Валентин Пронин - Царь Саул

• Название: Царь Саул
• Автор: Валентин Пронин
• Издательство: Вече
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-4313-8

Царь Саул (1029–1005 гг. до н. э.) — едва ли не самый почитаемый из древних правителей Израиля. По легенде, он был призван на царство еврейским народом, вопреки воле судей и пророков, руководивших в те времена жизнью страны. Ведя непрерывные войны с агрессивными соседями, Саулу в итоге удалось собрать разрозненные земли колен Израилевых в единое государство. Однако преждевременная гибель Саула и его сыновей помешала основанию его династии…

---

Царь Саул

ОТ АВТОРА

Личность Саула, первого древнеизраильского царя, привлекла автора своим правдоподобным жизненным положением и трагичностью судьбы, что вполне естественно для судьбы простого земледельца, избранного народом на царство. Создавая литературный образ Саула, человека сильного, простодушного, самоотверженного, одарённого полководца и правителя, автор отказывается от мистической туманности библейского текста и стремится к картинам многообразного земного мира, к предметности, внимательности к деталям, звучности и красочности.

Избрав сюжетом своей книги отрывок из Библии[1], автор счёл необходимым произвести замену некоторых традиционных наименований.

Дело в том, что при окончательном оформлении (IV–III вв. до н. э.) ветхозаветные тексты претерпели воздействие общегреческого языка «койнэ», распространённого в эпоху эллинизма по всему Средиземноморью. Этот искусственно созданный язык многое преобразил в библейских сказаниях при их переводе с древнееврейского, а затем с греческого на другие языки. Так в русском варианте появились «израильтяне», «филистимляне», «вавилоняне», «хеттяне», «моавитяне» и пр.

Автор устранил эту навязчивую условность. Вместо «израильтяне» предпочтительно писать «эшраэлиты» или «ибрим»; вместо «филистимляне» — «пеласги» или «пелиштимцы»; вместо «хеттяне» — «хетты»; вместо «моавитяне», «мадианитяне» — «мохабиты», «мадьяниты» и т. д. Такое изменение приближает названия древних народов к их первоначальному произношению.

Что касается ветхозаветной топонимики и обозначений населённых пунктов, то и здесь автор стремится к наименованиям, естественным для выбранного региона, избегая традиционной искусственности. Например, река Иордан — Ярдон. Здесь автор придерживается версии, подтверждающей индоевропейское название реки. Дальше названия городов: Иерихон — Ярихо; Хеврон — Хебро(н); Иерусалим — Ярусалем или Ершалайм (у эшраэлитов); Вифлеем — Бет-Лехем; Вирсавия — Беер-Шаба и т. п.

По-другому произносятся традиционные имена. Праотцы Авраам, Исаак, Иаков (Израиль) изменены на Абарагама, Ицхака и Якуба, он же Эшраэль. И наиболее известные персонажи: Моисей-Моше; Аарон-Ахаро; Самсон-Шамшо; Самуил-Шомуэл; Давид-Добид; сын царя Саула Ионафан-Янахан; побеждённый Саулом аммонитский царь Наас-Нахаш; отец Саула Кис-Киш; отец Давида Иессей-Ешше; филистимский (пелиштимский) великан Голиаф-Галат; такие имена, как Иуда-Юда, Симеон-Шимо(н), Манассия-Манаше и пр. Таким же образом изменяются женские имена.

При написании этой книги в фонетике имён и названий, по возможности, исключались звукосочетания «ио», «иу», «ие», «ии», «оа», «аа»; — сомнительны и окончания имён «он», «ай», «ей» и др. (сравните греческие имена, Агамемнон, Менелай, Одиссей).

Тем не менее автор оставил неизменным имя главного героя — Саул (а не «Савл» или «Шабел») из чисто эстетических соображений. То же самое допускается в ряде других случаев.

Думается, указанные замены придадут этому повествованию бóльшую достоверность и вместе с тем обновлённость.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ СТРАНА ЦАРСКИХ ДОРОГ

Вступление

Каменистая Синайская пустыня переходит к северу в благодатную страну Ханаан[2]. Здесь с древнейших времён пролегали дороги купцов и воинов Кеме[3], царства фараонов, носивших у рей — золотую змею на красно-белой короне. Во многих городах Ханаана не одно столетие размещались египетские гарнизоны, взимавшие поборы с местных князей. А вдоль плещущего пенным прибоем моря мерно шествовали вереницы нагруженных ослов и верблюдов.

Путь этот вёл к столице огромного царства хеттов, средоточию мощных крепостей и роскошных капищ неведомых богов. В тогдашнем мире говорилось, что хетты самый заносчивый и воинственный народ из всех народов, живущих на земле. От них к берегам Нила доставляли коней чёрной, как ночной мрак, и, подобной пламени, рыжей масти. Из царства хеттов привозили боевые бронзовые колесницы и отточенные до синевы мечи из железа.

