Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

• Название: Лазарев. И Антарктида, и Наварин
• Автор: Иван Фирсов
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0690-8

Роман современного российского писателя И. И. Фирсова повествует о знаменитом русском флотоводце Михаиле Петровиче Лазареве, его трех кругосветных путешествиях, принесших России важные открытия, его боевых подвигах.

---

— Знаю, знаю, — недовольно шевелил усами Меншиков. — Во-первых, на Севастополь и так денег уйма расходуется, а кроме того, все это домыслы! Какие могут быть десанты в Крыму?

Три дня Меншиков провел на эскадре. Лазарев впервые видел его на корабле, тем более в море. Высокая выучка моряков поразила князя: «Видел их в море, — рапортовал он Николаю I, — и сказать должен, что исправность, чистота и доведение в морском деле сей эскадры превзошли мои ожидания, в особенности блестящее состояние, в коем находится корабль «Двенадцать апостолов» (капитан 1-го ранга Корнилов), чистотой вооружения, превосходной отделкой всех подробностей, быстротой команды в пушечном учении и в корабельных работах».

По иронии судьбы десять лет спустя трусливый князь затопит этот прекрасный корабль у входа в бухту, не дав ему возможности сделать хотя бы один выстрел по неприятелю.

Все-таки Лазарев уломал князя, добился денег на строительство Морского собрания и училища матросских дочерей.

Осенью за отличия Лазарева произвели в адмиралы.

Спустя год флоту производил смотр Николай I. Так же, как и Меншиков, остался доволен всем в Николаеве. В Севастополе у входа в бухту ощетинился сотней орудийных стволов трехъярусный Константиновский равелин, высились стены у входа в Южную бухту такого же трехъярусного сооружения Николаевского бастиона. Впечатляла изящная Морская библиотека, ажурная колоннада Графской пристани. На Мичманском бульваре наконец-то открыли памятник командиру «Меркурия» с лаконичной надписью — «Казарскому», с другой стороны — «Потомству в пример».

— Все это превосходно, посмотрим тебя в море, — ухмыльнулся Николай I.

У Лазарева на душе повеселело, и он без обиняков спросил о наболевшем:

— Ваше величество, за море я отвечаю сполна головою, а сухой путь для неприятеля к Севастополю таки открыт.

Николай ответил, не размышляя:

— Чего ты побаиваешься? Турки в Крым не посмеют сунуться, англичане сами не рискнут, а больше некому. Меншиков такого же мнения. Нессельроде расклад сил тонко чувствует.

— На Бога надейся, а сам не плошай, ваше величество…

На рейде Николай I дотошно осмотрел «Двенадцать апостолов», не забыл, как его расхваливал Меншиков. После доклада Корнилова прошлись по всей верхней палубе. Николай, постояв немного на баке, вдруг повернулся к Корнилову:

— Командир, ударь тревогу!

Не прошло минуты, как ударили дробь барабаны, запели горны.

Без единого звука разбегались по вантам матросы, взлетали флажные семафоры, боцман вполголоса отдавал короткие команды, строились абордажные партии. Царь сразу же спустился в батарейные палубы. Прошел по всему верхнему деку с носа до кормы добрую сотню шагов. В полной тишине канониры хватали канаты, откатывали пушки, банили стволы, открывали порты, подносили боеприпасы.

На самом нижнем, третьем деке расположились плутонги новых шестидесятивосьмифунтовых бомбических пушек. Благодаря лазаревским новинкам канониры играючи, в считанные минуты откатывали, заряжали и наводили тяжелые орудия.

Тишину прервал царь:

— Пожалуй, этот корабль порядком отделает любого противника, кто бы он ни был!

Ночью эскадра вышла в море, а на следующий день на военном пароходе «Громоносец» взвился царский штандарт. Чистота и порядок импонировали Николаю, где-то мелькала фуражка Айвазовского, успевал делать наброски…

Набирая скорость, пароход подходил к Херсонесу.

— Ваше величество, — опять не отставал Лазарев, — наши пароходы недурны, но начинают уступать иноземным по скорости. Надобно строить корабли с архимедовым винтом.

— Что-то я не слыхал о таких, ты мне потом расскажи подробно. К тому же сейчас все равно бесполезно, казна пуста.

Вдали показались паруса. Эскадра двигалась навстречу двумя кильватерными колоннами.

— Поднять сигнал: «Построиться в линию баталии!» — скомандовал Лазарев. Стоявший за спиной адъютант Иван Унковский метнулся к сигнальным матросам. Несколько минут ушло на передачу сигнала, репетование его по кораблям эскадры. Внезапно, как по мановению волшебной палочки, наветренная колонна сделала поворот «все вдруг», корабли заняли свои места в строю, распушились лиселями, и вся эскадра вытянулась по линейке на много миль.

Лиселя, дополнительные паруса, были гордостью Лазарева. Почему-то на Балтике избегали их ставить.

