Галактион Табидзе - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Галактион Табидзе
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1983

Народный поэт Грузии Галактион Васильевич Табидзе (1892–1959) сыграл выдающуюся роль в становлении и развитии грузинской советской поэзии. Творческий путь его начался еще до Великой Октябрьской социалистической революции. Уже первые сборники Г. Табидзе обогатили грузинскую поэзию новыми темами и поэтическими формами. Победу Октября и установление Советской власти в Грузии поэт встретил восторженно. В годы Великой Отечественной войны Г. Табидзе посвящал свои стихи подвигу советских людей в борьбе с фашизмом. В послевоенные годы он выступал преимущественно как поэт-лирик. Проникновенная и тонкая поэзия Г. Табидзе высоко гражданственна и глубоко человечна.

В настоящем издании представлены стихотворения Г. Табидзе в переводах П. Антокольского, А. Межирова, Б. Ахмадулиной, Н. Гребнева, В. Леоновича, К. Симонова и других известных русских поэтов.

---

374. «Безвестный месх, я стихи слагал…» Перевод П. Антокольского

Безвестный месх, я стихи слагал.
И сколько в прошлом дорог ни легло —
Мой стих меня раньше солнца сжигал,
А солнце раньше стихов сожгло.

Да будет чеканка шаири моих
Напряжена, как звон тетивы,
Грозна, как битва в скалах родных,
Светла, как шелест майской листвы.

В ней бубна стук и пандури звон,
В ней звон воздушных незримых волн.
Мой стих, открытый со всех сторон,
Дыханьем жизни да будет полн!

Как раненый барс в теснинах скал,
По всей стране столько дней и лет
Скитался я и мечту искал,
Безвестный месх, исступленный поэт.

1936

375. Симфония цветения. Перевод М. Синельникова

Сколько милости в легком лепете,
В ароматах, кружащих голову!
Белый стебель — как шея лебеди,
В душном трепете — медь и олово.

Здесь прообраз расцвета — растение,
Жизни завтрашней веянье свежее.
Всё слышней хоровое пение
Трав, застлавших ковром побережие.

Мурава колобродит всё более,
Ковыляет лиана-странница.
Лист блеснет, подмигнет магнолия,
Чайный куст проплывет — не оглянется.

Рассыпая в пути благовония,
Приближаясь к зениту цветения,
Неумолчная мчится симфония
И влечет за собой поколения.

1936

376. Весной. Перевод Д. Голубкова

Деревья в обновах нарядных.
Сияют вовсю небеса.
Слезою омыт виноградник.
И пятки морозит роса.

Люблю, когда дрожью рассвета
Прохватит поля холодок.
Коснешься сверкающих веток —
И весь ты росою намок!

О, Хвамли, мечта голубая!
Ей любо вдали голубеть.
В сиянии зноя растает —
И буду о чем-то скорбеть,

И буду искать ее взглядом,
И будут пустеть небеса…
Ласкает листы винограда
Живительной дрожью роса!

1936

377. Монпарнас. Перевод М. Талова

Вашу безнадежную
Сказку слышу в тихий час;
Ваша неизбежная
Пристань — старый Монпарнас.

И сверкают молнией
Вина в старом хрустале,
Словно их наполнило
Блеском солнце Монпелье.

Сизый дым колышется,
Застилает мглой глаза.
Тихий шепот слышится —
То былого голоса.

Вижу в переулке я:
Тенью мертвой старины
Омнибусы гулкие,
Дребезжа, уходят в сны.

1936

378. Уличный музыкант. Перевод В. Потаповой

С прекрасною мелодией
В стужу и вьюгу
Он зябнуть привык
Под окном богача.
Но песен ему
Не вменили в заслугу:
Лохмотья на нем,
На богатых — парча.
В удел получил он
Лишь скрипку-подругу,
Что плачет весь век
На плече скрипача.

1936

379. Зацвели маки. Перевод Е. Николаевской и И. Снеговой

Елисейские поля,
Синь необычайная!
В маках теплая земля,
Пахнет роза чайная,
Распускаются каштан
И фиалка пармская…
Только в сердце парижан
Изморозь январская.

1936

380. Последний поезд. Перевод Г. Маргвелашвили

Как колесница жизни и судьбы,
Вот-вот с перрона отойдет состав,
И с ним моя надежда и душа,
Моя звезда, звезда моей судьбы.

