал в театр Станиславского. А потом я привозил фильмы.

МК: «Травиату»?

ФД: Да нет, даже раньше. «Ромео и Джульетта», «Укрощение строптивой», где сыграла Тейлор. А потом я приехал с театром «Ла Скала», и вот тогда уже мы играли в Большом.

МК: В 1987-м, если я правильно помню? Знаете, чем я занимался в это время? Я работал в Большом дворником. Три года там проработал.

ФД: Вот видишь. Умный человек никогда не упускает шанса — за все цепляется, все понимает.

МК: В общем, я прекрасно помню, как вы приезжали в 87-м году.

ФД: Тогда в Москве был еще Шон Коннери, снимал тут кино.

МК: В чем, по-вашему, разница между советскими временами и нынешней жизнью?

ФД: В советские времена, как это ни прискорбно, была уничтожена самая сердцевина общества, то есть буржуазия, преподаватели, университетские профессора. Существовал некий новый класс, который по любому вопросу говорил то «да», то «нет». Впрочем, искусство пользовалось определенной свободой, вызывало большой интерес. В чем разница? Очень остро ощущалось уничтожение среднего класса (в нашем понимании это «интеллигенция». — Прим. ред.), прослойки между классом рабочих и классом крестьян, то есть тех самых людей, которые продвигают культуру вперед. Профессоров и всех остальных — всех, кто носит очки. С ними расправлялись, их погибло 5 миллионов или даже больше. Вот это была самая страшная вещь. И это большое чудо, что культура смогла сохраниться, потому что за ее сохранение отвечает как раз средний класс: они посылают детей учиться, они знают то, се, пятое, десятое. Это очень важно с точки зрения того, как западный, итальянский интеллектуал, христианин мог воспринимать Россию — безотносительно ко всему, что с ней случилось по ходу истории и что не оставило никаких следов, кроме уродливых. Но Россия воскресла, как она воскресала всегда. Единственное что: нужно очень сильно заботиться о нищих, о тех, кто находится за гранью бедности.