Завороженный зрелищем, император удивленно покачал головой и воскликнул:

— Ну, ты меня обрадовал. Какой прекрасный вид! Я столько красивых парусов на кораблях вижу первый раз!

Кому не бальзам на душу царская похвала. Лазарев про себя подумал: «У Гогланда на маневрах он ведь каждый год бывает, а такое в первый раз видит. Там вовсе разленились, команды стали дрянные, а суда и того хуже…»

Две кампании плавал с Лазаревым его адъютант мичман Унковский. На всех выходах эскадры в море исполнял обязанности флаг-офицера. Добрая школа для молодого мичмана, но все под опекой. Настала пора командирствовать и для Ивана. Сначала проэкзаменовался на чин лейтенанта, а в самом конце 1846 года получил под начало яхту «Орианду».

Много лет назад десятипушечную яхту «Орианду» построили по проекту Лазарева. Она составляла предмет его гордости. Почему-то он уверовал, что нет яхты в Европе, равной по быстроходности «Орианде».

Вот только с командирами ей не везло. Сменилось уже трое, а яхта не блистала…

Через несколько недель адмирал воспрянул. «Орианда» обрела стройность, скорость и лихость. Теперь, когда яхта приходила в Николаев, Лазарев с семейством отправлялся на ней прогуляться. Однажды спускались вниз по Бугу. За поворотом впереди ходко выбирался французский бриг. Адмирал коротко бросил команду:

— Обгоняй!

Унковский сомнительно покачал головой. До трехмачтовика десять — пятнадцать кабельтов. Дело сразу как-то не пошло. Лазарев перебрался на корму:

— Пусти меня к рулю.

Унковский зарделся и стал рядом.

Мало-помалу «Орианда» начала сокращать дистанцию. Не прошло и часу, как высыпавшие на палубу французы с удивлением провожали взглядами обогнавшую их яхту.

Вскоре в Николаев пришли вести из Петербурга — летом 1848 года в Кронштадте состоятся гонки яхт, тендеров и шхун на императорские призы. Лазарев добился разрешения участвовать в гонках.

— Готовься, Ваня, к переходу, — сказал он Унковскому, — весной пойдешь в Кронштадт, будешь честь черноморцев отстаивать. Заодно передашь поклон моему брату Андрею, на эскадре он.

Карьера у Андрея складывалась пока благополучно. Шесть лет командовал дивизией на Балтике, вице-адмиралом ходит. Однако в конце прошлой кампании вышла осечка. Два офицера в дивизии поссорились, обычное дело, но кончилось дуэлью. Он обязан был доложить обо всем, но это означало бы конец карьеры офицеров. Пожалел, а фискалы донесли. Государь разгневался, сделал строжайший выговор…

Ранней весной «Орианда» отправилась на Балтику. Без особых приключений за три месяца дошла до Портсмута.

В Лондоне командир встретился с В. Корниловым. Тот наблюдал за постройкой парохода «Владимир» для Черноморского флота.

Бывалый парусник советовал молодому:

— «Орианда» в свое время была лучшей яхтой Европы, Иван Семенович, — Корнилов сочувственно вздохнул, — однако с той поры много воды утекло. В Петербургском яхт-клубе, почитай, все новейшие аглицкие яхты. Главный ваш соперник, по моему мнению, яхта «Варяг». Князь Голицын купил ее за большие деньги после взятия приза на гонках в Плимуте.

Противные ветры на Балтике задержали «Орианду», и она прибыла в Кронштадт накануне гонок.

На борту яхты первыми побывали контр-адмирал Ефим Путятин и капитан-лейтенант Константин Истомин. Бывшие черноморцы сопереживали — «Орианда» представляла лазаревскую школу и боролась за ее честь. А потому еще задолго до ее прихода они собирали сведения о морских достоинствах каждой из яхт, готовившихся к состязанию. И теперь сообщили Унковскому как личные наблюдения, так и мнения других опытных моряков.

Гонки начались от судейского судна — фрегата «Паллада». Красавец фрегат стоял на двух якорях. Унковский невольно вспомнил — десять лет назад фрегатом командовал Павел Нахимов, ныне черноморец. И ему, конечно, не могло не прийти на ум, что он будет последним командиром «Паллады»… А пока…

Жребий на гонках определяет место на старте. «Орианде» выпал самый неудачный номер — крайний подветренный буек. К тому же погода стояла тихая, ветер умеренный, значит, рисковых галсов не предвидится.

Пока лежали в дрейфе, Унковский собрал на палубе команду — мичманов Бутакова и Потресова, штурмана подпоручика Чернявского, двадцать пять матросов — бравых черноморцев.

— Планида наша, братцы, не токмо от жребия и ветра зависит. Первостатейно каждый шкот набивать втугую, враз команды исполнять споро, как учили, лежа на палубе, чтобы ветер не забирать. А там, глядишь, Бог даст, ветерок посвежеет.