Мишель Зевако - Трибуле

• Название: Трибуле
• Автор: Мишель Зевако
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-8015-1

Король Франции Франциск I спятил. Шутка ли, в свои пятьдесят влюбиться в семнадцатилетнюю! Все придворные готовы кивать и поддакивать нестареющему монарху, лишь шут Трибуле не весел. На его всегда улыбающемся лице затаился страх.

Пока в Лувре решают, кто больший дурак – король или его шут, в Париж, город своего детства, возвращается шевалье де Рагастен. Его цель – найти и вернуть то, что он потерял. Рагастен знает, где искать, но при всей своей силе и отваге понимает – сделать это в одиночку практически невозможно. Есть в Париже место, проникнув в которое, любой смертный может обрести бессмертие, если о нем будет кому вспоминать. За помощью Рагастен решает обратиться к королю…

Роман французского писателя Мишеля Зевако, владевшего пером так же легко, как и шпагой, погружает читателей в бурную эпоху Ренессанса. На свой особый манер он рассказывает историю, которая стара как мир. Историю, прославленную когда-то в пьесе Гюго и воспетую в бессмертной опере Верди.

На русском языке публикуется впервые.

---

Она с трудом овладела собой.

– Слушаю тебя, – проговорила едва слышно Беатриче.

– Крепись… Сам не знаю, можно ли надеяться, или же я принес тебе еще одно разочарование. Сегодня утром я пошел во Двор чудес. Не знаю, что меня привело туда. Если только наш сын в Париже, то, как мне кажется, именно там его можно найти.

– Именно там его видел неаполитанский цыган.

– Он видел там молодого человека, но имени его цыган не знал. Ему сказали, что в раннем детстве этого мальчишку украли. Я вместе со Спадакаппой обошел все окрестные улочки, побывал во всех тавернах, разговаривал с завсегдатаями, спрашивал.

– Ну и?..

– Так вот. Бандиты и нищие хранили молчание, а от одного ночного дозорного я узнал, что много лет назад во Двор чудес пришла цыганка…

– Дальше, прошу тебя!

– При ней был не один украденный ребенок, а целых двое…

– Украденных одновременно?

– Он не мог мне этого сказать.

Принцесса Беатриче вскочила и обвила руками шею мужа.

– Один из них – наш сын!

Рагастен довел жену до кресла.

– Эта надежда поддерживает меня, как и тебя, – сказал он. – Вот после такого сообщения я и сделал попытку проникнуть во Двор чудес. Я вел переговоры, предлагал деньги… Всё было бесполезно! Этих негодяев стерегут часовые, которых невозможно подкупить. Они смеялись мне в глаза: «Сам король не может войти сюда!» Они не захотели говорить со мной по-дружески. Тем хуже для них! Я вернусь туда врагом! И на этот раз мне удастся пройти! Король Франции на моей стороне…

– Ты полагаешь, что король Франциск может помочь?

– Уверен. Он знает о моем влиянии, с тех пор как ко двору прибыла итальянская миссия.

– Подожди еще! – прошептала бедная женщина.

– Да! Подождать! Только я еще не все тебе сказал… Я возвращался, торопясь попасть на аудиенцию к королю, как вдруг за поворотом одной из мрачных улочек услышал отчаянные рыдания. Я остановился. Послышался голос женщины, молившейся и причитавшей! Этот голос вымолвил одно имя, только одно, но в этом имени соединились все накопленные страдания, вся надежда несчастного существа. Она бросила это имя в пустоту, имя человека, который придет спасти ее, если только услышит ее призыв.

– Имя! Что это за имя? – задыхаясь, проговорила Беатриче.

Рагастен опустился перед нею на колено и обнял талию жены обеими руками.

– Мне кажется, я догадалась. Так скажи же мне это имя, любимый. Я хочу его услышать. Что за имя произнесла эта женщина?

– Она кричала: «Манфред!»

Беатриче задрожала.

– Манфред! Она сказала: «Манфред»? Ты в этом уверен? Ты хорошо расслышал? Так значит, Манфред жив! Наш сын жив! Ты не ошибаешься? Ты же знаешь, что порой случаются галлюцинации. Это же был Манфред! Манфред!

– Это определенно Манфред, – уверенно вымолвил сильно побледневший Рагастен. – Женщина была близко. Я ее хорошо расслышал.

– И что ты сделал потом?

– Я прислушался. В полумраке, который вечно царит в этом нищем квартале, было трудно разобрать, откуда донесся крик… К тому же женщина замолчала.

– И что ты сделал тогда? – повторила вопрос Беатриче.

– Искал. Я рассказал какой-то женщине о том, что слышат крики отчаяния. Мне показалось, что они доносятся из жалкой лачужки, расположенной поблизости от ее собственного жилища. Она мне ответила, что там проживает одинокая сумасшедшая по имени Маржантина… «Она часто кричит, – добавила эта женщина. – Мы уже не обращаем внимания на ее крики. Зла она никому не причиняет…» Тогда я спросил: «А вы уверены, что эта женщина живет одна?» – «Уверена, – услышал я в ответ. – Я знаю ее много лет. Все знают, что Маржантина живет одна, словно дикий зверь».

– И что ты сделал после этого? – продолжала расспрашивать Беатриче.

