Валентин Азерников - Долгорукова

• Название: Долгорукова
• Автор: Валентин Азерников
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-020347-0, 5-271-07271-1

Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).

«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»

(Дневник императора Александра II,

22 мая 1880 года).

---

По виду это был обычный загородный пикник — бутерброды, лимонад, фрукты. Тринадцать человек, расположившись на траве на опушке рощи, слушали четырнадцатого. Он говорил:

   — ...Но должны ли простить ему за два хороших дела в начале его жизни всё то зло, которое он сделал затем и ещё сделает в будущем? — он обвёл глазами собравшихся.

Все хором ответили:

   — Нет...

26 августа 1879 года. Квартира в Санкт-Петербурге.

На конспиративной квартире заканчивалось заседание Исполнительного комитета «Народной воли». Среди собравшихся можно узнать и тех, кто был под Липецком.

Председательствующий, подводя итог, спросил:

   — Кто за смертный приговор императору?

Все молча подняли руки...

17 ноября 1879 года. Ялта.

Александр прощался с Катей у ожидавшей её кареты.

   — Ты подумай, я не буду видеть тебя целых два дня. Я уже отвык от столь долгих разлук.

   — Они пролетят быстро, Сашенька. Твой поезд здесь отъедет, а мой там только подъедет. Ты смотри в окно и думай: а вот тут я только недавно ехала, и эти же картины видела. А я, наоборот, буду думать: а вот эти пейзажи завтра Сашенька увидит...

   — Ладно, тебе пора. Береги себя.

Он поцеловал её и помог сесть в карету, где уже сидели Варя и дети. И махнул кучеру. И долго смотрел вслед ей. А потом сел на коня и помчался в другую сторону — в Ливадию.

18 ноября 1879 года. Перегон между Белгородом и Курском.

Желябов[12] и Окладский тянули провода от насыпи к стоящей рядом кожевенной мастерской. Якимова засыпала провода гравием.

Желябов поглядел на часы, сказал:

   — Уже скоро, давай побыстрее.

Они завели провода в дверь мастерской и, прежде чем войти внутрь, поглядели на уходящую вдаль колею железной дороги.

   — Не видно пока, — сказала Якимова.

В это же время. Перрон на вокзале в Харькове.

Александр прогуливался по перрону около своего вагона. Подошли Рылеев с начальником станции.

   — Почему не едем так долго? — спросил недовольно Александр.

   — Сейчас поедем, Ваше императорское величество, — ответил начальник станции. — Составы меняли местами. В свитском паровоз неисправен, теперь состав Вашего величества пойдёт первым, а мы пока паровоз в свитском заменим. Так что через несколько минут, Ваше величество, можно будет отправляться, сейчас только путь освободим.

   — Но это нарушение инструкции, — сказал Рылеев. — Первым всегда должен идти свитский.

   — Ваше превосходительство, вы же сами сказали — как можно скорее. Это самое скорое.

   — Хорошо, — прервал их спор Александр. — Главное, не задерживайте...

В этот же день. Перегон между Белгородом и Курском.

Когда мчащийся поезд поравнялся с кожевенной мастерской, Желябов замкнул контакт на батарее и пригнул голову, ожидая взрыва. Якимова тоже заткнула уши.

Но... но ничего не произошло. Им осталось только смотреть вслед прошедшему поезду.

В это же время. Поезд. Императорский вагон.

Александр, глядя в окно, курил. Подошёл Рылеев.

   — Ваше величество, телеграмма от Её величества. В Туле передали. Из Канн. — Он протянул Государю телеграмму.

Александр прочёл её, покачал головой.

   — Ей не лучше. Она и там мучается кашлем. Хочет вернуться. Как приедем в Петербург, распорядись, чтобы за ней отправили Боткина. А из Москвы дай телеграмму в Канн. Запиши текст. — Рылеев достал блокнот, приготовился писать. — «Благополучно прибыл в Москву, получил твою телеграмму в дороге. Огорчён, что ты в том же состоянии. Чувствую себя хорошо и неутомлённым. Нежно целую. Александр». Как приедем, сразу отправь.

   — Хорошо, Ваше величество. Надеюсь, текст менять не придётся.

   — Ты про что?

   — Про благополучное прибытие.

Несколько позже. Сторожка железнодорожного смотрителя под Москвой.

Из подвала вылез перепачканный в земле Гартман. И, отряхнувшись, вошёл в сторожку.

   — Ну как? — спросила его Перовская[13].

