Валентин Пронин - Царь Саул

• Название: Царь Саул
• Автор: Валентин Пронин
• Издательство: Вече
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-4313-8

Царь Саул (1029–1005 гг. до н. э.) — едва ли не самый почитаемый из древних правителей Израиля. По легенде, он был призван на царство еврейским народом, вопреки воле судей и пророков, руководивших в те времена жизнью страны. Ведя непрерывные войны с агрессивными соседями, Саулу в итоге удалось собрать разрозненные земли колен Израилевых в единое государство. Однако преждевременная гибель Саула и его сыновей помешала основанию его династии…

---

— Саул, где же твоё слово? — завопил Агаг, он попытался бежать от рассвирепевшего первосвященника. — Не будет у тебя царской чести, раз здесь распоряжаются злобные старики!

Шомуэл стал бить Агага мечом по голове и по шее. Но из-за слабости рук долго не мог его убить. Наконец, перестав истошно выть, амаликский царь упал изрубленный.

Саул стоял, прикусив нижнюю губу и уперев глаза в землю. Абенир морщился с досады. А сыновья Саула и другие полководцы смотрели в сторону.

— Совершилась месть господа перед алтарём его, — велеречиво пропел один из левитов, пришедших с первосвященником.

Шомуэл покосился на Саула. Бросил меч на камни, взял свой посох и, пошатываясь, пошёл к повозке. Торопливо влез в неё, толкнул возницу. Левиты и слуги побежали рысью. Пихаясь локтями, тоже забрались в повозки. Не оглядываясь, поехали в Рамафаим.

Саул устроил пир после жертвоприношений. Он раздал подарки воинам. Распределил часть овец и волов между пострадавшими в войне людьми ибрим. Затем попрощался с начальниками элефом и, осыпаемый цветами, под радостные клики селян отправился во главе трёх тысяч воинов к себе, в Гибу.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ПАСТУХ ИЗ БЕТ ЛЕХЕМА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Неподалёку от городка Бет-Лехема, на холмах, покрытых свежей травой с множеством красных маков, какие бывают в весенний месяц «адар», паслись белые и пёстрые овцы. Поджарая собака с острыми ушами лежала в стороне, высунув язык. Солнце припекало, но воздух был ещё лёгок и прозрачен после прохладной ночи.

Худой коричневый человек в оборванной по подолу рубахе, с облезлой козьей шкурой на плечах посматривал зорко, опираясь на пастушеский посох с закруглённым концом. Высоко в небе серебристо звенели жаворонки. Бегали трясогузки, ловя в траве кузнечиков.

Гляди, Шигон, как метко летит мой камень, — похвалился подросток среднего роста, размахивая ремённой пращей и швыряя камни в большой кусок известняка, служивший ему мишенью.

— Метко-то метко, — засмеялся Шигон, топорща седую курчавую бороду и обнажая во рту беззубые десны. — Да крутишь уж слишком долго. Нужно примериться и резко метнуть. Вложить в бросок всю силу. Тогда получится не просто метко, а неожиданно для врага.

— Ну-ка, покажи скорей… — Светловолосый с рыжиной, складный и мускулистый подросток бегом приблизился к Шигону, протягивая ему пращу.

— Нет, я пользуюсь своей, — сказал Шигон нетерпеливому отроку, явно жаждущему стать отличным метателем. И хотя на юнце надета пыла простая туника без рукавов, подпоясанная тонким ремешком, серебряное кольцо в правом ухе и браслет из бисера на левом запястье доказывали, что это дитя господина. А седобородый Шигон с голыми дёснами (зубы-то, конечно, выбиты) был либо наёмный пастух, либо раб, перекупленный давным-давно у какого-нибудь хананея-работорговца. Тем более имя его опытному человеку говорило: это аморрей, сын «ночующих в шатрах». Однако, во всей видимости, Шигон давно уже не ночевал в шатре. На заходе солнца он пригонял отару к Бет-Лехему. Закрывал овец и плетёном загоне, который по очереди охраняли ночью стара им сыновья хозяина. А ночевал Шигон на соломенной подстилке и хлеву, сложенном из крупных камней, как и весь дом состоятельного юдея Ешше.

— Смотри внимательно, Добид. — Старый пастух положил увесистый камень в пращу. Прищурившись, словно углубив у глаз сетку морщин, измерил взглядом расстояние до мишени. Слегка покачал выпрямленной рукой и вдруг, внезапно крутанув от плеча, послал камень в молниеносном броске… Щёлк! — и камень отскочил от известняка, на котором осталась рубленая отметина.

— Ух, здорово! Где ты такому научился? Камень летит, как стрела из лука, даже быстрее… — Добид восхищённо смотрел на коричневую жилистую руку пастуха.

— Да также вот перенял у бывалых людей, — добродушно ухмыльнулся Шигон. — Пригодилось потом в разных стычках Целыми днями упражнялся, пока не добился своего. Ведь и камень для броска надо подобрать, чтобы достаточно тяжёл был, но не слишком. И лучше не круглый, а заострённый с краю. Всё надо учесть, если предстоит не простое дело.