Этот металл был ещё недоступен многим народам. За железный меч отдавали целую деревню с людьми и угодьями. Взамен коней и железа Египет посылал хеттскому царю блистающее на солнце золото, ласкающий глаза лазурит, слоновую кость и эбеновое дерево.

По пути к Хаттушашу[4] караваны обязательно заходили в города людей пелиштим или пеласгов[5], как они себя называли. Пеласги враждовали со многими областями Ханаана и даже с египтянами, от чьего ига они за последние двести лет сумели освободиться. Теперь они сами обкладывали данью города и селения. Пеласги приплыли некогда из-за моря; их верховный бог Дагон изображается в виде безбородого мужчины с веслом, а иногда в виде рыбы. Как и надменные хетты, пеласги имеют железное оружие. Мудрецы рассказывали любопытным, будто «народы моря», близкие пеласгам по расе и языку, завладели множеством чужих земель и вторгались не раз в ослабленный внутренними распрями Египет. Лишь после длительной кровопролитной борьбы одному из фараонов удалось разгромить флот захватчиков и отогнать их от дельты Нила.

Царская дорога не минует и трёх знаменитых портов у побережья Великой Зелени[6]: Тира, Гебала и Сидона. Причём Тир в далёкую старину был построен легендарными пришельцами — потомками богов — и произносился как Цур. «Сынами Анака» называли себя здешние люди, ставшие известными под именем финикийцев.

Сыны Анака были коренастые, горбоносые, с резкими чертами лица, жёсткими от морской соли бородами, смелым нравом и неутомимой жаждой наживы. Они строили просмолённые крутобокие корабли, бесстрашно плавали по бурным волнам и торговали хлебом, вином, оружием, украшениями, тканями и рабами. В сопредельные государства они доставляли морем огромные кедры Ливанских гор.

Прибывшие в Ханаан с дальних островов купцы не раз сообщали о том, что сыны Анака нападают на встречные корабли, на прибрежные поселения и занимаются самым отъявленным разбоем. Женщины в их знаменитых портах не отличаются скромностью. Они часто предлагают себя путешественникам за серебряные шекели — овальные монетки с изображением рогатой головы бога Мелькарта, или же бесплатно отдаются на порогах храмов во имя богини Ашторет. Преступников здесь не побивают камнями, не бросают в воду, не привязывают, как у хеттов, к хвосту необъезженной лошади. У финикиян осуждённого прибивают к столбу с перекладиной и устанавливают столб на возвышенности под беспощадным солнцем.

Люди ибрим[7], пришедшие из Синайской пустыни, военной силой сумели захватить несколько городов Ханаана, истребив в них неё население и даже животных. Некоторые из них, называемые также «дети Эшраэля», более мирно расселились среди ханаанских народов, научившись со временем земледелию и ремёслам, превратившись в жителей городов, в хлеборобов и виноградарей. Часть детей Эшраэля продолжала вести полукочевую жизнь, ночуя в шатрах из козьей шерсти, подобно аморреям с их богом Мильком в виде крылатого быка, мохабитам, поклоняющимся идолу бараноподобного Баал-Тегора, потомкам Амалика, вечным разбойникам, угоняющим чужие отары, аммонеям и прочим прокопчённым у пастушеских костров племенам, чьи кудлатобородые шейхи со временем объявили себя царями.

Став похожими на оседлых, любящих земледельческий труд хананеев, но невольно оставляя в сердце место для морали необузданных кочевников, люди ибрим поначалу отвергали разноплеменных языческих богов. Они следовали заповеди праотцев Абарагама, Ицхака, Якуба и закону, полученному пророком Моше[8] на священной горе Хорив, почитая единого Йахбе (иные говорили Яхве или Ягбе), бога невидимого, всемогущего и беспощадного, избравшего смуглый народ ибрим своим молитвенником и ответчиком.

Тем не менее время шло, и некоторые дети Эшраэля ослабли в преданности неведомому богу, суровому надзирателю и ревнителю.

Подобно другим жительницам Ханаана, женщины их легкомысленно носили яркие туники, а голову окутывали пёстрыми шалями. Они чернили волосы отваром ореховой скорлупы, подкрашивали веки малахитом, растёртым в порошок, губы и щёки мазали красной охрой. Они не пренебрегали украшениями: на их руках и ногах блестели браслеты, а на шее — ожерелья из разноцветного бисера. В ушах и мужчины, и женщины носили подвески с сердоликом, ониксом, бирюзой.

Чем многочисленнее они становились в городах и селениях, тем чаще случалось их совращение к почитанию чужих богов — сластолюбивой Ашторет или юного Таммуза, погибшего, но воскресавшего ежегодно вместе с белыми крокусами, лиловыми цикламенами и степными маками, вместе с зелёными побегами и листьями дерева ситтим (пустынной акации). Забыв о грозном и непрощающем Ягбе, люди ибрим приносили жертвы балам — духам кремнистых гор, огромных скальных дубов или заповедных пещер. Молились даже небольшим рукотворным идолам-террафимам — куколкам из глины, дерева, отшлифованных самоцветов, хотя всякие амулеты были враждебны вере в единого и невидимого.