– Подошел к двери лачужки и постучал. Через пару минут на верхней площадке полуобвалившейся лестницы я различил неприглядный силуэт растрепанной женщины, которая диковато разглядывала меня… Я сказал ей: «Чей-то голос доносился отсюда. Вы кого-то звали?» Она приложила палец к губам и ответила: «Тише! Не будите тайну Блуа. Я смеюсь, а вы заставляете меня плакать». Уходя, я дал ей золотой. Проблеск разума сверкнул в ее глазах. «У меня есть другие… Много других. Теперь я богата. Одна добрая дама подарила мне кошелек, полный таких же золотых…» И тогда я ушел! – Рагастен устало махнул рукой.

А Беатриче уже несколько секунд не слушала его.

– А этот дом, – спросила она, – дом сумасшедшей, где находится? Рядом с улицей Вольных Стрелков?

Рагастен удивленно взглянул на супругу.

– На этой самой улице. Второй или третий дом от угла. Как ты узнала?

– Слушай. Вчера утром ты позволил мне сопровождать тебя. Я оставалась в карете со Спадакаппой, а ты рыскал по кварталу. Мимо верхом ехал какой-то молодой человек. Я его не видела, но он обменялся несколькими словами, и звук его голоса перевернул мою душу. Когда я подняла занавеску, он был уже далеко. Этот молодой человек, голос которого так глубоко затронул мое материнское сердце, выехал из того же квартала, с той же улицы, на которой ты услышал имя Манфреда! О, как же близко он был от меня, но я не позвала его. Не прижала к своей груди! Это был он!

Беатриче тоскливо посмотрела на Рагастена.

– Возможно! – пробормотал он. – Завтра я вернусь, обыщу все дома и узнаю, кто звал Манфреда!

– Завтра! – с упреком вскрикнула Беатриче.

– Душа моя, мне надо сейчас торопиться на аудиенцию к королю. Пойдет речь о нашем сыне.

– Ступай. Но оставь мне, пожалуйста, Спадакаппу. Может быть, он мне понадобится.

– Он останется с тобой, – уходя, сказал Рагастен.

Беатриче проводила супруга бесконечно нежным взглядом.

– А если я сама его найду? – прошептала она.

И позвала Спадакаппу.

XXXIII. Кто звал манфреда?

Герцогиня д’Этамп, вернувшись в Лувр после экспедиции в логово Маржантины, отправилась в покои, которые занимала герцогиня де Фонтенбло.

Апартаменты имели два выхода. Один из них вел через ту прихожую, в которую мадемуазель де Круазий приводила Трибуле. С другой стороны можно было войти через заднюю комнату, куда удалялись прислужницы герцогини де Фонтенбло. Именно через эту комнату и прошла герцогиня д’Этамп. Там возле камина дремала в кресле мадам де Сент-Альбан.

Герцогиня взяла ее за руку. Старая дама встала, поприветствовала герцогиню глубоким поклоном и застыла в ожидании расспросов, словно бы Анна де Писселё была королевой Франции.

– Ну, моя милая Сент-Альбан?

– Прошлой ночью приходил шут.

– Расскажите-ка об этом, – попросила герцогиня, усаживаясь.

– Шута привела мадемуазель де Круазий.

– Еще одна изменница!

Мадам де Сент-Альбан ядовито усмехнулась. Мадемуазель де Круазий была молода и красива, это стало двойной причиной ненависти старухи.

– Так вот. Шут вошел, юная герцогиня бросилась в его объятия, называя своим отцом, ну и всё такое: ей, мол, совсем не нравится в Лувре, она только и думает, как бы выбраться отсюда… Оба много плакали…

Анна де Писселё изумилась.

– Значит, это правда, – сказала она. – Герцогиня – дочь Трибуле. Она не лгала, не сошла с ума, когда взяла его за руку и перед всем двором закричала: «Вот мой отец!»

– Приходится поверить, что это правда, – посчитала своим долгом подтвердить мадам де Сент-Альбан.

– А что потом? – спросила герцогиня.

– Потом? Шут должен вернуться сегодня вечером, около полуночи, и они попытаются убежать.

– Сегодня вечером! То есть сейчас! Почему вы не предупредили меня раньше, старая дура!

– Я наблюдала за мадам герцогиней и не имела возможности посекретничать с ней.

– Замолчите!.. Вы, должно быть, совсем не одна находились здесь?

– Не понимаю, что хотела этим сказать мадам герцогиня, – старуха изо всех сил старалась не покраснеть.

– Где вы прячете своего любовника… Алэ ле Маю?

– Мадам… – забормотала Сент-Альбан.

– Да перестаньте! Вы же видите, что я тороплюсь…

В этот самый момент дверь комнаты открылась, к герцогине подошел офицер и, поклонившись, сказал:

– Я в полном распоряжении мадам герцогини.

Это и был Алэ ле Маю, младший офицер королевской гвардии. Ему было под пятьдесят. Он был беден и уже лет тридцать ждал случая сделать карьеру.

Этот офицер давно позабыл о совести; он готов был на всё. Его можно бы назвать обычным проходимцем. Мадам де Сент-Альбан, старая, преувеличенно стыдливая, сварливая женщина, никогда никем не любимая и отчаявшаяся встретить любящего человека, достаточно дорого платила за иллюзию любви, которую приносил с собой этот служака.

Алэ ле Маю в этот день, или, точнее говоря, в эту ночь, пришел попросить у своей любовницы пятьдесят пистолей. Она нашла такую сумму чрезвычайно завышенной. Спор был в разгаре, когда пришла герцогиня л’Этан. Офицер едва успел занырнуть в кабинет мадам, а старуха поспешно плюхнулась в кресло и притворилась невинно спящим младенцем.