Я знаю, как назвать такой отъезд,
Но не до вас теперь, слова, слова…
От поезда ли ждать в конце концов
Слов утешенья и участья слов?

А поезд — спящей лавою пока.
А поезд — через пять минут уйдет,
И вот уж провожающим пора
Сойти. Он через пять минут уйдет.

Вот тронулись колеса — лязг и звон.
Бегу я вдоль вагонов, душит плач.
На веки вечные прощаюсь я с тобой!
Прощай на веки вечные и плачь!

Но, господи, за что такое мне,—
В год по надежде навсегда терять!
И почему поэтам суждено
Всю жизнь учиться ремеслу разлук?

1937

381. К Родине. Перевод В. Леоновича

Родина! День наступает и близится.
Родина, сердце мое оживи.
Видишь — любовь моя — светится, высится,
Я у тебя научился любви!

Дорого нам достается наука
Чувства, живого с младенческих дней.
Так постигаешь значение звука,
Тихо ступая за песней своей.

Родина — песня! Я всё перепутаю.
Так и оставлю и не разделю…
Раны твои я туманом окутаю,
Верой своею тебя исцелю.

Только не ведаю, завтра какие
Песни — колосья мои золотые —
С шелестом тяжким приду уронить
Или молчанье — как память — хранить.

<1938>

382. Из рассказанного луной… Перевод Б. Ахмадулиной

К реке подходит маленький олень
И лакомство воды лакает.
Но что ж луна так медлит, так лукавит,
И двинуться ей боязно и лень?

Ужель и для нее, как для меня,
Дождаться дня и на свету погибнуть
Всё ж веселей, чем, не дождавшись дня,
Вас, небеса грузинские, покинуть?

Пока закат и сумерки длинны,
Я ждал ее после дневной разлуки,
И свет луны, как будто звук луны,
Я принимал в протянутые руки.

Я знал наперечет ее слова,
И вот они:
«Полночною порою
В печали — зла и в нежности — слаба,
О Грузия, я становлюсь с тобою.

И мне, сиявшей меж твоих ветвей,
Твоих небес отведавшей однажды,
О Грузия, без свежести твоей
Как дальше быть, как не устать от жажды?

Нет, никогда границы стран иных
Не голубели так, не розовели.
Никто еще из сыновей земных
Не плакал так, как плакал Руставели.

Еще дитя, он жил в моих ночах,
Он был мне брат, не как другие братья,
И уж смыкались на его плечах
Прекрасного несчастия объятья.

Нет, никогда границы стран иных…—
Я думала, и, как сосуд, как ваза
С одним цветком средь граней ледяных,
Сияли подо мной снега Кавказа.

Здесь Амирани бедствие терпел,
И здесь освобожден был Амирани,
И женский голос сетовал и пел,
И царственные старцы умирали».

…Так и внимал я лепету луны,
И был восход исходом нашей встречи.
И вот я объяснил вам эти речи,
Пока закат и сумерки длинны.

<1938>

383. «Из Цхалтубо к Кутаису…» Перевод Г. Маргвелашвили

Из Цхалтубо к Кутаису
Улетевший ветерок,
Если даже утаиться
В Кутаисе дашь зарок,—
Не скрывай, что ты дыханье,
Ну, а чье, как ни таись,
Угадает мой желанный,
Обожаньем обуянный,
Кутаис мой, Кутаис.

<1938>

384. Нет, я не сирота. Перевод Е. Квитницкой

Недолго мама пела-ворковала.
Мне детства на веку досталось мало.
Я в путь ступил, бродяжил тут и там.
Но белым гребнем ты ко мне взмывало,
Родимое. Нет, я не сирота.

Я, в горле не умалчивая песен,
Друзьям был предан, а врагам — известен
(Они меня чернили неспроста).
Но мне-то что! — ведь мы штормили вместе,
Мой добрый брат. Нет, я не сирота.

Я б не стерпел рукопожатья Музы
И отшатнулся от чрезмерных музык,
Когда бы нота — «соль» — не так чиста.
Когда б не так нерасторжимы узы
Волны с волной. Нет, я не сирота.

И что мне все наветы и клеветы,
Хвалы, приманки, происки — тщета!
Что сласти славы! Разве дело в этом?
С тобою рядом я не сирота.

1938

385. Дмитрию Гулиа — переводчику «Витязя в тигровой шкуре». Перевод Г. Маргвелашвили