— Таким броском можно и льву выбить глаз, когда он подойдёт к стаду…

— В льва камнями лучше не бросать. Почувствовав боль, леи рассвирепеет и тогда наверняка бросится. Льва нужно отгонять шумом. Кричи, размахивай руками, вопи, как безумный… Стучи в бубен… Лев начнёт морщить нос, хлестать себя хвостом от досады. Рыкнет раз-другой и, даже голодный, скорее всего уйдёт. Не потому, что испугался, а потому, что ему противно… Лев не выносит человечьего голоса и шума. — Шигон покачал головой и долгим взглядом заскользил по голубоватым волнам дальних холмов, вспоминая о каком-то давнем приключении, происшедшем в его жизни.

— Ну, зато волков, шакалов разогнать легко, — заявил Добид и бросил камень тем способом, который показал старый пастух.

— Волков можно, — подтвердил Шигон, садясь на землю и подстелив бурый плащ. — В наших краях волки собираются но три-четыре, не больше… Про шакалов я и не говорю, шакал труслив. Даже если их целая стая, они вряд ли нападут на отару. А вот отразить или убить рассвирепевшего льва трудно. Надо иметь большой щит из бронзы или из толстого дерева, длинное копьё с крепким древком и остриём шириной в ладонь мужчины. Нужны особая сноровка и сила рук…

— А я смог бы убить льва? — бросив упражняться с пращой, неожиданно спросил Добид.

— Тебе рано ещё, молод ты со львом сражаться, — ласково глядя на миловидного отрока, сказал аморрей.

Оба умолкли и некоторое время думали каждый о своём. Рыжевато-белокурый, сероглазый и стройный Добид с совершенными по соразмерности ногами и руками окидывал рассеянным взглядом траву, испещрённую маками, словно закапанную свежей кровью. Он думал о том, что не такой уж он неопытный и молодой среди старших братьев (а было у почтенного юдея Ешше шестеро сыновей). Хотя во время вечернего водопоя, когда братья ссорились и даже дрались с другими пастухами за место у колодца, он не вмешивался. Однако малышом Добида никто не считал.

Ещё два года назад он вместе со старым Шигоном крадучись пробирался иногда к ручью, куда приходили купаться и стирать мои платья девицы из юдейских селений. При сидении в кустах и разглядывании нагих девиц Шигон объяснял Добиду: у каких тело красивое, у каких не очень. Беззубый аморрей любил рассуждать по этому поводу. Несмотря на внешнюю простоватость, Шигон говорил пространно и умно.

«Вообще-то, — говорил он, — красота — это такая прирождённая польза и особенное удобство в человеческом естестве. Брови, например, в меру густые и приятно дугообразные, нужны, чтобы предохранять глаза от пота. Значит, эти брови красивы. А сами глаза должны быть достаточно большими, чтобы лучше смотреть. Маленькие глазки кажутся подслеповатыми. К тому же выражение глаз, яркость и блеск свидетельствуют о хорошем состоянии человека (чаще это бывает в молодости). Так же как белизна и крепость зубов, гладкость и упругость кожи. Волосы считаются красивыми, когда они густы и хороши для сохранности головы от холода либо дождя. Впрочем, от солнца тоже. А у женщин волосы служат как ом природной накидкой, под которой можно упрятать грудного ребёнка. Плохо, если нос слишком велик. Однако некрасиво, когда ни чрезвычайно мал, приплюснут или вздёрнут. Столь целесообразна и складность фигуры, соответствующая каждому полу. Ибо плоскогрудая, широкоплечая, узкобёдрая, с мускулистой спиной и короткой шеей жена — груба и непривлекательна. И, несомненно, тонкошеий, узкоплечий, с широким тазом мужчина отвратителен на любой взгляд. Тело красивой женщины — это крутобёдрый сосуд для плодоношения и деторождения. Тело мужчины — могучи оснащение воина и самца, как у быка, жеребца и даже осла. Но, откровенно признаться, красота — выдумка развращённых, изнеженных и похотливых египтян, то есть детей Мицраима. Потому прочие народы и считают их задаваками, вечно копающимися в непонятных понятиях, погрязшими в нечестивости и зауми».

Примерно такое пространное поучение произносил пастух Шигон для подтверждения своих доводов при разглядывании голых девиц.

Добид коварно усмехнулся про себя, не говоря ни слова. Ему не по возрасту было вслух оценивать достоинства женского тела, Однако он знал, что если уйти подальше в холмистую, покрытую маками степь, то в безветренно-нежный день можно встретить одинокую юную девушку с обезумевшими из-за весны глазами Девушку терзает вожделение, поэтому она убегает из дома в степь Конечно, это случается редко, но бывает. И неважно, дурнушка такая девушка или хорошенькая; её без сопротивления можно повалить на траву.

— Э-э-эй! — раздался чей-то пронзительный голос.