   — Всё в порядке, всё проверил. — Он поправил провода, тянущиеся к батарее. Потом посмотрел на часы: — Скоро, собирайся.

Перовская взяла сумку с двумя флажками — жёлтым и красным и, прежде чем выйти на крыльцо, напомнила ему:

   — Не перепутай, включай на втором, первый — свитский.

   — Помню, помню, — проворчал Гартман.

Чуть позже. Поезд.

Александр смотрел в окно. В нём мелькали огоньки деревень. Он увидел промелькнувшую сторожку, женщину, стоящую на крыльце с фонарём и жёлтым флажком...

В это же время. Сторожка.

Когда поезд поравнялся со сторожкой, Гартман замкнул контакт батареи. За окном раздался взрыв. Вагоны стали сходить с рельсов.

Вечером этого же дня. Московский Кремль.

Карета въезжала в Кремль. Встречавший её Рылеев открыл дверцу. Из неё вышел Александр.

   — Государь, — сказал Рылеев взволнованно, — только что сообщили — свитский поезд взорван.

Александр уставился на него, словно это он сделал.

   — Господи... А если бы паровоз не сломался... Да что же они хотят от меня, эти негодяи? Травят, как дикого зверя. Это уже четвёртое. Осталось всего два.

   — Вы про что, Ваше величество?

   — Ничего, это я так. Завтра же в Петербург, в Зимний. Только там я чувствую себя в безопасности.

5 февраля 1880 года. Дворцовая площадь.

Халтурин, как обычно, направлялся через площадь к Зимнему. За колонной его поджидал Желябов. Халтурин остановился, чтобы прикурить. Тот тихо спросил:

   — Сегодня?

Халтурин также тихо ответил:

   — Попробую, — и пошёл к подъезду. Он кивнул жандарму, сказал:

   — Морозит, однако. Жандарм потопал ногами:

   — Вечером придёшь? Моя ждёт.

   — Всенепременно, коль будем живы, — ответил весело Халтурин и вошёл в подъезд.

Чуть позже. Кабинет Александра.

Александр беседовал с принцем Гессенским.

   — Положение у вас, увы, серьёзное. Нигилисты совсем ничего уже не боятся.

   — Но полиция...

   — Полиция арестовывает их, но они плодятся ещё быстрее.

   — Но я не понимаю этого, Ваше величество. Вы столько сделали для народа. Ваши реформы...

   — Да в том-то и дело, что наше общество оказалось к ним не готовым. Сначала все кричали: свободу крестьянам, а как я дал её, так в результате все и недовольны оказались: и те, у кого забрали землю, и те, кому её дали.

   — Это российский парадокс.

   — А у нас, друг мой, всё разумное всегда своей противоположностью оборачивается, всегда. И уж если я и виноват в чём, то в том лишь, что, задумав послабления в общественной жизни, не сопровождал это усилением своей личной власти. К сожалению, в России свободу можно давать только из рук диктатора.

   — Ещё один российский парадокс.

   — Это не парадокс, увы, это выводы из нашей истории. Печальные выводы. Но я никогда не хотел, да и сейчас не хочу личной власти, это противно моей натуре. И вот результат: царь, попытавшийся провести реформы, вынужден опасаться. И кого? Тех, кто эти реформы требует.

   — Третий парадокс.

   — Я только здесь, в Зимнем, и чувствую себя в безопасности, — Александр зажёг спичку и закурил...

В это же время. Столярная мастерская в подвале Зимнего.

Халтурин зажёг спичку и поджёг бикфордов шнур. И, оглядевшись — ничего ли не забыл, — быстро вышел...

В это же время. Кабинет Александра.

Александр поглядел на часы и поднялся.

— Мы опаздываем. Нас уж, верно, все ждут. Пойдём, мой друг, за обедом продолжим. — Александр открыл дверь, пропуская гостя: — Прошу, принц.

   — Нет, нет, после вас, Ваше величество.

   — Ты мой гость, прошу.

Принц Гессенский вышел первым.

В это же время. Подъезд Зимнего.

Халтурин вышел из подъезда. Жандарм придержал за ним дверь.

   — Так вечером?

   — Как договорились, — кивнул Халтурин и быстро пересёк площадь.

У арки штаба его поджидал Желябов. Халтурин, не останавливаясь, бросил: «Готово». И тут же взрыв сотряс воздух[14], Халтурин побежал в сторону Невского.

В это же время. Зимний.

Александр вбежал по лестнице на третий этаж к Катиным комнатам. А она выбежала ему навстречу, прижимая к себе детей.